— Немного, — усмехнулась эйра. — Ко всему привыкаешь. Тем более Баро и Эйрана я не слышу, просто чувствую, что они существуют. Ощущаю отголосок боли, если кто–то из них ранен. Ну а Эхо попросту старается мне не мешать. Признаться, вы, доктор Зорон, её напугали даже больше, чем меня, когда шли на нас с горящими местью очами, — она усмехнулась.

Их с Эйраном связывали не только драконы–близнецы. Но и полное нежелание признавать свой страх или слабость.

— Но почему тогда драконы так себя ведут? Зачем ездить на них? — доктора прямо–таки распирало от бесконечного количества вопросов.

— Седло, форма, каждый ремешок и клепка на сбруе сделаны так, чтобы и дракону, и всаднику было удобно. Когда мы летим вместе… слияние почти абсолютное, — мягко пояснила эйра. — На самом деле, это была идея драконов. Они хотели летать с нами, а мы–то с крыльями не рождаемся.

— Серьезно? — изумился доктор.

— Вообще–то и орден Безымянных, как организацию, основали именно драконы, при помощи людей и эйров заключив личную договоренность с мэром. И традиционно заключая её с каждым последующим правителем или правительницей Города.

Главы ордена не только Фалькорн и Гера, но и их драконы, Шаи и Заро. Причем последние принимают решений даже больше чем их напарники. Драконы исключительно умны, их технологии потрясающи. драконнери, имея фактически два одновременно и слитно функционирующих разума вместо одного, способны на гораздо большее, чем просто разумные.

— Да это же невероятно! — выдохнул Зорон, искренне впечатленный перспективами и возможностями такого слияния. Его мир, уютный, логичный, обыкновенный, к которому Зорон привык, в котором вырос, менялся с ошеломительной скоростью. Раса, запертая в горах! Существующая только в симбиозе с другими разумными! Уму непостижимо! Теперь и слова Эйлин о том, что она «не совсем эйра» обрели смысл. Количество того, что Зорон хотел бы узнать о этом явлении, обезмолвило его, давая эйре рассказать самой.

— Политиканам на Площади, лучше поменьше знать о драконах, — начала отвечать Эйлин на вопрос доктора, дополняя уже сказанное, — потому мы стараемся все обставить так, будто драконы — всего лишь обычные… — она замялась, — звери. А Безымянные — это орден судей–отшельников в горах.

Тут доктор вспомнил о грифойдерах, и уже заранее ужаснулся:

— Я надеюсь хоть грифоны не еще одна раса?

— Не–ет, — покачала головой Эйлин, — вот как раз они — просто животные. Выведены людьми– магами древности, как вабари, синари, совурры, и прочие сотворенные звери.

— Слава Кошке, хоть что–то вокруг осталось прежним! — облегченно выдохнул доктор: разумных грифонов он бы точно не перенес.

Они шли уже довольно долго, но так и не нагнали Кирстен и Эйрана, но где–то вдалеке послышались шум и всплески.

— Мы почти пришли, — обрадовала Зорона драконовсадница, спускаясь по каменным плитам вниз.

Понемногу дикий темный подземный мир погибшей цивилизации становился светлее и более облагороженным, на стенах появились жеоды с кристаллами, кое–где даже были прибиты кольца для факелов. Тропа, состоящая из обрывов и опасных, торчащих из пропастей, камней стала более цельной, на ней появились отметки краской, правда на неизвестном доктору языке. Это наблюдение, подтолкнуло его наконец сформулировать хоть один вопрос из того вороха, что мешал мыслить.

— А отчего же тогда драконы не говорят? Ну в смысле, звуки, которые они издают, не похожи на речь.

Эйра поднялась еще выше, воспользовавшись подставленным плечом молчаливого гаркана. Доктор, проигнорировав помощь, забрался на уступ сам. Когда он не задумывался над тем что делает, то перемещался значительно ловчее.

— Они говорят, только не так как ты привык, — Эйлин улыбнулась. — Они показывают, а не рассказывают.

Доктор вспомнил то, как её дракон меняла цвета и вновь поразился тому, как был слеп раньше! Орган речи драконов не язык и гортань, как у людей, а — вибриссы! Вся их кожа целиком! Все теперь казалось таким простым и складным, что доктор недоумевал, как не сложил все цеплявшее глаз, в единое целое!

— Вот мы и пришли.

Вода плескала уже совсем рядом, эйра скользнула в узкую арку из голубого камня, доктор последовал за ней и вышел в большую залу, сияющую переливами лазурного, синего и прозрачного аквамарина, будто целиком высеченную изо льда. Но, вопреки ожиданиям, здесь было жарко и влажно — пол состоял из небольших, рост человека в длину, голубоватых озерец, а у стен, шипя и булькая били два гейзера, судя по пару, что стелился вокруг — кипятка. Выглядел источник впечатляюще: брызги радугой отражались в гранях природных кристаллов аквамарина на стенах, а сами камни, вдвое увеличивали свое сияние, отображаясь в воде природных бассейнов. Озерца изнутри сияли ярким голубым светом, заменяя источники света. В кастилях больше не было нужды, и их выключили.

— Ну, наконец–то! — кто бы сомневался, что встретит их голос Эйрана. — Я уж думал обратно идти, вас искать, да Кирстен отговорила.

— Я теперь командую Эйраном, — похвасталась тень, — он обязался выполнять все мои желания.

— Неделю, — уточнил белобрысый, быстро раскладывая вещи, разгружая сумки доктора и эйры от припасов и одеял.

— По–моему ты проиграла, Кирстен, — рассмеялась Эйлин. — Он специально тебе поддался, чтобы потом за тобой хвостом ходить.

— Эйлин, почему ты всегда раскрываешь мои планы? — притворно огорчился Эйран. — Я–то намеревался отбить нашу малышку у того рыжеголового! — драконнер рассмеялся, а рассерженная тень плеснула в него водой.

— Эй, я не собирался купаться! — возмутился Эйран

— Да ну? — притворно удивился Зорон, неожиданно воодушевленный сегодняшними открытиями, и оттого гораздо более непосредственный, чем обычно.

Один легкий пинок отправил белобрысого в глубокое плавание. Он выплыл, отплевываясь, и тут же попытался затащить в воду проходящую мимо Эйлин. Та ловко оттолкнула «братца» замочив лишь кончики сапог, и сняла с себя броню.

— Я пойду проветрюсь. Тут тухлыми яйцами воняет просто невыносимо, особенно у воды. Заодно проверю, нет ли рядом дегров, — Эйлин вышла из царства аквамарина, гаркан молчаливой тенью последовал за ней, хотя как раз ему после ночного марафона по горам помыться не мешало бы. Доктор поколебался минуту и с третьей попытки с помощью тени стащил с себя форму, оставшись в рубахе и штанах. Ему хотелось умыться, смыть с себя черный пепел до последней частицы. Кирстен, похоже, думала так же, и, удовлетворив одновременно и мужское, и научное любопытство своих спутников, под бурные возгласы белобрысого, стащила с себя камзол и рубашку, вытряхивая из одежды золу. К форме всадников, как и к доспехам Безымянных, пепел не цеплялся, а вот тень, что даже не ходила по залу пепла, испачкалась в этой дряни целиком.

Доктор принципиально отвернулся, когда девушка стянула с себя штаны и сапоги, оставшись в одном белье. Но Кирстен с гордо поднятой головой прошествовала мимо, дав ему полюбоваться её удивительными остроконечными выступами на хребте, что особенно выдавались в шейном отделе — полноценный гребень. Ребра девушки тоже выглядели необычно — они будто росли не параллельно, как у людей, а почти вертикально, причудливо заворачиваясь и проступая сквозь кожу. К сожалению больше расовых особенностей доктор оценить не смог: белое белье без кружев, почти полностью закрывало верхнюю часть тела тени, а ноги прятали, хоть и обтягивающие, но длинные панталоны, но все равно, она лукавила тогда, когда сидела с ним на кухне, заверяя, что ниже подбородка у теней ничего интересного нет. Кирстен легко, изящно, рыбкой нырнула в соседнее с Эйрановым озерцо, щедро облив обоих наблюдателей водой.

— Вот правду говорят, хочешь любовницу — ищи нагу, хочешь мать своим детям — ищи эйру, хочешь жену — ищи ётунку, а хочешь неприятностей — ищи тень, — восхищенно цокнул языком Эйран, завершая молчание, в котором люд с драконнером вдруг стали одинаково единодушны, не сводя взглядов с кругов на водной глади.