В конечном итоге, Цунефуса не был ничем лучше, чем кто-либо другой. Юаса, Ишикава.

Все они были одного толку.

Сраные ублюдки, гонявшиеся лишь за выгодой.

Словно пытаясь надавить на свою точку зрения, Цунефуса продолжил:

— Посмотри на себя! Тебе еще и восемнадцати нет, а ты себе здоровье гробишь. Ну проиграешь пару раз, выступим фальшиво, зато у тебя деньги появятся!

— И делать все так, как захочет Ишикава?! — рассвирепел Ямато.

— Это лучше, чем убивать себя. Пойми же, ну!

Цунефуса смотрел на него так же раздраженно, но в его движениях чувствовалась какая-то неловкость.

— Мы и так отдаем ему половину выигрышных денег. Куда еще больше?!

— Ты хотя бы представляешь, кто он? Себя угробишь! Жить надоело?!

— А может и надоело.

— Брось это! — рявкнул Цунефуса. — Мы будем на хорошем счету у Ишикавы! Разве это не хорошо?

— Мы, значит?

Ямато отступил назад на шаг. Еще один. И еще.

Он не хотел идти на поводу у Ишикавы. Ему не нравилось, что Юаса буквально смеется над ним со своим предложением. Времени оставалось все меньше и меньше — вряд ли Ишикава так просто даст ему побеждать, а процент с намеренно проигранных боев будет явно куда меньше, чем за простые, пусть и тяжелые, победы. Цунефуса избрал легкую дорожку, но Ямато так делать не собирался.

Он отрицательно покачал головой. Затем, коснулся затылка — туда, где до сих пор со странного происшествия на мосту был раскален порт. И, прежде чем броситься прочь, он посмотрел на Цунефусу в последний раз и медленно проговорил:

— Нет больше никаких «нас».

Он не заметил, как выронил из рук капсульную игрушку. И то, как позже ее подобрал Цунефуса.

В стоявшей на обочине машине было прекрасно видно, как невысокая темноволосая фигурка спешно выходит из темного переулка и куда-то направляется. В Эдо, даже в таком злачном месте, в этом не было ничего необычного — город никогда не спал, но отчего-то сидевший за рулем человек, закинувший руки за голову, всмотрелся в удаляющуюся фигуру и сузил глаза, словно это было нечто выбивающееся из привычного ритма города.

Он прекратил слежку лишь в тот момент, когда та окончательно скрылась за поворотом, после чего ленивыми движениями поправил сползшие с носа очки и попытался добраться до телефона. Вообще-то, проще было вызвонить товарища с оптики, но в телефонах был свой несомненный шарм, к которому он так сильно тяготел. С третьей попытки ему удалось нащупать тот где-то на соседнем кресле, и, по-быстрому набрав чей-то номер, он необычайно радостным тоном заявил:

— Отора-тян!

В ответ ему донеслось несколько слов, и, поморщившись, он покачал головой.

— Какой ты занятой. Да, да, я понял, — его взгляд вновь скользнул по углу, за которым скрылся искомый им человек. — Зато у меня для тебя хорошая новость! Что? Ой, да ладно, мне пришлось шерстить столько реестров и смотреть через кучу дерьмовых камер, и все, что я от тебя слышу — это «я это уже знаю»? Знаешь, Отора, тебе бы манерам поучиться, а то совсем уже!

Он с обидой цокнул языком, и, выслушав очередную короткую реплику в трубке, хмыкнул. Причмокнув, он достал из кармана пиджака розовый шарик жвачки, и, стянув упаковку двумя свободными пальцами, быстро закинул ее в рот. Все это время кто-то долго что-то твердил ему по телефону, он уже успел надуть большой пузырь, прежде чем его что-то спросили — что-то, что заставило его лопнуть жвачку и чуть ею же не подавиться.

Постучав себе на груди, он с искренним изумлением уставился на телефонную трубку, после чего почти что обиженным тоном проговорил:

— Ой, да ладно! Хоть раз сделай что-нибудь, что я прошу! Почему у меня создается ощущение, что это я каждый раз все делаю!

— Я это уже говорил.

— В смысле?!

Но в ответ ему раздались лишь телефонные гудки.

Хмыкнув, он поднял взгляд на злополучный угол опять, после чего съехал на сиденье вниз, попутно надувая новый пузырь. Терпение, как было известно, всегда вознаграждалось. Значит, ему осталось лишь немного подождать.

Самую малость.

Ладно, может, он вспылил по глупости. Это было не очень разумно.

Но сделанное уже не воротишь.

Остановившись с рядом торговых автоматов, Ямато замер, вглядываясь в висевший на стене рекламный экран. Там одна из Пяти Лепестков «Йошивары», бывшая ойран, звезда мира Цветов и Ив, Тамакадзура-оно, томно подмигивала ему, после чего за ней появился логотип компании. Очередная роскошь, доступная лишь богачам. Соседки осуждали его сестру за подобную работу, которой она была вынуждена заниматься по нужде, а этих женщин восхваляли.

Вытащив из кармана смятую бумажку от Юасы, Ямато всмотрелся в надпись. Под розовым светом автоматов та казалась почти красной.

Может, все случившееся за последнее время было знаком? Что пора все изменить? От кого-то сверху?

Головной имплант казался раскаленным. Ямато коснулся его пальцами, но кожа была прохладной от не самой теплой погоды. Ему это лишь казалось? Но он явственно чувствовал жар и головную боль, сразу после того, как…

Та встреча на мосту.

И та фигура с белыми длинными волосами… Которая схватила его за шкирку и затащила обратно. Он плохо помнил, что именно произошло, но видел, как тот человек выругался, после чего сбежал. Но тогда ему показалось, что на мгновение отключился. Между шагом и тем, как он сидел на краю перед кем-то была целая лунка.

Упущенный момент.

Отчего-то Ямато казалось, что он уже встречал этого человека.

Ту женщину с гривой белоснежных волос.

Застежка с неприятным треском отлепилась, и Ямато скривился, пытаясь приладить ее ровно.

Скажи ему неделю назад какой-то незадачливый провидец, что он будет участвовать в «Крысиных Бегах», он бы послал этого умника куда подальше. К сожалению, настоящее гораздо сильнее различалось с желанным, а потому Ямато торчал тут, в блоке подготовки добровольцев. Настоящее чудо телевизионного снаффа, такое не показывали по одобренным каналам, но правительство смотрело сквозь пальцы на подобные развлечения в даркнете. Прибыль текла рекой, вот и результат.

Их задача, как говорил организатор, была проста: пройти череду препятствий, а затем добраться до второго этапа, где уже будут объявлены условия. Каждую игру они менялись (иногда совпадало, но точно угадать, что именно тебе достанется, было нельзя), а потому Ямато понятия не имел, что может ждать его в самом конце. Он надеялся, что не «Охота»: в таком случае на поле запускали преступников, и игроки должны были не попасться. Наказание за плохую игру в прятки было простым — смерть. Чаще всего тех, за кем велась охота, но преступников тоже порядком много погибало. Не все они сдавались без боя.

Сейчас они — добровольцы — находились в полутемном чистом помещении. Лампы светили едва розоватым, в отличие от фонарей трущоб они не мигали. Огромные стальные двери вели на дорогу препятствий, но сейчас они были закрыты, а путь к ним закрывали алые световые ленты. Остальные участники точно так же готовились к предстоящему, и Ямато краем глаза наблюдал за ними, стараясь выискать заранее тех, кто может здорово ему помешать. На стенах висели экраны, радостным искусственным девичьим голосом объявлявшие:

— И помните, спонсор вашего сегодняшнего досуга — конгломерат «Роккаку»!

Спонсируют запрещенку, да? На лице у него невольно выросла улыбка.

Им всем выдали простые бронекостюмы, плотно прилегающие к телу. Такие себе, честно признаться, но лучше, чем обычная одежда, тут хоть какая-то защита. На спинах белым неоновым светились их порядковые номера. Ямато достался четвертый — нехорошее число, но он не особо обратил на это внимание. Больше всего его волновало то, что участие в «Бегах» требовало залога. Тот включал в себя страховку, а также гарантию, что участник не сбежит в середине соревнования. Сам факт этого тоже не казался Ямато чем-то особо плохим, проблема была в сумме.