— Сейчас покажем, — донесся голос Эйлин из–за поворота вниз, запах аммиака усиливался, к нему добавился знакомый, пожалуй, только врачевателям и гробокопателям сладковатый душок давней смерти. Так пахло в анатомичке, у доктора в подвале, дома. Но в данном случае запах был сильнее и насыщеннее, чутье Зорона опять начало барахлить, не давая никакой толковой информации о том, что ждало впереди.

— Надеюсь, там не кладбище предыдущих любознательных докторов… — мрачно пошутил он.

— Ты угадал! — усмехнулась тень, и обошла доктора, коснувшись стенки ладонью. Дальше шел крутой спуск, стены становились все более шероховатыми и темными, в них начали поблескивать металлом серебристые частицы. Эйлин подошла к обрыву и повернула за угол. Остальные неотрывно следовали за ней. Обрыв вел в бесконечную темноту, доктор даже не видел «берега» напротив, тут же задавшись вопросом, как до сих пор не обрушились подземные своды, с такими то пустотами внутри, под весом самих гор.

— Это действительно кладбище, Зорон, Вы угадали. Только не людское, — донесся голос Эйлин.

Зорон дошел до нее, обошел тень и… обомлел.

От края до края, сколько могут увидеть глаза, огромное, бесконечное поле казни, над которым кружится, порхая, клубясь, легкий черный пепел. Трупы существ, вроде того, что убил Эйран, полностью застилали собой все это пепелище, застывшие в тех позах, в которых были заживо сожжены. У доктора, с его то крепкой психикой и отсутствующим страхом перед трупами любого вида, подкатил к горлу горьким ком. Эй–эй никакого удивления не выразили. Это явно было не первое пепелище такого рода,увиденное ими. Тень неприязненно скривилась. О реакции гаркана можно было только догадываться.

Под телами местами проглядывалось что–то блестящее. Эйлин первая ступила в шуршащую под ногами черную золу. Следом за ней с обрыва спрыгнул Эйран, после гаркан, а доктор с тенью стояли в нерешительности, глядя на побоище с одинаковым отвращением на лицах.

— Омерзительно, меня сейчас стошнит, — тихо призналась тень Зорону.

— Нам обязательно туда спускаться? — уточнил доктор.

— Никогда не была здесь, но предполагаю, что именно Эйлин хочет тебе показать, — Кирстен задумалась. — Человек, тебе стоит увидеть это, а я лучше тут останусь. Слишком… — она сглотнула, — напоминает.

Доктор догадывался, в чем дело. Он теперь знал, что тела теней после смерти рассыпаются прахом, правда серо–желтым, а не черным, как тут, но разница не так уж велика. Зорон полагал, что скорее всего и такая смерть теней — следствие химической реакции, похожей на горение. Для более точных выводов стоило взглянуть на сам процесс умирания, но единственной тенью, которую доктор знал, была Кирстен, и Зорон понял, что скорее даст себя убить, чем позволит ей превратиться в кучку комковатого праха.

Прыжок вниз.

Вокруг Зорона взлетели клубы черного пепла, оседая на броне и лице, доктор обтер его рукой, размазывая между пальцами жирную золу.

— Мы находимся в Колыбели спящих, одной из многих под Утренними горами, — спокойным, даже менторским, голосом продолжила Эйлин. Таким голосом путеводы рассказывают своим группам о самых красивых зданиях Площади, но уж точно не комментируют массовое сожжение.

— Стой, не рассказывай, — одернул напарницу Эйран, запуская руку по локоть в залежи черного пепла и обугленных останков. — Пусть наш эскулап сам догадается. Зря что ли наша дражайшая сюзерена его присмотрела? Ну–ка, доктор, прояви чудеса логики! — он смотрел на Зорона с насмешкой. Его сожжение живых существ совершенно не трогало. — Кстати я, кажется понял, где мы находимся. Пол теплый.

— Внизу источники, — сощурилась Эйлин, догадываясь к чему ведет белобрысый.

— Точно, — кивнул Эйран. — Сирра тень, не соблаговолите ли спустится? Если мы хотим искупаться в горных горячих озерах, проще срезать путь так. Или вы только в политику можете, а нашей грязной работой брезгуете?

— Пепел напоминает ей о погибших сокланах, — отчеканил доктор, но Эйран, похоже, и сам сразу понял, что зарвался. драконнер вернулся к обрыву, где стояла посеревшая лицом тень, забрался наверх и встал перед ней на одно колено, опустив голову. Прощение аристократа, или «ветвь изгибается» — в такой позе принято держать кулак у сердца. Вот как это называлось. Он сказал что–то, слишком тихо для остальных, но достаточно, чтобы услышала тень. Кирстен поджала губы и кивнула. Эйран спустился обратно и поймал тень, что спрыгнула с обрыва прямо к нему в объятья. драконнер понес её на руках, через поле черного пепла. Кирстен закрыла глаза и зажала нос. Доктору было искренне жаль ее. Эйлин только головой покачала им вслед.

— Ты все еще хочешь узнать обо всем этом? — спросила она доктора.

— Хочу понять сам, — доктор прошелся между рядов сваленных в кучи переплетенных обугленных тел, обращаясь к своему чутью сквозь неприятие увиденного. Зрение Зорона поменялось, теперь он увидел, как над пеплом клубится черный дым, причем только в некоторых местах. Смерть разумного, след от нее — именно так доктора её видели. Зорон подобрался ближе, не без отторжения сунул руку в источник дыма и наткнулся на нечто твердое.

По взгляду эйры он понял, что на верном пути. Гаркан забрался на выступающий камень, и уселся на нем, ожидая когда действо закончится.

Доктор по локоть погрузил руку в пепел, чтобы очистить, сверкающий как хрусталь, теплый на ощупь материал…крышки гроба? Кому понадобилось делать прозрачный гроб? Да еще и такой странной формы — как половина гигантского яйца, вытянутая к концу, и сияющая всеми цветами радуги на свету от светильника эйры. Зорон протер ладонью гладкую поверхность, и крепко задумался над увиденным. На него, сквозь слой прозрачного «стекла» смотрел дракон. Пустыми, мертвыми глазницами — всеми четырьмя. Глаза его, подернутые белой пленкой, выглядели неприятно, тело завернуто в крылья, как в саван, и опутано разорванными трубками, одна лапа поднята, словно в приветствии, другая лежит на груди. Интуитивно Зорон понимал, что перед ним труп разумного, а не остов животного. Но осознать до конца все еще не мог. Настолько безумной казалась догадка.

— Что это, Ворон меня подери? — ошарашено произнес он.

— В разрушенном мире, том, что существовал тут до нашего и в обломке которого мы находимся, тоже были разумные, вроде эйр, людей или гарканов. Только не похожие на нас, — на доктора смотрели умные голубые глаза.

— Драконы — не животные! Они разумная раса! — понял наконец Зорон, и злоба искривила его обычно мирное и спокойное лицо.

Гнев преобразил его, он стал совсем другим, скулы заострились, лицо теперь выглядело по настоящему хищным. Все кусочки и несостыковки наконец сложились в одну картину.

— Зачем? — выдохнул он, явно пытаясь удерживать гнев в узде. — Вы же используете их! Почему никто об этом не знает⁈ Это же неприемлемо — держать разумных в качестве рабов, даже хуже — ездовых животных! Пусть они выглядят не похоже на гуманоидов, но это же… отвратительно! Я даже думать не мог, что Безымянные на такое способны, и ты, Эйлин, можешь участвовать в этом! Как⁈

Эйра, как и Кирстен, тогда в подземельях теней, не смогла выдержать этого взгляда. Черной ненавистью веяло от доктора. Самой настоящей, страшной, почти физически ощутимой. Доктор не осознавал насколько впечатляющим выглядит, и по инерции стал идти вперед, наступая.

Гаркан поднял голову. Взгляд Арджана, его холодная невозмутимость, несколько пригасили ярость доктора. Он постарался успокоиться и прежде, чем эйра успела что–то сказать, его взгляд остановился, словно споткнувшись, на морде одного из сожженных. Она на удивление хорошо сохранилась. Тогда доктор в очередной догадке, перевел взгляд на заключенного в хрустальной капсуле мертвеца, и холодок пробежал по его спине. Эти «животные», дегры, как их называли Эй–Эй, были сильно уменьшенной и бескрылой копией драконов!

— Да, что за зверства тут творятся, в конце концов! — Зорон вновь начал задыхаться от гнева, и осознания насколько чудовищное, недопустимое варварство творилось в Рассвете, за показным дружелюбием Безымянных!