- Но, а как же мои любимые краски, которые ты испортил?

Так вот оно что. Она до сих пор злилась на него за эту ребяческую выходку. Саймон как-то хотел ей рассказать у Деббитов, но тогда не было на то времени.

- Малышка, я испортил акварель, не зная, что ты ими так дорожила. И потом, я ведь исправился, подарив тебе через несколько дней новые. Неужели ты меня все еще не простила?

Оливия непонимающе скорчила гримасу.

- Мне подарил их отец. Они были великолепны. Я проснулась рано утром и нашла их у себя...

- …На прикроватной тумбочке. - Саймон покачал головой. - Нет-нет, малышка. Это был я. В тот же день, когда ты разозлилась на меня, я написал письмо отцу, чтобы он помог раздобыть наилучшую акварель. Когда ее привезли, я под утро положил ее, пока ты спала.

Саймон поразил ее. Она все эти годы думала, что Саймон Смит – монстр, который выкидывал разные номера с ней, смеялся, портил ее любимые вещи, то есть краски. Но все обстояло далеко не так: он играл с ней и шутил, а испорченные краски возместил еще более качественными и яркими. Оливия так ошибалась на его счет, даже не подозревая этого. Ей стало очень стыдно за ее поведение и плохие мысли о нем. Оливия даже не могла теперь объяснить, почему она подумала, что именно отец подарил ей новую акварель. Наверное, потому что в глазах обиженного ребенка, кроме отца, не нашлось претендента, который сделал бы ей такой дорогой подарок. Но, как оказалось, такой человек нашелся.

- Саймон Смит, - говорила она с ноткой торжественности, - выражаю вам благодарность за подарок, который был сделан много лет назад и не оценен по достоинству.

Саймон, посмотрев на нее так, будто она была единственной женщиной в этом мире, взял ее руку и нежно поцеловал тыльную сторону. У Оливии кожа покрылась мурашками. Наверняка такими же заметными, как веснушки на лице.

- Выйдя за меня, у тебя будет их столько, сколько пожелаешь и самого лучшего качества.

- Саймон!

Все-таки неудивительно, что за Саймоном охотится куча невест. Он был очень красив, как бы это не звучало, но глупее было отрицать явное. Грубые черты лица выражали мужество и уверенность, что заставило Оливию погладить его. Проведя ладонью по его щеке, она нащупала слегка колючую, едва заметную щетину на подбородке. И сейчас он здесь, лежит в ее кровати! У остальных девушек даже не хватит фантазии, чтобы мечтать о чем-то подобном. По непонятной причине Оливии стало неприятно от мысли, что на ее месте могла бы оказаться Шарлотта Уоррен или любая другая девушка. Она откинула эти мысли, как ветра сдувают осеннюю листву по земле.

Через пару минут он ушел в свои покои. Засыпая, Оливия отметила, что непроизвольно улыбается. И эта смазливая улыбочка появляется тогда, когда она возвращалась в мыслях к нему. Оливия пришла к выводу, что все-таки Саймон неплохой человек, но изрядно самоуверенный и непонимающий ее. Она предположила, что, возможно, он притворяется, что не понимает ее стремлений. Пока Саймона не было, Оливия четко знала, чего хотела. Она и сейчас знает. Но что-то внутри ее тяготило, что-то мешало… Нет, она не хотела думать об этом, потому что это ничего не значит. Однако Оливия была тверда в своих планах жить так, как ей хочется, быть самой себе хозяйкой и писать картины. В этом она видела свою судьбу, свое предназначение. Все останется неизменным.

- Ты слишком отрешенная, дочь моя.

Оливия выгнула бровь.

- Не ты ли говорила, что я веду себя слишком дерзко и привлекаю к своей персоне слишком много внимания?

Лили и Оливия медленно прогуливались по широким и нескончаемым коридорам поздним вечером.

- Ты привлекаешь ненужное внимание не как к светской леди, а как к девице, пытающейся умничать. Ты говоришь о тех вещах, о которых леди не говорят. И не престало беседовать с джентльменами на мужские темы.

Оливия незаметно закатила глаза.

- Прости, мама, что позорю тебя своим бесстыдным поведением. Мне стоило накрасить свои длинные ресницы, затянуть потуже корсет, чтобы глаза стали навыпучку, и хлопать ими в сторону самых завидных женихов в надежде, что меня заметят. - Оливия округлила глаза и восторженно заморгала, показывая всю нелепость девичьих трюков.

Отвернувшись, Лили фыркнула.

Оливия продолжила:

- Кому вообще хочется иметь жену, с которой нельзя поговорить о чем-то, кроме тряпок, сплетен и… обыденных вещей? Если кто-то женится на лошади, едва ли другие уловят разницу.

- Дочь моя, только на таких и женятся! Мужу хочется видеть рядом красивую жену, - Лили загибала пальцы, - не болтливую, покорную во всем и, конечно, не более умную, чем он сам. Мужчины не терпят чересчур умных женщин, иначе они чувствуют себя глупее, отчего и сердятся.

А вот Саймон этой ночью сказал, что она одна из самых умных и честных людей, которых он знал. Именно этот комплимент заставил ее сердце обрести крылья. Оливии вдруг очень захотелось его увидеть. Сегодня за завтраком они часто переглядывались. Ей даже стало неловко от того, как он на нее смотрит и беспокоилась, что это заметит кто-то еще, кроме нее. Вспоминая его прикосновения к ее телу, у Оливии потянуло низ живота и ее бросило в жар.

- Мама, тебя послушать, так жена и не человек вовсе, а украшение мужчины. - Она посмеялась.

- Леди Уотсон! – окрикнул ее женский голос.

Они обернулись назад. Это была Шарлотта, что Оливию обескуражило, поскольку эта девушка уже дала понять, что относится к ней враждебно.

- Миледи, - Шарлотта подошла, - не хотели бы вы присоединиться к нашей женской компании, побеседовать за чашкой чая?

Лили и Оливия переглянулись.

- Мне кажется, уже поздновато для чая, - отвесила она.

- Нет-нет, Оливия. Не отказывайся, дочь моя. Это невежливо. Побудь с девушками немного, не отрывайся от женской компании.

- Мама!

- Право, миледи! Пойдемте. Будет здорово, обещаю!

Интуиция подсказывала Оливии, что это плохая идея. Она прекрасно знала, что Шарлотта ей не друг. Но зачем она ее зовет с собой? Это было покрыто тайной. Оливия чувствовала себя овцой, которую загоняют на убой.

- Я приколола к твоему платью булавку, - шепотом призналась Лили. – Не бойся сглаза и смело иди.

Оливия испытала отчаяние, а Лили поспешила бросить ее. Шарлотта широко улыбалась. Она схватила Оливию за руку и повела за собой, как тряпичную куклу.

- Ты ведь не против, если я буду называть тебя наедине по имени, Оливия?

- Уже назвала, - буркнула она.

Она старалась не отставать от своей спутницы. Удаляясь от собственной комнаты наверх, Оливией завладевало недоброе чувство.

Шарлотта проявляла доброту, однако это и настораживало. До сих пор они не особо ладили. И это было связано, как Оливия думала, с Саймоном. Нельзя было не заметить его расположение к Оливии. У людей есть глаза. И, если говорить им, что ты дерево, они все равно будут видеть перед собой человека, каким бы искусным лжецом ты ни был.

Шарлотта завела ее в какую-то комнату и закрыла за собой дверь. Оливия, увидев предстоящее пред ней, испугалась: две девушки сидели в жутко темном помещении на коленях на полу. Повсюду мебель была покрыта белыми простынями. Это означало, что комнатой давно никто не пользуется. Между ними горела большая свеча и напротив стояло высокое старое зеркало. В комнате было прохладно, отчего Оливия охватила себя руками.

- Девочки, Оливия набралась смелости и решила поучаствовать в нашем женском сеансе. - Шарлотта прошла и села на пол к другим девушкам.

Оливия была в полном смятении.

- Что здесь происходит? - спросила она.

Шарлотта переглянулась с другими девушками. У одной из них были рыжие волосы, точно их коснулась огненная искра, и очень худое, но красивое лицо. У другой же волосы были русыми, а глаза маленькими как пуговки, но это не портило ее привлекательности. Рядом с ними Оливия остро ощутила свою ущербность.

«Красивые, элегантные и утонченные лебеди, а позади индюшка» - сравнила она с суровой грустью.