— О чём вообще идёт речь? — генерис изобразил пламенный гнев, заискрил глазами.

— Нехорошоточки, — пробормотал Сам. — А мы так на тебя надеялись.

— Да что случилось? — Петух глянул из-под налитого гребня, клюнул стакан, плеснул в него воды.

Руки задрожали-таки, но он быстро сладил с ними.

— Пропала капсула, — сказал Долгин. — Сам Норвей был с Макловски, когда тот получил её в медхирургии, но даже вынести не успел. В лифте подрезали. Похищение такое чистое, что кроме тебя некого было и заподозрить. Разве что у Брательника остались здесь связи?

Херриг пристально посмотрел на Макловски. Похоже, Сам подозревал и его.

— Связи на Севере были не только у кровавого эрцога, — лениво согласился лендслер. — Были они и у аке, и у Имэ. Думаю, у Симелина и Локьё достаточно шпионов и сейчас. А вот на алайцев не похоже — слишком чисто. Ни теракта в здании, ни эпидемии чумы. Я, грешным делом, подумал, что мне и не собирались ничего отдавать… — Он нехорошо сощурился.

Херриг вернул ему эту гримасу. Вряд ли лендслер мог что-то противопоставить военному министерству, но вот беда — кроме него не было сейчас на Юге достойной карты на должность командующего.

— Это ты брось, — нахмурился Сам, и даже поджал в неудовольствии губы. — От сердца тебе отрывали.

Макловски глаз не отвёл, и весь вид его выражал оскорблённое сомнение.

Когда требовалось, эмоционально законсервированный лендслер мог изобразить всё что угодно.

— Надо было отдать эту голову по основному адресу, — усмехнулся успокоившийся Ли Перет. — Нечего было у себя держать. Если были вопросы с мозгом — существует восьмой параграф! Директорат всячески пошёл бы навстречу. А теперь гадай, — он позволил себе усмехнуться, — почему из-за неё столько крику? Зачем она военному министерству, а?

Ли Перет поискал глазами крайнего и нашёл. Понятно, что им оказался Ирвинг Блогур.

Но на того садиться было бессмысленно. Игры в виноватых были ему по барабану.

— Останки со сгоревшей шлюпки первоначально поступили в медцентр, как не представляющие существенного интереса… — отрезал советник.

Сам пожевал губами, не переставая изучать лицо лендслера:

— Ты вот скажи мне, чем-то отличаются по мозгам эти ваши истники?

Макловски нарочито крупно пожал плечами.

— Ничем, чего не было бы в докладах. Коренной житель Юга различает в среднем в два раза больше оттенков цвета, слышит больше звуков, эмпатически более восприимчив. И это всё.

— Эмпатически — это как? — уточнил министр.

Вряд ли не знал, но уточнил.

— Лучше понимает настроение другого человека, распознаёт тонкую мимику, жесты…

— По лицу читают? — министр опять пожевал губами. — Ну и что я сейчас сказать хочу? Читай!

Лендслер скользнул взглядом по морщинистому лицу, на миг встретившись со злыми глазами в красных прожилках:

— Cogitationis poenam nemo patitur.

«Никто не несёт наказания за мысли? Хорошая шутка», — подумал генерис.

— Вот даже как… — пробормотал министр несколько удивлённо. Дословное считывание его поразило. Задетый латынью лендслера, он долго вспоминал эту фразу, и тут вдруг она всплыла в памяти сама. — Мда… В отчётах писали только о примерном общем смысле… А твой, этот, как его? Капитан? Он тоже мог так читать?

— Нет, — сказал лендслер. — Точно так — не мог. Способности у него были ниже средних.

— А как он тогда сумел покалечить корабль⁈ — министр поднялся и навис над столом, всматриваясь в лицо лендслера, словно пытаясь просветить его насквозь.

Понятно было, что и сканеры камер в министерском кабинете пыхтят сейчас от усердия.

— Да никак, — спокойно ответил Макловски. — Это случайность, совпадение. Думаю, разбалансировка центрального ствола реактора антивещества. Но вот совпадение капитан уловить мог. Чутьё вполне позволяло ему оказаться в нужное время в нужном месте.

— Тогда как ты объяснишь это! — министр разгрёб пачку пластиковых листов на столе и вытащил длинную полосу магнитного скана.

Лендслер приподнялся и с вежливым кивком взял предложенную ленту. Внимательно всмотрелся в неё стоя, потому что министр продолжал стоять.

— Смотри-смотри, — Сам опустился в кресло. — Тело капитана горело восемнадцать минут. Кислорода было ноль — выгорел весь. А электрическая активность мозга на момент скана — была. Он восемнадцать минут провёл в горящем катере и не издох до конца. А ты говоришь — нет отличий.

Макловски чуть покачал головой, рассматривая ленту на просвет.

— А затемнённые области внизу? Что это? — спросил он.

— А затемнённые области выглядели так, словно труп разлагался неделю! — набычился Сам. — Что ты о нём знаешь? Кто он?

— Мальчишка как мальчишка, — повёл плечами Макловски. — В Содружестве есть сотни истников посильнее и поспособнее.

— Так что же это за бесовщина? — поморщился министр, тон, впрочем, сбавляя. Видимо, результаты сканирования собственной мимики и эмоций ему докладывали тут же.

— Единственное, что могу отметить… — Лендслер помедлил, поворачивая ленту и рассматривая под другим углом. — Капитан был серьёзно болен. Врач сказал мне, что иммунитета у него на тот момент уже практически не было. Он опасался белокровия, когда случилась вся эта история. Вот, пожалуй, и всё.

— То есть, он и так был ходячий труп?

— Вроде того, — согласился Макловски. — И ещё меня удивляет, что лучше всего сохранились лобные доли и кора мозга. Словно бы кто-то решал, какими отделами можно пожертвовать, а какими нет. Но это уже мои домыслы, точно сказать не могу ничего.

— Теперь и медики не смогут, — подытожил Сам, бросив уничижительный взгляд на Блогура. — Почему не взяли живым⁈ Это ж надо было так просрать!

— Так или иначе, капсула мне нужна. — Лендслер сел, отложив скан.

— Ты сразу должен был согласиться на любые другие кости! — заорал намолчавший себе головной боли контр-адмирал.

Ему сегодня то и дело приходилось сдерживаться, а хотелось выораться на дураков-подчинённых. Ничего не могут сделать как следует!

— И кто похоронен в твоём фамильном склепе под видом матери? — сухо поинтересовался Колин.

Долгин закрыл ладонью лицо в притворном ужасе.

Министр взревел:

— Ты должен был что-то предпринять в лифте! Сообразить, раз ты такой умный! Что б тебя!..

— Я думал, это твои люди!

«Два, — думал Ли Перет. — Два зверя».

Он понял вдруг, как важно, что за земля лежит у тебя за спиной.

Лендслер был бессилен на мёртвой тяжёлой земле Севера. Она не отзывалась ему. Будь он неправ, его бы сейчас раздавило одним контр-адмиральским взглядом.

Но, наверное, он был прав.

Хатты, мутанты — все они тоже хотели жить по каким-то законам. Но ведь законы — лишь для людей?

— Ах, как вы мне все надоели! — выдохнул Сам, утомившись жрать глазами лендслера. — Костёр разведите, что ли. Чтобы в этот раз — нормальный шашлык, не херня эта горелая. А ты, Хайлик, стол накрывать будешь, из тебя стряпуха — только кур щупать.

Макловски снова встретился глазами с министром.

— Не ссы. Нарежем тебе родных костей из обгорелого. Твою подпись теперь не сотрёшь. Извиняй уж за этого раззяву. — Он кивнул на Блогура. — Должен буду. Привязался к парнишке?

Лендслер неопределённо качнул головой.

— Ну, да, парни — они и лучше баб, — согласился Сам и кивнул почему-то на генериса.

Дьюп. По дороге на Юг

Ночью лендслер улетал, оговорённые сроки поджимали. При самом жёстком режиме следования от Готто до Абесверта не менее шести суток лёту. В среднем же лучше бы уложиться в восемь.

Особист Ирвинг Блогур, провожая лендслера, передал ему новую порцию обгоревшего человеческого мяса. На этот раз без черепа.

Лендслер и его заместитель поднялись по канальному импульсному лифту на орбиту, где подъёмная капсула состыковалась с транспортным тральщиком, и были доставлены на министерское судно, имевшее портом приписки Аннхелл.

Однако после двух проколов именитые пассажиры вдруг покинули правительственный транспорт, перебравшись на лёгкий корабль разведчиков с забавным именем «Апельсин».