Изяслав шлет к черниговским князьям грамоты и просит их поддержать его в походе на Галич. Святослав Ольгович как старший в роде пытается отговорить его от столь опрометчивого шага. Он бы понял и поддержал Изяслава, если бы тот искал волости брату или сыну, однако сражаться за изгоя он считает неразумным. Изяслав не прислушался к этому совету и сам выступил из Киева. Под Василевом его настиг посол Святослава Георгий Иванович и передал просьбу не продолжать поход, а вернуться назад в Киев. Изяслав и на этот раз не принял совета Святослава. Более того, он приказал послу передать своему князю, чтобы тот не обижался, если ему придется уйти из Чернигова к Новгород-Сиверский за свое ослушание и отказ в помощи.
От Василева немногочисленное войско Изяслава ушло к Мунареву, где и остановилось лагерем. Здесь к нему должны были присоединиться дружины его племянника Святослава, союзные половцы, а также берендеи и торки.
Узнав о собирании Изяславом сил для похода на Галич и воспользовавшись неспешностью их продвижения, навстречу им двинули свои полки Ярослав Осмомысл и Мстислав Изяславич. Пока Изяслав Давидович стоял под Мунаревом, они обошли его стороной и без боя заняли Белгород. Поняв свою оплошность, Изяслав и Берладник также идут к Белгороду и берут город в осаду. В помощь им привел сюда 20-тысячную орду половцев хан Башкорд. Началось длительное и кровавое противостояние сторон.
Сил у Изяслава было достаточно, чтобы овладеть Белгородом и нанести поражение галицко-волынским полкам, однако Мстиславу и Ярославу посредством подкупа торков и берендеев удалось расколоть коалицию. Получив больше, чем от Изяслава и Берладника, берендеи и торки оставили боевые позиции и ушли от Белгорода. Изяслав Давидович попытался было предотвратить это предательство, но когда он прибыл на позиции союзников, то увидел лишь догорающие повозки. За берендеями ушли и половцы, вероятно, также перекупленные Мстиславом и Ярославом. Так за одну ночь развалилась осада Белгорода, и Изяслав Давидович остался практически без армии. В таких условиях приходилось думать не о продолжении борьбы, а о собственном спасении.
Понимая всю сложность своего положения, Изяслав не решился вернуться в Киев, а через Вышгород бежал к Гомелю. Оттуда он вместе с Берладником перебрался во Вятичскую землю и стал ее фактическим правителем. По существу, Изяслав занял в этом крае положение равноправного соправителя Святослава Ольговича, его власть признавали многие мелкие княжества. Возможно, он мог закрепиться на вятичском престоле и надолго, но ему было этого мало. Неудержимо манили к себе Чернигов и Киев.
К 1161 г. Изяславу Давидовичу удалось собрать под своими знаменами значительные силы. Кроме его традиционных, хотя и ненадежных союзников — половцев, в походе на Киев приняли участие Святослав Всеволодович и Олег Святославич. Союзники перешли Днепр по льду под Вышгородом и появились под стенами столицы Руси.
Великим князем в это время был уже Ростислав Мстиславич. Естественно, уступать Киев Изяславу он не желал. В районе подольского столпия произошла кровавая битва, в которой удачливее оказались дружины черниговских князей. Ростислав, по совету своих воевод, ушел в Белгород, а Изяслав вошел в Киев. 12 февраля он совершил акт восшествия на престол в Софии и в тот же день выступил на Белгород. Вместе с ним, естественно, находился и Иван Берладник.
Летописцы замечают, что осада Белгорода войсками Мстислава Изяславича совпала с затмением Луны. На ее диске, который медленно плыл по небосклону от востока до запада, люди увидели двух ратников, которые схлестнулись в поединке. Старые люди полагали, что это плохой знак, предвещающий княжескую смерть.
Во время подготовки к штурму Белгорода к Изяславу Давидовичу прибыл посол от Святослава Ольговича. Умудренный жизнью старый князь просил Изяслава не доводить дело до кровопролития, а приступить к мирным переговорам с Ростиславом. К сожалению, и на этот раз Изяслав не пожелал воспользоваться разумным советом. В ответе двоюродному брату он заявил:
«Братья моя воротившеся поидуть у волость свою, а мнѣ ся воротити, в Половци не могу ити, а у Выри не могу голодом мерети, а лѣпле хочю сде умерети»[131].
Конечно, Вырь не Киев, но, говоря о голодной смерти, Изяслав покривил душой. Просто после черниговского и киевского престолов он считал унизительным сидеть в каком-то заштатном городке. Поэтому предпочитал лучше умереть, чем возвращаться в Вырь.
Четыре недели длилась осада Белгорода без каких бы то ни было надежд на успех. Ростислав и не думал сдаваться, а Изяслав не решался идти на штурм города. Трудно сказать, чем бы закончилось это противостояние, если бы на выручку осажденным не пришли владимирские и галицкие полки. Боясь оказаться между двух огней, Изяслав снял осаду Белгорода и отступил к Киеву. На Желяни торки настигли отступавших и нанесли им сокрушительное поражение. Изяслав Давидович пытался спрятаться в лесу, но его настиг воевода торков Воибор Негачевич и ударил саблей по голове. Другой удар в бедро сбил князя с коня, и он замертво рухнул на землю.
Когда к месту этого столкновения прискакали Мстислав с Ростиславом, Изяслав лежал на земле, истекая кровью. Эта трагическая смерть случилась 6 марта 1162 г.
Вряд ли ее хотели Ростислав и Мстислав. Оплакивая Изяслава, Ростислав причитал, что тот, не удовлетворившись Черниговом, хотел отобрать у него Киев, а когда это ему удалось, стремился выбить его еще и из Белгорода. Конечно, замирись Изяслав с Ростиславом под Белгородом, смерти этой не было бы. Но тогда не было бы и Киева. Ростислав вряд ли согласился бы вернуть его Изяславу. Пришлось бы удовлетвориться Вырем, что для него было горше смерти.
Тело Изяслава было положено сначала в монастыре св. Семиона в Копыревом конце, а затем перевезено в Чернигов и погребено в церкви святых Бориса и Глеба.
А что же произошло с Иваном Берладником? В драматическом противостоянии Изяслава и Ростислава, закончившемся гибелью первого, галицкий изгой, наверное, был рядом со своим сюзереном. Ведь, по существу, из-за него в последние годы и кипели междукняжеские страсти. Не будь сообщения о его смерти в Се луни, которым начинается этот очерк, можно было бы подумать, что он сложил свою неспокойную голову в кровавой битве на Желяни.
Но этого не случилось. Берладник, по-видимому, был пленен и отдан Ярославу Осмомыслу. А тот, не желая портить свою репутацию самоличной расправой над беззащитным двоюродным братом, перепоручил это черное дело союзным ему византийцам. Берладник был сослан в Византию и там вскоре насильственно умерщвлен. Косвенным соучастником Ярослава Осмомысла в убийстве Берладника был, похоже, претендент на Византийский трон Андроник, с которым галицкий князь находился в родственных связях и поддерживал добрые отношения. Сказанное подтверждают события 1165 г. Потерпев очередную неудачу при попытке свергнуть с трона своего двоюродного брата Мануила I, Андроник вынужден был покинуть Византию. Временный приют он нашел не где-нибудь, а при дворе Ярослава Осмомысла в Галиче. Более того, Андроник был наделен даже несколькими городами, как говорит летописец, «на утешение». Необычайно пышными были и проводы греческого соискателя трона в Царьград после того, как он примирился с императором Мануилом I Комнином. Ярослав послал с ним епископа Кузьму, наиболее близких и верных бояр и, разумеется, воинский эскорт. Конечно, все это выглядит как благодарность Андронику за оказанную им Ярославу большую услугу. Очень может быть, что за помощь в ликвидации Ивана Берладника. На совести Андроника и в период его претендентства, и тогда, когда он занимал императорский трон, столько загубленных жизней, что такое предположение не кажется невероятным.
Из всего сказанного очевидно, что судьба не была милостива к Ивану Ростиславичу. Вкусив непродолжительную радость обладания звенигородским и галицким престолами, он затем долгих двадцать лет провел на положении князя-изгоя. В качестве наемного кондотьера он служил Всеволоду и Святославу Ольговичам, Ростиславу Мстиславичу, Юрию Долгорукому, Изяславу Давидовичу, исколесил Русь вдоль и поперек, преодолев путь в пятнадцать тысяч километров, семь лет находился в суздальском заточении, неоднократно подвергался опасности физического уничтожения и, наконец, закончил свою драматическую жизнь вдали от Родины.
