Он оказался именно той мразью, на которую жаловалась ей Сен вечерами. Тогда они лежали вместе, в постели, еще живя вместе, и та рассказывала страшные истории о том, что творилось у нее на работе. Широ никогда не понимала, почему Сен не уйдет, но та говорила, что выбора не было: она с таким трудом попала в «Хорин», после ухода вряд ли ей повезет с такой корпорацией. А ей нужны были деньги, на сестру, на лечение матери. Сен так старалась ради нее… и это в итоге ее и сгубило.

Старание.

— К сожалению, это простая мелочная месть.

Такахиро неожиданно хмыкнул и ударил себя по коленям, после чего поднялся со скамейки.

Признание далось намного проще, чем ей думалось. Широ даже расстроилась: видимо, вот настолько легко она могла разбить чье-то сердце. Вот и получилось, что она была точно таким же плохим человеком, как и Тайтэн. Так легко распоряжалась чьими-то эмоциями, чувствами, и, воспользовавшись, отбрасывала их прочь.

Но и Такахиро был небезгрешен. Ей стоило помнить, что он был сыном своего отца, она видела его нервозы, срывы, и он мог быть точно таким же ублюдком, просто при ней не проявлял эти черты. Она знала лишь хорошую его сторону. В итоге, в этой истории были замешаны лишь самые отпетые грязные люди, которые готовы были всеми пожертвовать ради себя. Неудивительно, что они в итоге сошлись характерами хотя бы минимально. Широ даже рассмеялась, настолько абсурдной казалась ситуация.

— Я так и подумал…

Неторопливо пройдясь из стороны в сторону Такахиро неожиданно спокойным тоном заговорил:

— Все в порядке. Я так и думал, — повторил он.

— Но все равно купился?

Широ подобрала ноги под себя и устало на него взглянула.

— Я подозревал… что тут что-то замешано. Но то, что ты дочь Вашимине-сана, дало мне немного пространства для, скажем, надежд, что все более искренне, чем я себе воображаю. Ты жестокий человек, Широ-тян, — он вежливо улыбнулся, смотря на нее поверх приспущенных очков. — Не обижайся. Твои истории про драки мне это продемонстрировали. Но я знал, что ты не сделаешь что-то невероятно глупое. То есть, еще глупее угроз отцу. Он такой человек, иногда наглость для него — самое лучшее в человеке, а потому ты ему в какой-то степени даже понравилась. Знаешь, мама иногда говорила, что гениальность граничит с безумием. Но я понимал, что ты не станешь слишком рисковать, потому что подсознательно ты все еще волнуешься за свою сестру и не захочешь, чтобы в случае чего с ней что-то случилось.

Они помолчали немного.

— Прости, — на выдохе произнесла Широ. — Тебе ведь тоже наверняка не очень приятно про нее слушать.

— Про Хараду? С чего бы?

— Разве она не виновата в смерти… ну… сестры?

Взгляд Такахиро мгновенно ожесточился, но Широ понимала, что эта ярость обращена не на нее, а на иного человека, и она прекрасно понимала, кого именно.

— Нет. Мою сестру, мать и брата убил шиноби. Один и тот же сраный шиноби. Харада… сплоховала. Несомненно… Но она почти убила его. А Цубаки умерла из-за скачка напряжения, возникшего из-за его действий, но никак не от рук Харады. Отец… этого не понимает. Я вижу, почему. Но я спокойно отношусь к твоим переживаниям. Ты же не обеляешь ее. Просто переживаешь. Люди часто закрывают глаза на промахи родных.

Собственно, да. Не обеляла. Знала, что Сен… облажалась.

— За мертвых уже нет смысла волноваться, — невесело произнесла Широ.

— Но ты хочешь верить в то, что она жива. Разве не так?

Она уставилась на него.

Потому что поняла, на что тот намекает. Надо было быть идиотом, чтобы не понять. То, что им не передали труп… то, что ей даже не сообщили об этом, словно сестра просто исчезла. Просто обрубили все связи. И то, как смотрел на нее Такахиро, заставило ее содрогнуться. Потому что сейчас она четко увидела, что он был сыном своего отца. Видела… но он сомневался, а потому обронил эту фразу. Как спасательный круг.

Но затем Такахиро резким жестом убрал выбившуюся прядь за ухо и вздохнул.

Широ вскочила на ноги.

— Она жива, да? Ты что-то знаешь?!

— Да. Она жива.

— Где?!

— Широ.

— Не надо мне только врать, что у тебя нет доступа! — зарычала она и схватила Такахиро за грудки. Он был выше, но Широ вынудила его наклониться. Следом буквально прошипела: — Я хочу знать, где сейчас моя сестра! Что с ней?! Почему даже Еши-сан молчит?! Что вы с ней сделали, ублюдки!

— Широ.

— Хватит! Отвечай на вопрос!

— Отпусти меня.

Голос его зазвучал недовольно, в нем скользила сталь. От неожиданности Широ разжала кулак и уставилась на него загнанным взглядом, ожидая, что тот скажет что-то еще, что убьет ее вопрос полностью, но Такахиро лишь оглянулся по сторонам, попутно поправляя пиджак, после чего уставился прямо ей в глаза. И затем слегка сощурился, словно не веря в то, что сейчас произнесет.

— Ладно, бактерия, я скажу. Намекну. Это секретная информация, и чего-то конкретного я не знаю. Только то, о чем говорил отец. Не говори никому. Не предпринимай ничего. Пожалуйста. Ты послушаешь, Широ?

— Еще раз назовешь меня бактерией, я тебе глаз выковыряю.

Но затем Широ с готовностью кивнула.

В этот раз она будет действовать осторожней. Иначе.

Рутина продолжалась.

В последнее время в отделе было слишком много забот; в подполье, кажется, завелась новая крохотная фирма, торговавшая корпоративными секретами налево и направо, которую стоило бы изучить, ведь не дай бог какая-нибудь лишняя информация попадет не в те руки. Особенно с учетом, сколько сейчас у них было забот и проблем, все еще возникавших после инцидента в сотом, как теперь это называли аналитики. Поэтому это был знак для них, отдела внешней разведки — разнюхать, а потом, в случае возникновения опасности для корпорации, уничтожить. Как подозревала Никайдо, там сидел какой-то беглый техник одной неназваной корпы, который по памяти восстанавливал какие-то коды, с ним было еще пара добрых молодцев. О, она знала, что грядет. Добрые самаритяне никому не сдались в их городе, как кость в глотке, они лишь мешали корпорациям достигать монопольного величия там, где ни у кого не было власти. Иногда ведущих разработчиков просто похищали, чаще всего — убивали.

Если человек один раз предал, ему не было доверия.

А знания… все равно останутся. В крайнем случае можно снять их с мозга до смерти, а потом распоряжаться, не опасаясь, что получишь нож в спину.

Никому не нужны новшества от маленьких кудесников. Во главе корпораций давно сидели старики, которым изменения были противны, и подобные тараканы мешали и мешали, ведь действовали вне контроля. Так продолжалось с момента окончания войны и начала занавеса, и так продолжится ровно до тех пор, пока не умрет Накатоми Тамасабуро. Но некоторые вещи были вечны, и что-то подсказывало, что в конечном итоге тот найдет способ отыскать бессмертие — в хроме или нет.

В какой-то момент Никайдо перестала задумываться о том, что это было неправильно. Похищать, убивать и пытать.

Она была человеком долга и знала, когда надо закрывать рот на замок.

Раньше, когда она только поступила на службу, такое казалась ей жутким. Чем-то, что нормальный человек никак не мог сотворить, потому что кто заслужил подобного? Как так? Пытки просто за то, что ты несешь свет цивилизации, даруя огонь, подобно Прометею, тем, кто не может получить его от корпорации? Даешь идеи, что могут облегчить чужую жизнь? Но потом юношеский максимализм прошел, а желание получить премию побольше — осталось. Вот тут-то никакая мораль и не устояла. Но это было нормально для их среды. В этом она себя убеждала. Если вращаешься в корпорациях, то выбор был невелик: либо остается святошей с чистой совестью на низких должностях, либо грызешь глотки всем вокруг и пробиваешься. Батюшка ее всегда говорил, что второй вариант — единственный правильный, и так как Никайдо никогда не была особо строптивой девушкой, то легко согласилась. Она не была такой же, как и брат — ее не интересовала свобода, а имя семьи кто-то должен бы сохранить. Если уж Тецуо решил, что жить в Пустошах куда лучше, чем помогать собственной же семье.