Это сотворила с ним смерть жены, дочери? Старшего сына?

Тяжело терять близких. Смутное понимание было, но сам Такарада никого не терял — да и не в такой извращенной манере. Он не мог жалеть такого человека, что в своем безумии совершил столь ужасные поступки, но, наверное, в каком-то смысле Тайтэн действительно был жалок. Он сам загнал себя в ловушку, из которой не мог найти выхода. Ребенок от ненавистной женщины, что он с ним сделает? Создаст из него нового резидента «Химико»? Или будет плакать ночами, смотря на свое чадо, зная, что оно никогда не заменит погибшую Хорин Цубаки?

Не поступи он так отвратительно с Харадой, сочувствовать ему было бы гораздо проще.

Но это была не дилемма. Такарада… наверное, ненавидел его.

Просто находил конкретно это горе еще можно было понять.

Когда дверь кабинета впереди открылась, они с Никайдо голодным взглядом туда уставились; изнутри же вышел Нитта, сопровождаемый Кацурагавой, и, кажется, они были в середине своего разговора, потому как до Такарады донеслось несколько фраз:

— … планирую в Окинаву. Там моя хорошая знакомая, Вайнай, им как раз требуются медики в последнее время… Платит неплохо.

— Держи меня на короткой ноге, — отчеканил Нитта, и Кацурагава легкомысленно фыркнул.

— Надеюсь, у меня получится, учитывая, что там творится, — следом он развернулся к ожидавшим и слегка нудным голосом процедил: — Первый этап закончен, старые импанты изъяты, установил временные из имевшегося, чтобы не случилось шока. Как только все подживет, можно будет браться за модели повышенного сродства. К счастью, у меня есть, где ее сейчас разместить… — он слегка задумался, откинув голову назад. — В остальном же… Либо выметайтесь, либо можете навестить вашу подругу, только тихо.

Такарада вызвался первым.

Когда он вошел в кабинет, свет был приглушен; видимо, после операции Нитта и Кацурагава успели перетащить ее в гостевую комнату, потому как ничто тут не напоминало операционную, разве только куча висевших на пластиковой палке пакетов: кровь, антитоксин… И там, под белым одеялом, спала она — неожиданно ставшая ему близкой подругой. Харада. Такарада подошел ближе и осторожно заглянул ей в глаза, боясь издать даже шороха.

Он ведь не был обязан вытаскивать ее оттуда, проявлять сочувствие, вообще делать хоть что-то. Но отчего-то тогда, в их первый настоящий разговор, он решил представиться, полагая, что так будет правильно. И вот, теперь он рисковал всем: жизнью, карьерой. Их могли выследить. Если Тайтэн узнает, что они сделали… Раньше Такарада ни за что бы на это не согласился: он всегда следовал правилам и привык не обращать внимания на вещи, что его не касались. Но отчего-то сейчас, даже зная, чем все может обернуться… Он чувствовал, что поступил верно.

Сейчас она спала, накаченная лекарствами и успокоительным. Кожа — такая же бледная, как и простыня, покрытая липкой пленкой пота, жидкие волосы разметались по подушке. О, это будет долгий путь восстановления, понял Такарада, но они пройдут его. И закончат эту историю на хорошей ноте. Чего бы это не стоило. В конце концов, самое страшное было позади.

Он не хотел тревожить руки, только что тронутые операцией, а потому лишь протянул свою — и аккуратно, насколько мог, коснулся лба и провел пальцем по коже. Конечно, она даже не поморщилась — настолько крепким был этот сон. Хорошо. Так даже лучше. Когда она проснется, то будет гораздо более счастливой, а там они что-нибудь придумают: и как уйти от возможного хвоста, как начать новую жизнь… Все у них получится.

На этой мысли Такарада криво улыбнулся сам себе.

Он вернулся спустя неделю для того, чтобы удостовериться.

На самом деле, приходил каждый день, чем явно успевал выбесить Кацурагаву, отчего тот даже дал ему дурацкое прозвище «преданный щенок» (впрочем, видимо, он любому давал клички, если те выходили за грани принимаемого им комфорта, и Такарада был уверен, что у Нитты было минимум несколько). Но ему было глубоко плевать; он просто ждал, когда его драгоценная подруга наконец очнется, чтобы он сумел поздравить ее с новым утром в новом чудесном мире, где не было «парамиты» и прочих кошмаров, и где она могла пойти куда угодно. Да, поначалу будет сложно, но они точно справятся!

Об этом он размышлял, когда входил в небольшую подпольную клинику. Поначалу не замечал ничего необычного, но потом заметил приоткрытую дверь в одну из личных комнат Кацурагавы, где заметил его самого: явно вправлявшего себе нос, потому что в следующую секунду раздался влажный хруст, вынудивший Такараду вздрогнуть. Он с явным недоумением взглянул на это зрелище, уже собираясь отойти прочь, потому что проблемы риппера его беспокоили мало, но тот явно углядел неожиданного гостя в отражении и развернулся. И пусть со сломанным носом он выглядел не слишком пугающе, но улыбка, которой он одарил Такараду, была довольно угрожающей.

— Отлично. Явился, значит.

Когда он сделал шаг навстречу, Такарада — на всякий случай — отступил назад.

— Ты просто не представляешь, что тут, черт возьми, случилось, — по голосу, однако, казалось, будто Кацурагава был больше недоволен самим собой, чем тем «нечто», о котором шла речь, и которое, судя по всему, имело непосредственное отношение к самому Такараде. — Тебе не понравится.

И он не соврал.

Комната, в которой оставалась Харада, выглядела так, будто по ней прошел ураган. Опрокинутая мебель, разбитая посуда, сорванные с окна шторы. Тут явно кто-то дрался. Стоя в дверях и глядя вперед, Такарада ощущал, как постепенно глубоко в душе растет с каждой секундой ужас. Черт возьми. Ну конечно. Тайтэн понял, что они его обманули, и решил забрать принадлежащее ему. И тут, видимо, произошла драка между людьми «Хорин» и самим Кацурагавой…

— Я не ожидал, что «парамита» даже в том состоянии, в каком она осталась в крови после чистки, даст такой разительный буст силы, — искренне признался Кацурагава, следом за чем Такарада резко на него обернулся. — Это были не чистильщики. Поверь, с этими ребятами у меня разговор короткий. В данном случае мне наваляла ваша дамочка, впавшая в ярость. Не знаю, что ей там в голову взбрело… Хотя чему я удивляюсь? — он пожал плечами и развернулся. — С таким-то пережитым… Хорошо, что она мне еще шею не свернулся. Отделался малым.

— Значит, это была не корпа? — ошалело переспросил Такарада.

Некоторое время Кацурагава стоял к нему спиной, словно размышляя. Затем развернулся, лукаво взглянул в глаза и покачал головой.

— Отнюдь.

О боже…

Значит, Харада очнулась, но ее первым впечатлением было, что она вновь у медицинского отдела обслуживания «Химико». Боже!.. Ну конечно она могла так подумать. При взгляде на Кацурагаву и не сказать, что он был простым уличным медиком, скорее кем-то из тех людей, что до этого ее жутко мучали. И они проебали этот факт!.. Нужно было срочно найти ее, до того, как станет слишком поздно! С этими мыслями Такарада стрелой бросился на улицу, по пути вызывая Нитту и Никайдо. Им нужно было срочно что-то придумать! Найти, любой ценой! Объяснить ей, что она в безопасности. Ну конечно она сбежала, после всего пережитого! То, что там творилось…

Проводив его взглядом, Кацурагава лишь фыркнул себе под нос что-то неразборчивое про верного щенка. Затем поднял голову, к потолку, и некоторое время обдумал полученное, после чего пожал плечами. Что ж, может, ему и сломали нос, но он получил невероятно ценные сведения о жертвах «парамиты», которые потом можно будет для чего-то использовать. Госпоже Вайнай понравится уж точно, как и ее нанимателю, одному щеглу из крупной группировки Окинавы.

Был ли тот медик кем-то из «Хорин» или одним из товарищей Такарады — неизвестно.

Но оставаться там дольше не было сил. Желания.

Ускользнуть прочь было проще, чем думалось, всегда легко одурачить человека, не готового к резкому старту: и вот судьба совершила полный оборот. Когда-то давно выбравшись из трущоб Эдо, она вновь возвращалась туда, словно домой. Без айди-карты, старых корпоративных имплантов, денег, связей, абсолютно пустая — с такими условиями жизнь начинала походить на маленький персональный ад. Приходилось хвататься за любую предложенную работу, какую только можно было найти. Неважно, насколько грязной она была. Хорошо, что облик облезлой кошки еще мог задурить кому-то голову, хорошо, что можно было взяться за ту работу, какую обычно не посчитали бы женской. В ином случае… Была дорога, но…