Оливия, отследив его взгляд, посмотрела на свою одежду. Верхняя часть была сыровата, из-за чего ее соски затвердели. Она покраснела и постаралась прикрыться руками, не поднимая на него глаз. Саймон смотрел на нее и игриво улыбался. Он указал ей рукой на кресло у горящего камина, предлагая таким образом присесть. В этот момент в дверь постучали. «Войдите» - сказал Саймон. В комнату горничные внесли воздушное одеяло и поднос с чаем, и печеньем. Поднос остался стоять на столике рядом с камином. Саймон взял одеяло и приказал им идти. Подозрительные взгляды прислуги заставили Оливию съежиться.

- Иди сюда, - произнес он ласково, расправляя теплый кусок ткани.

Оливия подошла ближе, все еще пытаясь прикрыть свою грудь. Саймон аккуратно завел одеяло ей за спину и накрыл. Она почувствовала, как тепло стало накапливаться, что на секунду закрыла глаза. Но когда она открыла их, то увидела перед собой загадочное лицо Саймона. Они стояли близко друг к другу настолько, что можно было почувствовать их обоюдное дыхание.

Ее веснушки были немного бледнее сегодня, но от этого она не переставала быть милее. Глаза цвета свежей травы блестели от света огня в камине.

Саймон стал приближаться, словно… он хочет поцеловать ее! Ее губы воспылали, напомнив вкус их первого поцелуя. Но Оливия, придерживая одеяло, упрямо отвернулась и направилась к креслу.

- Расскажи мне все, что у тебя есть, чтобы остановить Лонгстри, или, по крайней мере, что ты планируешь делать, - настойчиво продолжала Оливия.

Она не собиралась отступать. Она пришла сюда за ответами, значит, она их получит. И то, что Саймон не хотел ей говорить, напрягало ее и заставляло любопытство разгораться еще больше.

Он, постояв немного, подошел к столику с подносом и подал чашку с чаем своей настойчивой гостье.

- Я бы не хотел, чтобы ты имела к этому какое-либо отношение.

Оливия приняла горячий чай с лимоном.

Саймон присел в другое кресло напротив камина. В этой расстегнутой у ворота белой рубашке он напоминал дерзкого пирата. Дерзкого и чертовски привлекательного пирата. С его характером он бы запросто вжился в эту роль.

- Но я уже имею! Саймон, я так или иначе уже причастна, ведь я была там. Так что не нужно скрывать от меня свои планы. Я буквально сбежала из дома, узнала, где ты живешь, в холодный безжалостный ливень добралась до тебя, промокнув до костей, рискуя быть раскрытой. И после пройденного мной пути ты даешь мне одеяло, угощая горячим чаем, и собираешься отправить меня домой без ответов? Это несправедливо!

Саймон вздохнул, проведя пальцами руки от глаз к переносице. Как он устал. Он устал бороться в тылу со своей матерью, с бароном, так теперь еще он не знал, что делать с Оливией. Он хочет ее защитить от Лонгстри, но как уберечь того, кто не хочет быть защищенным? Он подался вперед. Пристально посмотрев на нее, он уже был не в силах заставить свои глаза подчиниться: она была так прекрасна. Ее полусырые непричесанные волосы падали на плечи волнами. А насыщенно зеленые глаза, как остро режущий папоротник, жаждали знать, быть в курсе происходящего. Саймон рассматривал ее, не скрывая этого. Грудная клетка ритмично то поднималась, то опускалась, а щеки стали красными от жара камина. Или от злости?

Встретившись с ним глазами, Оливия заерзала на месте. Еще никогда прежде ее так откровенно не разглядывали. Пора бы уже перестать удивляться всему, что делает Саймон. Это Оливия усвоила еще в детстве. Однако каждый раз именно он поражал ее, заставлял двигаться в ином направлении, выбивал из колеи. В различных ситуациях он вел себя по-другому, не так, как остальные. И сейчас Оливия посмотрела на Саймона под другим углом. Людям, которые чтут и следуют этикету, и в голову не придет утащить девушку с мероприятия под носом у всех в другую комнату. Это сделал только он, Саймон. И не потому, что ему плевать на приличия света, а, скорее, из-за того, что у него своя голова. Саймон следует велению своего сердца, не взирая, что подумают или скажут другие. Это не могло не вдохновлять Оливию. Она робко взглянула на него, а Саймон продолжал любоваться ею.

- Скажи мне, малышка, как же именно ты умудрилась уйти из дома незамеченной да еще в такую погоду добраться сюда? Кто тебе помогал? – внезапно спросил Саймон.

Он поймал ее за хвост, и она не знала, что ответить. Ее глаза мгновенно забегали из угла в угол, словно в поиске ответа. Сказать, что она солгала родителям о головной боли, убежала из дома, а потом доехала на карете с подругой и продажной компаньонкой, которой она заплатила за молчание? Нет, определенно нет! Узнав Саймон об этом, образ глупой маленькой и несерьезной девчонки только укрепиться в его сознании.

Оливия стала крутить чашку в руках по часовой стрелке, а Саймон продолжал ждать ответа. Однако сейчас до нее дошло, что это лишь отвлекающий маневр, чтобы не говорить ей правду о Лонгстри. Хорошая защита – это нападение.

- Я заплатила одному человеку, который предложил мне наемный экипаж и помог добраться до тебя. - Это было первое, что пришло ей на ум.

Оливия все время старалась не столкнуться взглядом с Саймоном, потому что иначе он поймет, что она говорит неправду. И, скорее всего, сейчас он ей тоже не поверил, но, по крайней мере, Саймон не может быть в этом уверен полностью. Теперь ее очередь атаковать.

- Все-таки тебе придется сказать мне, как ты намерен укротить барона Лонгстри. Что ты хочешь с ним сделать? Ты слишком спокоен. Ты ведь не сделаешь ничего кровопролитного? – Оливия посмотрела на него со слегка прищуренными глазами.

Лицо Саймона разгладилось и постепенно расплывалось в улыбке. Через секунду он рассмеялся, откинувшись на спинку кресла, хотя очень старался сдерживаться, но напрасно. Последнее очень позабавило его. Лонгстри, конечно, неприятный тип, но, чтобы марать об него руки… Это слишком. Однако следующая мысль слегка омрачило его веселье: Оливия считает его настолько жестоким человеком, что думает, что Саймон способен на убийство? Выражение его лица, направленное на огонь в камине, стало угрюмым.

Оливия была унижена его реакцией. Она вела серьезный разговор, о вещах, касающихся их, но больше всего ее судьбы, а ей в ответ просто рассмеялись. Ее лицо побагровело, а чашке стало вдруг тесно в ладонях.

Оба сохраняли молчание, пока один из них не заговорил:

- Значит, ты считаешь, что я способен на убийство? – Его голос приобрел холодные ноты.

Она повернулась к нему. Оливия была изумлена (снова) тому, как переменился тон Саймона. С ней он всегда был хоть и взбалмошным, но теплым. Эту его строну Оливия еще не знала.

- Я этого не говорила.

- Но подумала, так? – Саймон полоснул ее жестокими глазами.

- Нет! – твердо воскликнула Оливия. – Я лишь сказала первое, что пришло в голову. Но я хотя бы отношусь к ситуации серьезно, в отличие от тебя. – Она со стуком поставила чашку на столик. – Конечно, это ведь моя судьба висит на волоске, а для тебя это все игра.

- Что, черт возьми, ты имеешь в виду? – с резкостью продолжал он. – Ты считаешь, я несерьезен с тобой? Думаешь, я просто забавляюсь? Нет, малышка. - Саймон подался вперед. - Ты для меня не забава, но я не хочу, чтобы ты участвовала во всей этой грязи с чертовым Лонгстри. – Он встал и подошел к окну, упираясь ладонями о подоконник и опустив голову. – Просто продолжай жить в том темпе, в каком жила, Оливия. Это моя вина, что нам угрожают. Теперь этот кретин пытается установить свои правила с помощью шантажа. Но я пресеку его жалкие попытки нажиться на тебе и твоем наследстве. Он тебя не получит.

Саймон представил у себя в голове неприятную картину, и теперь он уже не был так уверен, что не сделает с бароном ничего кровопролитного.

Оливия все еще не могла понять, откуда у Саймона такой порыв к ее защите. Очевидно, здесь было замешано его чувство вины, не без того. Однако, когда Саймон вновь упомянул Лонгстри, от него повеяло такой злобой, будто это были уже личные счеты. Оливия предположила, что между ними двумя уже было что-то до всей этой истории. И кончилось это для Саймона не очень хорошо, судя по его реакции. Но, опять же, это предположения. Сейчас это не имеет к делу отношения, да и Оливии не хотелось лишний раз спрашивать об этом. Тем более он сейчас не в духе.