Падальщик быстро удалялся в темноту. Можно было подумать, что добычу пометил хищник покрупнее. Вот могильщик и предпочел скрыться, прежде чем хозяин туши объявит на нее права. Самое интересное заключалось в том, что в этих краях не было хищников крупнее могильщиков. Разве что… Зорон вышел из–за коровьей туши, к которой, можно сказать, успел привязаться, и последовал за стихающим скрипом. Падальщики жили на поверхности. Скорее всего могильщик выведет к норе на поверхность или хотя бы к более свежему воздуху. Или к своей голодной и озлобленной стае, что тоже вполне могло быть.
Зверь. Вот единственный хищник, превосходящий могильщика и размерами и свирепостью в этих краях. Последний раз облаву на Зверя вели двадцать шесть лет тому назад. Мать Зорона погибла от зубов этой твари. Как и множество других людей из разных пригородов. Облава грифойдеров привела к тому, что тварь исчезла, как в воду канула. За все следующие годы пропал только сын мельника, три года тому назад. Тела не нашли, да и дело как то быстро замяли. Самое жуткое было не в размерах, злобе и неистовстве этой твари, а в том, что была она плодом человеческой корысти и боли. В зверя медленно и мучительно превращался каждый убийца, в чьих жилах текло больше людской крови, чем иной другой. Стоило поддаться злобе, зависти, или жадности и прервать жизнь невинного, и твоя собственная жизнь исчезала, кончалась, как нить покидает катушку. И вот по окрестностям бродит новый Зверь — тупое, агрессивное, и чрезвычайно жестокое создание, которое стремится убивать, пока не убьют его самого, или пока не изорвет сам себя в приступе бессильной ярости. Такое тоже случалось. Такова плата за человечность. Жестокая. Но справедливая. По крайней мере, убийца не может годами жить среди ничего не подозревающих соплеменников, как это случалось у других рас. Людские пригороды, вроде Ямы, всегда самые тихие и безопасные из всех.
Но это, конечно же, просто предположение. Вероятнее всего, могильщика спугнуло что–то другое. Но Зорон все равно решил, что отцу стоит написать о случившемся. Ну, разумеется, исключив мусорные кучи и прочие неприятные подробности.
Щелкающие и стучащие звуки удалялись. Все–таки Зорон не мог передвигаться так ловко, как могильщик: ноги увязали в чавкающей грязи, приходилось переступать через кости животных, перегнившее сено, куски дерева, камни и прочее. Но он был вознагражден за все мучения — воздух стал ощутимо свежее. Зорон вышел из темноты в сизый затхлый туман и поднял голову. Там, высоко над ним было спасение — прекрасное серое сумеречное небо. Сколько он бродил по закоулкам ямы? Час? Два? Каков шанс, что его все же будут искать?
Отзвук голоса. Показалось? Юноша завертел головой, пытаясь обнаружить источник. Туда! Он вскарабкался на груду прогнивших досок и сориентировался, в каком направлении идти. Похоже все–таки искали.
Возчий и его помощники с ног сбились бегать вокруг ямы, пытаясь докричаться до заблудшего доктура. Зоронов мальчонка потерялся шесть часов назад! Атур Раан принял решение спускаться в яму, и искать пропажу низом, раз верхом не вышло. Бросить ребятенка Атуру не позволила бы честь, совесть и страх перед сиррой Зороном, который был настолько страшен в гневе, что последствия утраты единственного наследника сирры, лучше было не представлять. Тем более, что возчий поручился за него головой, а это было отнюдь не пустым звуком.
Атур и двое его помощников начали прочесывать яму. К счастью, оказалось, что за годы поселения рядом с ямой заполнили её сором где то на одну треть, так, что спуститься и выбраться из нее было вполне реально, хоть и довольно трудно. Возчему играло на руку и то, что вторую неделю стояла сухая погода, и грязь на стенках ямы подсохла, превратившись в жесткую, твердую корку. «И зачем тебя Ворон туда понес?» недоумевал Атур, возглавивший спасательный отряд. Возчий уже успел наткнутся на двух довольно злобных могильщиков — размозжить одному голову металлической оковкой ботинка, а другого, отчаянно вырывающегося и шипящего, схватить за черепные пластины, — когда из тумана сконцентрировалось видение. Видению крайне повезло, что смрад, который оно принесло с собой, лишил Атура резвости на пару мгновений. Это спасло жизнь второму могильщику, что извернулся и вцепился возчему в руку, и собственно видению, поскольку не будь у Атура секундного замешательства, он, не сомневаясь, проломил бы голову чудищу, покрытому перегноем, грязному, с прицепившимися ветками, черным лицом и в абсолютно черной одежде. Чудище слегка прихрамывало, но увидев возчего проявило невероятную резвость. Искомый дохтур, с трудом определимый в комке грязи, подскочил к орущему от боли Атуру, нажал двумя пальцами где то под челюстью могильщика, и зверь, разжав пасть, плюхнулся на землю. Возчий от всего сердца придал животине ускорения ботинком. На этом чудеса не закончились. Сынок Зорона, до сего времени бывший образцовым чистюлей, доктур, который морщился, когда возчий и его помощники вытирали руки о штаны после справления нужды, тот самый чистенький избалованный сирра, рухнул как подкошенный на колени в самую черную кучу грязи, словно намереваясь молиться небесам или их проклинать. Но нет, так же молча, парнишка начал разгребать эту самую кучу, прямо руками закапываясь в многолетние наслоения продуктовых и естественных отходов. Атур начал было уже думать, что парнишка надышался газов и малость помешался рассудком, но причина вскоре стала ясна: на белый свет доктур аккуратно, как величайшее сокровище, вытащил ярко светящийся алым росток, с длинным, почти в пояс взрослому человеку, корневищем.
— Драконий корень! — с восхищением протянул возчий. — Теперь ясно, чего ты в яму сиганул. Только того. Больше так не делайте, уважаемый сирра.
— Эй! Тут еще есть! — Один из помощников возчего нашел корень светящийся прямо из –под мусора. — И еще!
В результате пропавший было доктур и команда его спасателей откопали шестнадцать прекрасных образчиков альгамы, или, как его звали в народе, — драконьего корня. Затем их, грязных, но довольных, вытянули из ямы крепкие охранники каравана. Наверху Зорону удалось тщательнее осмотреть свою находку. Огромная удача! Просто фантастическая. В одном месте, целых шестнадцать штук! Единственное, что несколько смутило его — альгамы росли очень, как бы это сказать, правильно. Почти на равном расстоянии друг от друга. Если бы врачеватель не знал точно, что искусственно альгаму посадить невозможно, то предположил бы, что её рассадили как огородное растение — ровными рядами. Но вскоре эта подробность быстро выветрилась из его головы…
Вымыться всем удалось только через день, в реке. Первое в жизни Зорона купание в свободном водном пространстве. Не сказать, что ему пришлось это по вкусу, но альтернатив не было.
После этого случая возчий и прочие мужики из каравана резко поменяли отношение к доктуру. Как будто грязные ногти и волосы (которые пришлось наполовину остричь) делали его… иным? Более близким? Не смотря на то, что характер его, спокойный, выдержанный и скрытный остался тем же, врачевателя теперь уважали на равных. Особенно когда он, пожертвовав куском одного из корней, за день излечил руку главного возчего, Атура. Не будь под рукой альгамы, дело могло кончится заражением и даже смертью. Укус могильщика — крайне неприятная штука, тем более такой глубокий. И все таки, Зорон бы предпочел менее приветливое обращение. По крайней мере раньше, его не поили насильно и в таких количествах. И не заставляли со всеми петь. Дорога до Города тянулась за бесконечными разговорами, байками, шутками, огромным количеством выпивки и еды, и он уже мечтал, когда это наконец закончится. Грела душу только тщательно спрятанная в контейнеры для перевозки альгама. Все–таки не зря отправил отец за мной шестьдесят сундуков с разобранной лабораторией. Вот и пригодилось.
¹ Книжники, библиотекари, книгочтеи — шутливое прозвище расы эйр, очень распространенное в простой речи. Происходит из–за неутомимой страсти этой расы к поиску, сортировке и изучению новых знаний. Книжники — эйры полностью подмяли под себя всю структуру Города касающуюся накопления информации. Эйры считаются абсолютно никудышными воинами из–за полного отсутствия интереса к военному делу и врожденной доброты и мягкости характера. Исключения из этой закономерности практически не встречаются.
