Он не знал, куда попытается вывернуть враг. Шлюпку затянуло в чужой, неконтролируемый прокол.

Самим им теперь не выбраться. Из всех пилотов, кого знал Дерен, только Рос мог ориентироваться в непросчитанном пространстве Бездны. Но ведь мог? Значит, шансы есть и у него?

Лейтенант Дерен напряжённо следил за временем — вряд ли чужаки рискнут нарушить принятый интервал безопасности. Но, если нарушат, придётся что-то предпринимать на свой страх и риск.

Дерен знал, что выдержит и больше, чем 12 минут, случалось уже такое. Но как с остальными?

Он включил видеообзор шлюпки. Связисты послушно надышались транквилизатора и спали. Молодцы, если умрут — то во сне.

А как там малой? Лейтенант покосился на напарника.

Младший сержант Рэм Стоун дремал с открытыми глазами.

Парню было по документам почти полные двадцать два, но по ощущениям Дерен не дал бы ему и восемнадцати.

Келли убеждал, что с полуэкзотами такое бывает. И это неважно, насколько щенок выглядит, если он умеет летать и готов сдохнуть в процессе совершенствования этого мастерства. Но…

Дерен не то чтобы сам взял Стоуна. Гарман сговорился с командой и навязал ему парня, когда лейтенант болел после гибели Неджела и Тоо и не особо вникал в то, что подписывает.

Эмор его отвлёк, Гарман подсунул приказ, лейтенант Дерен расписался, что ознакомлен. Шутники хэдовы. И теперь что?

Якобы если сам о ком-то заботишься, то это потом позаботится о тебе?

Щенок пару с Дереном воспринял не как награду, а как наказание. Он как-то по-детски побаивался лейтенанта и так же по-детски не доверял ему.

Хотя реакция у малого и вправду была отличная, а бесстрашие просто зашкаливало. Сейчас он дышал тяжело, но совершенно не парился из-за этого. По крайней мере, именно страха в его глазах лейтенант не заметил.

А если мальчишка не вытянет?

Что ж, на крайний случай одна медкапсула в шлюпке есть.

Время истекало, и лейтенант хмурился. Неужели капитан ошибся, и «белые» всё-таки хатты? И прокол в 15–20 минут для них дело обычное?

Одиннадцать минут пятьдесят секунд. Пятьдесят одна…

И вдруг шлюпка завибрировала. Корабль менял плотность обтекания антивеществом и это передавалось шлюпке, вызывая дрожание обшивки.

В одиннадцать минут пятьдесят две секунды раздался характерный треск. Запахло порохом. Пространство рвалось, пропуская корабль.

Значит, «белые» — всё же имперцы. И они не собираются рисковать электроникой и экипажем.

Навигатор шлюпки уловил возмущение крупной массы, и в следующую секунду «двойку» вытащило вместе с «белым кораблём» в расчётную зону Метью, а скорость начала падать.

Нужно было срочно решать: отцепляться или выждать.

На треть секунды руки Дерена замерли: как выходить в непросчитанную аномальную область, когда даже собственной скорости у шлюпки нет, только остаточная, инерционная?

Лучше бы отцепиться, когда корабль выйдет в обычное, Риманово пространство. Но тогда их сразу же обнаружат.

Дерен медлил, и потому отцепиться не удалось. Чужой корабль опросился с автомаяком, но не скинул скорость, а извернулся и снова провалился в зону Метью, скользнув по самой кромке силовых линий.

Ещё один прокол. С места в карьер и опять непонятно куда.

Дерен не успел засечь сигнал маяка. Да и для расчётов одного маяка было мало, чтобы точно определиться в пространстве.

Предположительно они вынырнули в районе развязки «На Семи Ветрах», но, возможно, и вблизи алайского полигона — и там, и там была своя рентгеновская звезда.

Ещё 12 минут безвременья.

В висках звенело. Вальтер обессиленно откинулся в ложементе. Стоун, слишком просто устроенный, чтобы задавать лишние вопросы, жмурился и зевал, прогоняя дурноту, но терпел.

Его тошнило — он высоко задирал голову. Рвота в тесном пространстве шлюпки…

Дерен развернулся к нему, превозмогая собственное головокружение, стащил с пацана шлем, при проколе от него всё равно мало пользы, прошёлся пальцами, ощупывая голову.

Стоун всхлипнул и бессильно обвис в ложементе.

Дерен провёл руками по шее, усыпляя его. Он понимал, что шансы спастись у них слишком малы. Стоит «белому кораблю» выйти из зоны Метью, как их обнаружат, и это смерть.

Возможно, навигатор чужого крейсера уже обратил внимание на изменение маневренности, а если нет, то ему достаточно будет пары секунд.

Вариант «сдаться» Дерен вообще не рассматривал. Только «умереть в бою». Ничего хорошего пленных не ждёт. Империя — жестокая мать. Измены она не прощает.

Дерен надел шлем на спящего Стоуна. Пусть пацан поспит, пока не увидел на экране то, чего там быть не может: неведомые звёзды или зелёных человечков. Пока «белый» корабль не выйдет из прокола, сделать нельзя ничего.

Лейтенант повернулся к пульту, расслабился в медитации, распустив тело в ложементе так, словно оно было из горячего парафина. Десять минут — отдыхать.

Он верил, что найдёт в себе силы понять смысл происходящего, а значит, найдёт и решение.

Локьё. Открытый космос. «Леденящий»

— Что там, в районе Кроу? — голос Локьё был сух и невыразителен, но кровь покинула лицо дежурного связиста.

— Мы пока не можем понять, что там произошло, господин главнокомандующий, — дежурный ответил чётко и членораздельно, сжимаясь внутренне от возможного ментального напора разгневанного эрцога, но продолжая смотреть ему в переносицу.

Не в глаза. Эрцогам нельзя смотреть в глаза.

Инспектор Джастин хмыкнул. Он был разве что без наручников, но слева и справа сидели два крепких племянника, а напротив расположился Энрек, одна поза которого говорила о том, что Кот готов превратить милейшего гостя в кусок окровавленной человечины.

Племяши были не его кровью, а родственниками трусоватого Симелина, и косились на иннеркрайта, как съемлики на гикарби. Но оба при этом внушению не поддавались и прекрасно владели своей психикой.

Племянники были молодые, лет пятидесяти каждый, статные, плечистые, зеленоглазые.

Первый оказался арсте, родственником по матери супруги зелёного эрцога, и имел смешанную с домом Кешлы кровь. Звали его Аросинэ Ги Дьимэл, или просто Ги.

Второй нёс в жилах кровь Дома Королевского граната, отличался хищным, изощрённым умом и воистину ангельским ликом. Звался он Остин Майкл Леерман, вот так, по-плебейски, потому что бабка его была имперской шлюхой Гиго Рибо Фейхома из Дома Граната, известного бандита и извращенца. А мать прибилась к дому зелёных. С исключительным, кстати, скандалом.

Эрцог Симелин провидел, что её сын будет стоить устроенного из-за него скандала в благородном семействе, и породу обновил.

Ги тоже был очень обязан Симелину возвышением из провинции, и теперь молодые люди были до времени весьма преданны зелёному эрцогу.

— Ну? — Локьё нетерпеливо прошёлся по обширной капитанской каюте «Леденящего», резко затормозил и обернулся к сидящим за белым подковообразным столом — в центре инспектор Джастин, по бокам — племянники, Энрек — напротив.

Тень Локьё пробежала по белым с синеватым отливом панелям и замерла у ног откинувшегося в кресле инспектора.

— Не понимаете, что происходит? — пожал плечами инспектор. — Ну, это всё проблемы вашего думания мозгом. Попробуйте подключить другие системы? Кто бы я ни был, я не имею к происходящему никакого отношения. И даже став заложником, не смогу вам помочь.

— Знаю, — отрезал Локьё. — Но я устал созерцать тебя, как шкатулку с секретами. А уж средние мира сего как устали!..

Эрцог нахмурился и искоса глянул на сына.

Энрек оскалился. Он был уверен в следующем вопросе отца.

— Скажи мне, кто напал на гражданские суда в районе Джанги? — спросил Локьё инспектора Джастина.

— Знаю только, что это не «белые люди», — спокойно отозвался тот. И улыбнулся каким-то своим мыслям, скользнувшим в тени ресниц по радужке зрачков. — Если я арестован… — Он поднял глаза. — Имею ли я право хотя бы на горячий чай?