… идти было тяжело.

Харада не знала, куда конкретно брела — возвращаться ей было некуда, Котобуки явно не собирался пускать ее обратно, оставаться у Кавашимы не было сил… Только за вещами? Глупость, она наверняка надеялась, что ее впустят обратно, но это было бы жутко нелогично со стороны Котобуки. Ей было некуда идти, опять, и от этого становилось тошно. Она только-только вернула себе спокойную жизнь, когда была нужна кому-то — пусть и ради эгоистичных целей — когда ее талант признавался. А потом все это пошло крахом, спасибо Такахиро, спасибо «Хорин»!..

Почему они вечно становились причиной тому, что ее жизнь летела к чертям?

Но было одно место, куда она могла сейчас пойти.

Резко остановившись, Харада лихорадочным взглядом уставилась в землю. Она думала об этом за прошедшие дни, отнекиваясь при каждой возможности, но…

Вашимине. Она могла вернуться к Широ, уговорить ее.

В голове прозвучали слова сестры о том, что никто не будет против. Что точно примут. Конечно, это были фальшивые обещания, никому не нужна была неудачница, подчиненная, которая проебала все на свете, а потом возвращалась с просьбой приютить ее. Это было бы глупо, было бы нелогично! Кому она там сдалась?! Трусиха, которая ничего так и не смогла!

Кулаки непроизвольно сжались.

Харада закусила губу.

Может… Может она еще может… Может, Широ не врала, и…

Надо было вернуться туда с самого начала…

С этими мыслями она брела вперед. И совсем запуталась бы в воображении, где ее принимали туда, и холодной мерзкой реальностью, если бы не невероятно знакомый скрипучий голос впереди, огласивший:

— Харада! Я искал тебя.

Котобуки.

Вздрогнув, Харада резко остановилась и уставилась ему в глаза, стоявшему поодаль, на улице.

Тот выглядел запыхавшимся, раскрасневшимся, в куртке нараспашку. Он искал ее? Намеренно? Но зачем? Как они вообще пересеклись? Может, подумалось ей, это знак судьбы, удачная случайность. Или, твердила логика, он просто пошел дорогой, которой обычно направлялся к бару, для встречи с клиентом. И они вот так неожиданно встретились.

— Ты врешь, — блекло поговорила она.

Котобуки свел брови на переносице, явно недовольный подобным ответом.

— С чего бы мне врать?

— Зачем тебе я? От меня сплошные проблемы.

Тот заметно смутился от вопроса, однако собрался с силой и, выпрямившись, затараторил:

— А еще выгода, — закивал он. — Слушай, я знаю, ты себе на уме! Плюс из корпы, где, кажется, знатно обосралась. Легендарно даже. Но мне плевать. Я не люблю упускать выгоду, а выгода, она сейчас стоит прямо передо мной. Побитая вся, правда, и белая, как простыня. Ты сейчас будто отрубишься, так, к слову.

— Я не понимаю.

— Нечего тут понимать. Вернешься? — Котобуки протянул ей руку. — Серьезно. Я задолбался бегать. Всех опросил, кто тебя видел, потом наткнулся на парня, что работает в автосервисе у одного таксопарка, и тот как раз снял запись одной поездки, мол, для проверки… Неважно.

— Но…

— Говно, — в рифму ответил он ей, тяжело вздохнув. Поняв, что отвечать на рукопожатие Харада не собирается, он скрестил руки на груди и взглянул на нее тяжело. — Слушай, я уже сказал. Что искал тебя. Эти три дня рыскал по сраным трущобам, по твоим следам, но хуесосы из офиса, которые приходили, сказали, что ты съебала непонятно куда. Мне все равно, что было, но я не намерен просто так бросать это дело.

— Ты просто хочешь использовать меня еще раз, да? — Харада вяло улыбнулась.

Она уже давно понял всю суть нутра Котобуки.

Тому была нужна лишь прибыль, лишь деньги, лишь выгода — и ничто иное. Это были очень понятные желания и стремления, но за последние несколько лет уже надоело быть лишь простым инструментов в чужих руках, добывать деньги кому-то — но никак не себе.

— Ну, может и да, и что? — Котобуки развел руки в стороны и неопределенно пожал плечами. Он даже не смутился, настолько наглым было это признание. — Не все ли к этому стремятся? Да и как я могу тебя «использовать», если ты — центральная часть моего плана? Если я тебя кину, ты всегда сможешь найти себе более благодарного работодателя, но таких как ты на улицу не выкидывают!

Глаза его сверкали неописуемой гордостью, а голос звучал излишне торжественно.

— Ты не заметила этого, тыковка? Ты — гений! Чудо! Я впервые вижу подобного тебе человека, который мне искин на коленке собрал! Да эта твоя ебаная корпа ни черта не шарит, кого выкинула, а я разглядел!

Гений. Чудо.

Просто так на улицы не выкидывают. Ну как же.

Озлобленно цыкнув, Харада резко опустила взгляд вниз, но все же почувствовала — загоревшиеся кончики ушей выдали такое глупое чувство, как смущение, с головой. Хорошо, что было жутко холодно, и этого заметно не было. Но Котобуки мгновенно все это почуял, у него, как у знатного жулика, был нюх на подобные откровения; от этого его улыбка стала елейней, а сам он засиял, словно добился своей цели.

Ну конечно, чертов ублюдок. Он просто знал, как правильно играть на струнах чужой души, а Харада, как полная дура, попалась на это и схватилась за последнюю соломинку. За надежду. Стоило уже наконец повзрослеть окончательно и отбросить надобность в чужой похвале, но почему-то сейчас эта откровенно фальшивая лесть была как нельзя кстати.

— Ну? Идем? — неторопливо поинтересовался он.

— Я вечно иду на поводу у других… — неожиданно пробормотала Харада и бросила на Котобуки усталый взгляд. — Как думаешь, это нормально?

— Если ты не знаешь, куда деть себя, а другие видят в тебе ценный ресурс — почему бы и нет?

Он выглядел почти искренне удивленным.

— Я не знаю, кто твой бывший босс, но он то еще хуйло. Это я тебе говорю, как такой же бывший корпорат. Просрать такой талант…

— Опять льстишь.

— О нет, Харада-кун, — хмыкнул Котобуки с невероятно серьезным видом. Что-то нехорошее мелькнуло у него во взгляде. — Ненавижу лесть и вранье. Поэтому я говорю только правду, и ничего, кроме правды.

В Эдо было полно многоярусных конструкций, особенно в развлекательных районах ближе к центру: больше всего это было заметно в Синдзюку, в районе Нео-Кабуки-Те. Ямато там редко бывал, но знал, что неба там почти не видно из-за нависавших зданий, переходов, и новых ярусов развлекательного района. Здесь царила вечная ночь, и, вместе с этим, это давало местному бизнесу уйму преимуществ. Жаждущим не нужно было ждать наступления темноты, чтобы отправиться в таинственный мир развлечений и алкоголя, достаточно было просто переступить границу района, а дальше — только успевай доставать кошелек.

Порой, гуляя в этом месте, он ощущал невероятную тоску по солнцу; но, с другой стороны, он никогда не испытывал никакой особой ностальгии по нему, а потому воспринимал жизнь в центре, куда почти не доходили его лучи, лишь искусственный фальшивый свет фонарей, как должное. В конце концов, чистое небо — это что-то далекое, возможное может быть в Пустошах, но никак не в их гнилом городе. Но он не был Окамурой, чтобы рассуждать о пороках общества. В сущности, он был никем — но хотя бы тем, кто сумел выбить невероятный куш и получить нечто желаемое, невозможное.

Возвращение к жизни того, кого он убил.

Поэтому… Ямато просто радовался, что был жив.

Он и Цубаки.

Они много гуляли. Ходили по местам, куда хотела она. Выпивали, потому что через него она могла ощутить легкий эффект эйфории, словно переводила сигналы мозга в импульсы, доступные для понимания машине. Хозяева забегаловок неодобрительно смотрели на него, пьющего в одиночестве, но ему было плевать: сам он в это время изображал с Цубаки совместное свидание. Но чем дольше они продолжали эту игру, тем больше Ямато понимал: она все же была юрэем, все это было не взаправду. Не настоящей Цубаки. Цифровым призраком, буквальным отпечатком личности перед смертью. Окамура рассказывал ему про таких: появившиеся в результате ошибки, они жили короткое время, ведомые лишь собственными эмоциями. Многие были опасны, а потому на них велась охота сетевыми самураями. Кто-то просто продолжал бессмысленное общение на бордах, пока за ними не приходили.