Оливия вспомнила, как Саймон поцеловал ее, и механически облизнула губы. В поцелуе не было ничего особенного. Они поцеловались, потому что это природное физиологическое желание, а еще потому, что это был первый раз, когда кто-то прикоснулся губами к ее губам. И пусть горячее нежное прикосновение разожгло ее сердце... Оливия закрыла глаза, прогоняя порочные мысли. В общем, это вовсе не значит, что оба питают друг к другу какие-то теплые чувства. Максимум, кем она и он могут стать, это хорошими друзьями.

Но мать ни за что от нее не отстанет. Оливия уже тогда понимала, что если они все-таки примут решение ехать, то Лили сделает все возможное и невозможное, чтобы свести свою дочь с лордом Лендским. «Ведь это такая удачная партия!» – говорила она, хлопая ресницами и извергая радость от загоревшейся идеи. Оливия согласилась потерпеть это только из-за уговора с отцом. Обещание быть послушной дочерью, которая любезно принимает все знаки внимания, в обмен на мечту всей жизни.

- Мы друзья детства и лорд Лендский хорошо ко мне относится. Это не значит, что я ему нравлюсь в том плане, в котором бы тебе хотелось. Все остальное ты просто выдумала, - продолжала обороняться Оливия, рассматривая деревья.

Лили удивленно ахнула:

- Может быть, я бы поверила твоему притворству, если бы не видела, как он на тебя смотрит.

Оливия почувствовала, как у нее начинают краснеть щеки. Удачно, что она отвернулась лицом к окну.

- Либо ты действительно не замечаешь, либо делаешь вид, что не замечаешь. В любом случае ты должна позволить ему поухаживать за тобой. Держу пари, на этот раз дело дойдет до предложения.

Дочь закатила глаза.

– Говорят, что будет лорд Джекинсон с супругой. Ты, конечно, их помнишь.

Да, Оливия вряд ли скоро забудет тучную женщину с большим бюстом. Она сложила руки на окне и положила на них голову.

- А, это та дама, которая говорит все, что ей взбредет в голову?

- Между прочим, их семья происходит из очень древнего рода. - Мать высоко подняла голову.

- Встретив ее на крестьянском рынке, я бы едва отличила ее от местных.

- Оливия! – Лили отчитала дочку за оскорбления леди Джекинсон.

Было ясно, что она очень опасалась, как бы ей не пришлось краснеть перед людьми за свою дочь.

– Кроме того, среди гостей мы встретим старого знакомого. – Лили сделала паузу, дабы Оливия спросила, о ком же идет речь.

Оливия безразлично спросила, чтобы угодить матери:

- И кто же это может быть?

- Лорд Лонгстри! Замечательно, не правда ли?

Оливия резко подняла голову, ударившись макушкой о верхнюю раму окна.

- Лонгстри?! Это точно?

- Да, я узнала об этом у леди Кессон. Ты рада?

Оливия почувствовала подступающий комок к горлу, а по спине пробежал холодок. Если Лонгстри в списке приглашенных, значит, Саймон знает о его приезде. Возможно, это и есть часть его плана. Но ей претило желание видеться с назойливым и противным «джентльменом». Для нее было страшным искушением высказать Лонгстри все, что она о нем думает и что ей плевать на его жалкие попытки ухватить любую выгоду от нее или Саймона. Ее мать продолжала что-то говорить о местности Ленд-парка, о гостях и предстоящих вечерах. Однако уже было неважно, что выходило из уст Лили.

В мыслях Оливия была уже далеко отсюда. Ей хотелось остаться здесь. Врасти в землю и застыть, не принимая никаких решений и не думая о дальнейшей жизни. Она почувствовала укол зависти к дремучим деревьям, которые неподвижно стояли уже более пятисот лет и простоят тут еще пятьсот. Их корни глубоко в земле, стволы и ветви крепки для любой непогоды. Они не боятся. И им никуда не нужно спешить, делать что-либо, потому что их покой никто и ничто нарушить не сможет.

За время их поездки солнце успело полностью перевалиться за горизонт. В тот момент, когда они приехали, Оливия с трудом разомкнула глаза, но еще труднее было что-то увидеть сквозь темноту. Она чувствовала, как дорожное платье было до невозможности помято, и сама она очень устала. Поняв, где они находятся, Оливия прильнула к окну от любопытства. Из окон огромного здания горели огни, а в центре двора стоял немереных размеров фонтан с фигурками посередине. Больше ей не было дано разглядеть что-либо. «Наверное, сейчас самое время для ужина» - предположила она. Когда Оливия оглянулась, Лили уже вышла из кареты и все ждали только ее. Вне экипажа она слышала чужие голоса. К ней протянулась мужская рука, и она рефлексивно вложила в нее свою. Выйдя из кареты, Оливия выпрямилась.

На улице горели фонари. В дополнение пара лакеев освещала канделябрами улицу. Она окинула взглядом близ нее стоящих лиц: толпы слуг разгружали их тяжелые сундуки, ее мать, которая беседовала с надменной и красивой леди, чье лицо было темнее всех присутствующих, и сам герцог Лендский, все еще держащий Оливию за руку. Она точно как обожженная выхватила ее и прижала к себе. Присев в реверансе перед хозяевами дома, ей представили вдовствующую герцогиню Лендскую. Исполненный важности образ матери – тиранши заставил Оливию сжаться и почувствовать себя неуютно. Справившись с формальными приличиями, все направились во внутрь.

Саймон подставил локоть Оливии, и она покорно положила свою руку.

- Я рад тебя видеть, - прошептал он.

Оливия не отреагировала, но Саймон уловил, как дрогнули уголки ее губ.

- Приятно слышать, милорд, - непринужденно дала она ответ.

Саймон успел лишь открыть рот, как почувствовал, что кто-то зацепился за другой его локоть. Это была его мать.

Оливия заметила ледяной блеск в глазах матери и сына, пристально смотрящих друг на друга. Это было похоже на противостояние хладнокровных змей. Но жест герцогини ясно читался как: «Я не хочу, чтобы вы оставались одни».

Войдя в дом, сердце Оливии едва не лопнуло от восторга: холл был настолько большим, что его можно было с легкостью перепутать с бальным залом. Роскошные бежевые обои, украшающие стены, высокие расписные потолки с невероятных размеров хрустальной люстрой. Всюду стояли цветы, создававшие уют. Маленькие колонны были обвиты лианами из серебра. Лили без перебоя нахваливала дом герцогине. Но та и ухом не вела, словно никого не было. Такое высокомерие Оливию очень задело. Ей так хотелось остановить Лили с ее сладкими, но напрасными речами.

- Все ли гости уже прибыли? – спрашивала мать.

- Еще нет. Скоро все соберутся на ужин в гостиной, - отвечал Саймон. – Вы, должно быть, устали. Для вас уже приготовили комнаты. Ужин начнется минут через двадцать. Как будете готовы, присоединяйтесь. Вас проводят.

Саймон поднес руку Оливии к губам, как типичный галантный джентльмен. И все-таки она не могла понять, почему ее так будоражит, когда он прикасается к ней. Она откинула размышления в этом ключе и вместе с матерью последовала за горничной, ведущей в их комнаты.

«Остановлюсь на зеленом» - наконец, решила Оливия спустя вечность. Этот цвет платья ей вполне подходит.

Пока камеристка помогала ей с платьем и прической, Оливия не могла спокойно сидеть: она оглядывала помещение, которое будет ее комнатой на протяжении недели. Везде стояли цветы, где только было свободное место, стены отделаны в нежных светлых оттенках, а кровать усыпана подушками разных размеров. Несмотря на то, что Оливия не любила изобилие подушек на постели, ей не хотелось ничего менять, потому что боялась нарушить композицию.

Она смотрелась в зеркало. Веснушки, которые она видела у себя на лице, ей не нравились. Они часто были предметом замечаний в прошлом. Даже Саймон, маленький мальчик, смеялся над ней. А ее полнота... Нет, сейчас она не станет думать об этом! Не в тот момент, когда ей больше всего нужна уверенность в себе. Вполне вероятно, что гости уже собрались. И Оливия все еще гадала, будет ли среди них барон Лонгстри.

С тех пор как они не виделись, прошло несколько дней. Ей так хотелось верить, что он все забыл. Забыл, что видел, как они с Саймоном были в одной комнате и достаточно долго, чтобы поставить под сомнение ее репутацию. Но Лонгстри помнит. И помнит также то, как она, Оливия, отвергала его ухаживания и внимание. И все же она будет улыбаться и делать спокойный, непоколебимый вид, как должно леди.