Это давно в прошлом.
Он больше не вернется. Все хорошо.
Успокойся. Не плачь.
— Ну, это уже неважно. Вряд ли ребенок выжил после всех тех наркотиков, которыми меня пичкали для стабильной работы.
— А шрам, значит…
Котобуки не договорил.
Машинально Харада потянулась к животу, но остановила руку за мгновение до того, как коснулась. В голове опять зашумело, к горлу подступил ком, и она замолчала, не зная, что ответить. Признаться честно? Вновь окунуться воспоминаниями в тот самый день? Или же отмазаться, сказать, что не хочется воспроизводить все эти события повторно?
Так не хотелось вспоминать это вновь. Тот день, когда Тайтэн заявился в ядро, а все что она могла — лишь слабо сопротивляться, видя, как смотрит он на нее пустым неразумным взглядом. Ему плевать было на то, что это будет неправильно, ему всего лишь хотелось мести за свою поломанную жизнь и убитую дочь. Но Ямато был слишком далеко. И почему-то жертвой его обиды должна была стать именно она.
Понял ли все Котобуки? Сейчас он смотрел на нее… Пристально, прямо в глаза. Лицо его было темным, мрачным.
Можно было соврать, конечно… Недоговорить. Но…
Почему-то она любила бросаться из крайности в крайность. Из недоверия — в честные рассказы обо всем, что творилось в прошлом. Мозгами она понимала, что это было глупо, опасно, кто знал, какая змея скрывалась за маской Котобуки — это мог быть не просто хитрый торгаш, а кто-то более опасный, чем все, что было известно о нем сейчас, просто втирался в доверие, но Хараде было уже настолько плевать на все, что творилось вокруг, что единственным ее желанием сейчас было выговориться. Выговориться… и забыться, на веки вечные.
Получить свою заслуженную мизерную дозу жалости на день.
— Не все прошло гладко.
Вот и вся история.
Харада замолчала, надолго, закрыв глаза. В голове она прокручивала события последнего месяца. Как хорошо было жить, не вспоминая об этом, не думая о прошлом. Как же хотелось плюнуть на все… Может, зря Арису ее остановила. В конечном итоге Харада бы смирилась и сбросилась вниз. Никто бы не стал ее искать.
Таких людей не ищут.
И она бы стала частью грязной жижи внизу, где ей было самое место. Грязная… Обесчещенная…
Нелюбимая…
— Ты же не думаешь, что я буду успокаивать тебя и гладить по головке?
Шумно выпустив дым, Котобуки без улыбки взглянул на Хараду, и та лишь покачала головой.
Ну еще бы. Таким занимался только один человек, но с ней она больше никогда не увидится, потому как ей суждено было остаться в прошлом — том, что связано с «Хорин» — а она стремительно неслась в будущее, мрачное и неизвестное. Единственное, о чем она действительно жалела.
Она бы многое отдала за то, чтобы очутиться рядом с госпожой Охико вновь. Выплакаться ей в плечо и выслушать слова поддержки. Она так хорошо это делала, так умело вдохновляла!.. А ее объятия были такими нежными, спокойными. Рядом с ней забывались все статусы. Рядом с ней можно было стать собой, а не носить маски и дальше. Словно любящая мать. Ах, госпожа Охико…
— Вот еще.
— Вот и здорово. Но спасибо, правда. Было полезно выслушать.
Оттолкнувшись от подоконника, Котобуки неторопливо направился к выходу.
— Ладно. Отдыхай.
Чуть потоптавшись на пороге, он приоткрыл дверь — и комната, до этого погруженная в темноту, освещаемую лишь слабым светом фонаря из окна, озарилась лампой в коридоре. В светлом проходе его силуэт казался черным, и Харада, глядя на него, лишь улыбалась, слабо. Вот он, значит, ее спаситель?.. Полутьма убаюкивала, и, натянув одеяло сильнее, она ощутила, как медленно клонит ее обратно в сон.
Так плохо она себя давно не чувствовала, наверное, лишь после того случая с Тайтэном. Только там не было мягкой и теплой постели, лишь пустое пробуждение и белые сны, в которые проваливался из сознания и обратно. И так раз за разом, раз за разом…
Как же сейчас было хорошо…
Сильнее закутавшись в одеяло, Харада прикрыла глаза.
С порога донесся голос:
— Врач сказал, что тебе надо начать нормально питаться и спать хотя бы мизерно необходимое число часов, а не те крохи, которые ты обычно тратишь на сон. Но лучше побольше. Это, конечно, ужасная трата времени и денег, но я попытаю счастья и сделаю инвестицию в будущее. Когда ты встанешь на ноги, мы начнем работать заново. У меня есть пара идеек…
Дверь за ним закрылась.
Несколькими днями ранее над дверью зазвенел фурин.
— Спасибо за звонок.
На улице лил дождь — выпавший за неделю снег начал потихоньку таять, и вновь вернулась типичная для зимы Эдо погода, сопровождающаяся слякотью и грязью. Когда гость Котобуки на пороге аккуратно вытер ноги и сложил зонтик, он лишь покривил рот с сигаретой в зубах. Шинсей был его старым знакомым, человеком, на которого можно было положиться — пусть и молодой, но умелый специалист своего дела. Слухи поговаривали, что когда-то он был сотрудником «Макай-Мед», но Котобуки сомневался, что столь криминальная рожа могла там работать. Впрочем, ему плевать было: на прошлое и иное, потому что ему был нужен хороший врач, и из таких, кто брал не слишком дорого, первым на ум приходил именно он.
Когда они легонько кивнули друг другу в качестве приветствия, Котобуки жестом повел Шинсея за собой наверх. По пути он расписал все, что заметил в недавних симптомах, и с каждым новым словом лицо его старого друга становилось все мрачнее и мрачнее. В конечном итоге он резко остановился на одной из ступеней, вынудив Котобуки притормозить. Сухо обронил:
— Говоришь, избиение?
— Насколько я знаю. До этого у нее открылась застарелая рана… Так сказал один из ублюдков. Не знаю. Мы сотрудничали около месяца, мне кажется, это не застарелая рана, а что-то еще.
— Скорее всего это другая травма. Неважно, — подумав, Шинсей все же поднялся на второй этаж. Равнодушно взглянул на Котобуки сверху вниз. — При нормальном обращении травмы затягиваются за пару недель. Если вы были вместе месяц, то либо что-то поспособствовало, либо… — со вздохом поднял голову. — Удобнее было бы в моей клинике.
— Боюсь, не доехали бы. А так понимаю, конечно.
— А что так?
— Не знаю, что с ней делать. Пытаюсь хоть как-то осмотреть, но она начинает орать и брыкаться, — Котобуки страдальчески продемонстрировал Шинсею заработанный во время такого боя синяк на руке. — Представляешь?
В ответ тот жестоко усмехнулся.
— Может, ей не хочется, чтобы ты к ней прикасался своими грязными ручищами.
— Помереть ей хочется, вот видимо почему, — буркнул Котобуки и рывком открыл дверь в свою комнату, после чего кивнул. — Проходи. Сейчас она вроде отрубилась, так что, может, тебе повезет, и ты не отхватишь своей дозы пинков.
Шинсей наградил его кривой улыбкой, но более ничего не добавил.
Они вошли внутрь, и Котобуки осторожно покосился вперед, честно говоря, побаиваясь издавать даже мизерный лишний звук. Источник всех бед лежал на кровати пластом, не шевелясь, и он всерьез забеспокоился. Не то, что ему было жалко денег за вызов медика — сторговались бы сто процентов — но как-то…
Он не мог описать это смутное чувство. Редко за кого-то переживал. Но когда они встретились на темной холодной дороге, наверное, он действительно искренне обрадовался. Такие метаморфозы ему совершенно не нравились, но что Котобуки мог?..
Всего лишь простой человек, вот кем он был.
— Она не померла?..
— Что ж, ладно, — со вздохом протянул Шинсей, явно заметив его беспокойство. Он подошел к кровати и поставил сумку с инструментами рядом, после чего вытащил оттуда инжектор. Вколол себе в вену и спокойным голосом обронил: — Говоришь, опасаться пинков, да?
Присев на корточки рядом, Шинсей резким движением сдернул одеяло, заставив жертву столь грубого акта тихонько заскулить и свернуться в клубок. Последнее, правда, было лишь попыткой — предугадав последующие действия своего пациента, он рывком заставил ее лечь на спину и разогнуться. Котобуки лишь молча наблюдал со стороны, поражаясь, как умело тот вытворял подобное — сам бы он уже успел получить пяткой в глаз, услышать лихорадочные ругательства в свою сторону не самого лестного содержания.
