Оливия поднялась и стала складывать одеяло. Саймон повернул голову, стоя на том же месте.

- Что ты делаешь? – спросил он уставшим голосом.

- Собираюсь уходить.

Саймон развернулся.

- Куда ты собралась?

Оливия улыбнулась про себя. Ей казалось забавным, что она вызывает в нем такую заинтересованность. Хотя это имело место и раньше. Она закончила с одеялом и повернулась к нему лицом.

- Домой. Твое чувство вины не позволяет тебе посвящать меня в подробности, так что мне больше здесь делать нечего. Весь мой путь оказался напрасным.

Саймон заложил руки за спину и медленно направился к ней.

- Посмотри в окно: идет ливень, а твой плащ все еще мокрый. Хочешь, чтобы тебя заметили или ты заболела?

Оливия сложила руки. Раз он не хочет ей ничего говорить, то она не станет его слушать.

- Ну и что? Сюда же добралась, значит, и обратно смогу. Мне не впервой. Я хочу получить плащ обратно. – Она развернулась и решительно пошла к выходу.

Саймон сделал три шага вперед и схватил ее за запястье прежде, чем Оливия успела взяться за ручку двери.

- Не глупи, - настойчиво продолжал он. - Я понимаю, ты злишься на меня, но не делай необдуманных поступков, пока ты не добавила нам проблем.

Оливия получила новый повод разозлиться на него.

- Я не просила вас решать мои проблемы. И, если вы не заметили, я вообще ничего из этого не хотела! А теперь отпустите меня, ваша светлость, и я пойду домой. - Она дернула свою руку, но хватка Саймона была слишком крепкой.

Он притянул ее к себе и прижал своим теплым торсом, как тогда, на балу. Оливия испугалась. Она увидела искры в его голубых глазах. До сегодняшнего дня Саймон никогда не давал воли гневу. Во всяком случае, Оливии не доводилось застать его в этих чувствах.

- Ты останешься здесь, - говорил он твердо, - отогреешься, пока дождь не пройдет. А ночью я лично отвезу тебя домой, чтобы никто не смог тебя скомпрометировать. Скажи, твои родители смогут обнаружить твое отсутствие до завтрашнего утра?

Оливия отрицательно кивнула.

- Отлично. Я прикажу определить тебя в смежной комнате. - Он отпустил ее и вышел из комнаты.

Оливия была в замешательстве. Но ведь смежная комната обычно предназначена для супруги герцога! Она окинула комнату взглядом и нашла дверь рядом с кроватью, ведущую на данный момент в ее покои. Ей все это не нравилось. А еще ей не нравилось, что он распоряжается ее жизнью, принимает за нее решения, словно хозяин. Саймон решает поцеловать ее, он решает, что ей не нужно знать ничего о Лонгстри, он решает, ехать ли ей домой. Все он, он, он! Надо было вырываться из его объятий изо всех сил и уйти из этого дома, а также забыть к нему навсегда дорогу. Оливия уже сто раз пожалела, что приехала сюда. Она посмотрела в окно и ей показалось, что дождь стал лить еще сильнее, а темные тучи стали мрачнее. Оливия застонала. И, кажется, у нее нет выхода.

Наступила ночь. По дому прокатился громкий звон часов, пробивших два. Оливия спала в соседней комнате в том же платье, в котором прибыла. И хотя Саймон не был предсказателем или волшебником, дождь действительно прекратился, но тяжелые облака не покидали своих позиций и были неподвижны как ночные стражи, выжидающие своего часа.

Саймон неслышно вошел в ее комнату. На прикроватном столике догорала свеча, которая с большим трудом поддерживала слабый свет в комнате. Он, подступив к ней глухими шагами, присел рядом на краю кровати. Ему ничего не хотелось, кроме как сидеть здесь и любоваться красотой, которую он видел. Круглое лицо Оливии было освещено и можно было разглядеть каждую милую веснушку. Ее ресницы были длинными, а медные волосы разбросаны по подушке, как лучи. Женственное тело Оливии манило дотронуться до него, почувствовать его приятную мягкость и нежность, почувствовать его тепло. Сейчас он осознал, что третьей вещью в жизни, на которую можно смотреть вечно, это она.

Шевельнувшись, она улыбнулась. В этот момент размышления Саймона привели его к желанию оставить ее здесь с собой. Спрятаться с ней ото всех и больше никогда не отпускать. Он легонько убрал прядь с ее лица. Идея была так сладка и соблазнительна. Саймон улыбнулся про себя: «Конечно, оставь ее, чтобы потом граф Брайтшир всадил тебе пулю в лоб». Нет, еще не время. Он не настолько безрассуден, чтобы испортить отношения с будущим тестем. Но он запомнит ее такой. Саймон погладил ее по щеке.

И вопреки противящемуся чувству внутри, он все же сказал:

- Просыпайся, Оливия.

Она не шевельнулась.

Этого было недостаточно, чтобы разбудить ее. Саймон взял ее за плечо и слегка встряхнул.

- Малышка, - она приоткрыла глаза, - нам пора, милая.

Взгляд у Оливии был смутный, она не сразу поняла, где находится. Она села в кровати, потерев глаза, и посмотрела на Саймона так, словно это он у нее дома в постели.

- Я заснула. Сколько времени? – сонным голосом спросила она.

- Уже два часа ночи. Идеальное время, чтобы передвигаться по Лондону и остаться незамеченным.

- Я надеюсь, мои родители все-таки не заметили моего отсутствия. Иначе я просто не представляю, как буду оправдываться.

- Не волнуйся. Если они не нашли тебя дома, то вряд ли станут поднимать шум и привлекать ненужное внимание. Но, - Саймон накрыл ее руку своей, - если вдруг тебя поймают, сообщи мне и я сам поговорю с твоим отцом и матерью, все объясню.

Когда Саймон дотронулся до ее руки, сердце Оливии, казалось, захотело вырваться из тесемок ее груди. Она резко отозвала свою ладонь, чтобы избавиться от этого странного чувства. Но вот что опять-таки не понравилось Оливии, так это его упорное покровительство. Сейчас она была сильно утомлена, чтобы вступаться за свои права и начинать словесную перепалку. Оливия обессиленно вздохнула.

- Тогда тебе не отвертеться от моей матери – охотницы. Она с радостью использует эту возможность, чтобы окольцевать тебя. На твоем месте я бы держалась от меня подальше.

Глаза Саймона блеснули.

- Я переживу ее атаки сколько угодно, если после этого ты выйдешь за меня.

Оливии снова стало не по себе. Ей нужно направить разговор в другое, более важное и безопасное русло.

- Так… - с чувством неловкости продолжала она, - как мы будем сейчас действовать?

Блеск в его взгляде погас.

- Все довольно просто: собираемся, я отвожу тебя лично до дверей дома. Но главное, ты должна зайти в дом со входа прислуги, чтобы тебя не обнаружили. Если твои родители в этот вечер никуда не собирались, то они, скорее всего, спят, а значит и слуги тоже. Ты проберешься незаметно, и на этом твои необдуманные выходки, надеюсь, закончатся.

Оливия обиженно отвернулась.

Однако она и без того порицала себя за то, что позволила себе пойти на поводу у своих порывов и оказаться в положении, грозившим лишить ее своего крова, репутации семьи и самих родителей, а также перспективного будущего. Если не дай бог все раскроется, то Оливия не станет корить отца и мать за то, что они откажутся от нее и отошлют в забытое всеми место этого мира.

Слякоть, грязь, сырость и темноту пришлось пережить Оливии за эти сутки. А еще недосып. Из-за сильного ливня днем улицы города утопали в лужах ночью. Саймон приказал подать экипаж, и они вместе отправились на Блумсбери. Она чувствовала себя такой потрепанной: на голове волосы торчали, как при ударе молнии, а лицо было помято так же, как и складки платья. Края ее юбки были выпачканы в грязи. Почти всю дорогу они ехали в тишине. Оливия рассматривала горящие огни за окном, а Саймон, приняв задумчивую позу, застыл. В какие-то моменты ей казалось, что он смотрит на нее и думает о ее неряшливом виде, о несовершенстве ее немыслимо круглого лица и других изъянах. Оливия отвела взгляд к окну. Она заставила себя прогнать глупые мысли и вскинула подбородок.

Ей все равно, что он о ней думает. Она такая, какая есть. Саймон, конечно, один из самых привлекательных персон Лондона, но это не должно заставлять ее чувствовать себя менее уверенной и очаровательной. Возможно, что это просто игра теней и ничего подобного он не думал. Оливия окинула взглядом свое тело. В сидячем положении складка платья улеглась, и ее живот слегка выпирал. Оливии стало неловко, поэтому она мгновенно накрыла его плащом. На сегодняшний день она уже достаточно опозорилась, когда пришла к Саймону в образе неопрятной оборванки. «Так, - подумала она про себя, - хватит принижать себя».