– А я в своем праве, Кощей, - ехидно ответило эхо откуда-то из-за спины. И правда ведь в своем, крыть тут нечем. Если человек попадал-таки в Навье или его провели с собой местные, то требовать, чтобы выдали назад не имею права даже Я, хоть и назначен смотрителем за исполнением закона. Леший скрипуче рассмеялся шелестом ветра и на камне стали проступать надписи.

“Направо пойдешь - судьбу найдешь, налево пойдешь - себя потеряешь, прямо пойдешь - друга повстречаешь”, - в темноте я видел прекрасно и точно знал, что из трех предложенных ни один из вариантов не предусматривал встречи с Красовской, по чью душу я сюда, собственно, явился. Ни другом, ни судьбой моей она точно не была. Оставался третий - самый неприятный.

–Су-ука, - обернувшись, кинул за спину, даже не надеясь, что Леший выйдет на разговор. Он тут больше моего хозяин и покуда закон не нарушает, ничего я ему сделать не в праве. Это в детстве я думал, что всесильный, а потом стало ясно, сколько у той силы ограничений и побочек. И задарма бы не взял, да навязали.

Вздохнув, шагнул на левую тропинку, остальные тут же заросли мелкой травой, а камень исчез.

– Обломался ты, Леший. Себя я уж с неделю как потерял, так что нового ты мне ничего не покажешь, - хотелось верить в это самому, но на деле что-то внутри подсказывало: ждут меня впереди неприятности. Ждут, зубы точат.

–Далеко торопишься, Кощей? Выпьем по чарке, может? - поморщившись, мысленно послал предполагаемого собутыльника к Лешему. Меньше всего хотел с ним встречаться, но когда по левую сторону появилась заводь - сразу понял, что придется. Очевидно, не мой сегодня день, в продолжение не моей вчерашней ночи.

Раскатистый, булькающий смех поднялся со дна вместе с воздушными пузырями. Над окрасившейся в ярко-красный чернотой водной глади, показалась седая голова. Плеснув на берег водой, специально, тварь, я-то знаю, старый чёрт в ярко-красной рубахе, уселся на прибрежный плоский камень, протягивая мне слепленную по форме водяной лилии чарку. От пойла несло хуже, чем от сивухи.

–По зову долга, Володар Семенович, - стараясь не морщиться от запаха предложенного напитка, приветственно кивнул. – Мог бы задержаться минуту- другую, уж точно испил бы за здоровье ваших дочерей, но дело безотлагательное, - извиняясь развел руками.

С детства терпеть не могу каяться, а уж когда не виноват - тем более, но с Водяным лучше не шутить.

Силу его я узнал еще по юности, когда додумался приставать к средней его дочери. Справедливости ради, Акулина сама мне глазки строила. Много ли парней в пятнадцать откажутся урвать пару поцелуев у красивой девушки? Пусть ниже пояса у нее хвост, зато губы какие ловкие!

На тот момент я уже был помолвлен с Ганной, так что Водяному подкаты к его дочери не зашли.

Никогда не думал, что так противно чувствует себя утопленник, когда вода заливает легкие и вздохнуть нет сил. Жжет внутри, хуже огня, в голове туман тяжелый сразу, мерещится всякое, руки-ноги отказывают…

Самое противное, что я ж бессмертный, и подохнуть не мог, чтоб избавиться от мучения этого. Пока морской царь не решил, что вдоволь оплачена честь его русалки, держал под водой, довольно глядя на судороги, так еще и дочерей привел полюбоваться, а после выкинул на берег, как дохлую рыбу.

Я тогда пробовал силу призвать, чтобы отомстить гаду плавучему, но задыхаясь, не очень-то и помагичишь.

Повторять не хотелось.

Пусть теперь я куда сильнее и одолеть меня не так просто, так ведь Водяному вторая сотня лет уже пошла! Отец бы с ним еще потягался на равных, а я и Горыныча-то младшего еще ни разу в честном бою не уложил.

–А куда торопишься, тебе туда не надо, - прищурился Водяной, подтолкнув свое пойло мне чуть ли не под самый нос. – Было у коршуна под крылом три горлицы. Все разлетелись, ни одну не поймал. - Гулко рассмеявшись, Водяной хлопнул по воде тяжелым хвостом, обдав все вокруг брызгами.

«Вот сука! Что-то знает, старый хрыч… Три горлицы? Кто? Ганна, Ядвига и эта ее подруженция-Барби, выходит. Это что же, всех троих лично видел или слухи так быстро разлетелись?»

Первый вариант мне не нравился.

–Очень надо, Володар Семенович, сами знаете. Что Боги завещали, нам исполнять. Уж не знаю, о каких горлицах речь, птиц не держу, только собак для охраны. Голубиная почта стала ненадежная, отказались мы в пользу соколов.

Водяной прищурился, из заводи выглянула лягушка, процокала что-то и скрылась опять. «Наквакала, тварь, новостей - не иначе».

– С юности ты, Кощей, по этой части дюже прыткий. Ничему ошибки старших вас, дураков, не учат. Мои дурехи тоже, вон, свои шишки насобирали, - по-отечески грустно вздохнув, Водяной снова щелкнул хвостом, но уже о берег. Чешуя тут же побледнела, сменила цвет и хвост раздвоился, превратившись в человеческие ноги.

– Что Злату вернул, на том спасибо, так и быть, не стану поить тебя илистой сивухой. Разве что взамен на совет дружеский. Мне с воды хорошо птиц ви-идно…

Хитрый, сука черт! Знает, куда давить.

–Не в службу, а в дружбу, - заученно отозвался я, на благодарности. В Навьем и их принимать лучше в четко установленном порядке. – Сколько птиц, говорите?

Водяной хмыкнул, качнул чаркой в руках. Я поморщился.

Обхватил обеими руками, примеряясь. Сволочь, глотков на пять зачерпнул, сука.

Давясь, залил в себя в три больших, откашлялся, выжидая, когда поуляжется судорога внутри.

–Во-от, со-овсем другой разговор. Негоже старшим в мелочах отказывать, Кощей! Мало тебя батя в детстве что ли порол, ум вколачивая?

Сила, гневом поднялась внутри, приливая к рукам. Водяной явно заметил, только усмехнувшись, не подал виду, что забеспокоился.

–Черная птица ударилась оземь и была такова, белая в клетке томится, а разномастная на болоте в трясине увязла. Бывай, Кощей, оплатить долг не забудь! - рассмеявшись на прощание, Водяной ловко кувыркнулся через спину назад и тихо вошел в водную гладь, не подняв даже брызг.

Так, бля, подсказал, что лучше б молчал вовсе! Больше всего мне не понравилось, что птиц три. И все они здесь!

Твою мать Ядвига, тебя-то какого хера сюда понесло?!

В душе тут же завозилось неприятное чувство. Я ж сам ее на психах отправил!

Так не думал, что пойдет… Она никогда исполнительной не была по части моих приказов. Особенно если орать, а не просить, как человек. И мысли не допустил, что эта идиотка в лес попрется! В Велесов сноп! Это ж надо совсем без мозгов быть… С другой стороны, я все еще не знал, кто она из Навьих-то. Странно, что вообще не учуял. По запаху и вкусу - чистая человечка.

Разномастная на болоте…

У Лягухи, значит или у болотника.

Если у первой, то не страшно, а вот второй… Впервые порадовался, что Светка поставил на нее свою метку. Не думал, что эта мысль может меня греть, но конкретно сейчас очень помогала не психовать, сохраняя трезвость ума.

«Ну, Ядвига. Молись всем твоим богам, чтоб не утопил этими вот руками, как найду».

Забыв напрочь, что шел сюда за человечкой, прикрыл глаза, представляя болотистую кочку. Первым делом надо проверить самый опасный вариант. Да, порталом идти рискованно и глупо, но в беспокойстве за дурищу эту не очень думалось о разумности.

Неожиданно перехватило дыхание, горло сдавило тисками.

Так и не открыв портал, распахнул глаза, вцепившись руками в обвившую горло ветку.

– Пусти, твою мать! - не понимая, с чего взбесились ивы, покорно висевшие над озерной гладью, попробовал оторвать их от себя, но хватка только усилилась, аж в глазах потемнело. «Яге-то я чем и когда успел насолить?»

Это ж надо как злится, то ли задушить хочет, то ли не пускает идти дальше.

Нехорошее подозрение закралось в душу.

«Не может, блядь, быть. Ты, Кощей, спятил в конец».

Отпустив ветку, замер, перестав сопротивляться. Захват ослаб, позволяя вдохнуть воздух. Новый ивовый прут окрутил лодыжку.

Дернул ногой.

Какой там… Опустил руку в карман, выудил оттуда небольшой флакон. Внутри стеклянной фасолины весело потрескивал огонек. Горыныч подкидывал нам с Тимом после одного случая, чтоб, если что, всегда могли огонь вызвать - нам-то его магия недоступна.