— Одна ночь, — стонет он и зацепляет мое колено своей рукой, чтобы углубить наклон, и еще больше вдалбливается, обхватывая заднюю часть моей шеи другой рукой.

А потом трахает меня.

Прижимая к себе, он врезается, словно ищет способ соединить нас в одно целое. Его дыхание горячее на моей шее, и с каждым толчком он ворчит, словно это одновременно удовольствие и боль. И я точно знаю это чувство, потому что каждый раз, когда он погружается в меня, ощущаю целостность, которую никогда не знала раньше. Но с каждой передышкой, какой бы короткой она ни была, я ощущаю раздирающее чувство потери глубоко в груди.

Он шипит сквозь стиснутые зубы, когда он приближается к кульминации, и задыхается.

— Кончи со мной, детка. Кончи на мой член в последний раз.

Я поднимаю вибратор и вставляю ее между нами, пока он продолжает свой неумолимый ритм. Жестко и быстро, отчего моя киска дрожит.

— О, черт, да, — стонет он, балансируя на грани. — Дай мне, куишле. Дай мне это.

— Ах, Кэш, — кричу я, когда оргазм достигает вершины и обрушивается вниз волнами горячего удовольствия.

— Боже, Харлоу, — мое имя вырывается из глубины горла, когда он жестко входит в меня, преодолевая импульсы моего оргазма.

Он рушится на меня сверху, смахивая потные пряди волос с лица, целуя мою челюсть.

— Моя идеальная королева, — бормочет он, и на меня оседает тяжесть.

Он медленно выходит и перекатывается на спину, увлекая за собой, так что я лежу на его боку, мои руки и голова на его груди. Я вздрагиваю, когда его рука проникает между моих бедер.

— До последней капли, куишле. Я хочу, чтобы ты сохранила каждую унцию меня в себе, — он собирает двумя пальцами свою сперму, вытекающую из меня, и засовывает обратно.

Мы лежим в молчании, оба тяжело дышим и возвращаемся к собственным телам после того, как разделили одно.

Кэш нарушает тишину.

— Ты знаешь, что сегодняшняя ночь была только началом, а не концом.

Нельзя отрицать. Это гораздо больше, чем просто одна ночь.

— Я знаю. Нет пути назад.

Слышу мягкую улыбку в его голосе, когда он прижимается губами к моему лбу.

— Нет пути назад.

Харлоу

В своей жизни я принимала много решений. Некоторые хорошие, другие плохие. Плохие, как в тот раз, когда я решила, что будет забавно съесть сырой халапеньо за один укус, потому что он не может быть настолько плохим. Хорошие, как сесть рядом с тихой русской девочкой в первый день в детском саду. Плохие, как возвращение домой после вечеринки в колледже. Хорошие, как принести домой котенка, которого я нашла за мусорным контейнером.

Еще неизвестно, будет ли выбор Кэша Фокса хорошим или плохим.

Но прямо сейчас, когда его теплое тело обнимает мое, а утреннее солнце отбрасывает оранжевые тени на его нежный профиль на подушке, это чертовски приятно.

Кэш всегда во всем тверд. Только не во сне. Его лоб разглажен от всех складок, а челюсть расслаблена. Я анализирую плавный наклон его носа и то, как веснушки блекнут, чем дальше от щек они расползаются. Его ресницы длинные и завитые, слегка трепещут ото сна. Сонные вздохи вырываются из его губ.

Проще говоря, в таком виде он очарователен. Я вижу мальчика, которым он был до того, как мир насилия и потерь ожесточил его. Мне хочется крепко прижать его к себе и сказать, что не нужно все время быть таким сильным. Потому что сильный не гнется, а ломается.

Я целую его висок, ощущаю тяжесть и полноту в груди. Он просыпается с ленивым стоном и крепче сжимает руку, которой обхватил мою талию.

Смеюсь, когда его член просыпается быстрее, чем он сам, эрекция упирается мне в бедро. Он прижимает меня к своей груди, мое обнаженное тело мягко и податливо тянется к его твердому и точеному телу. Мне нравится этот контраст, противоположные размеры идеально сочетаются друг с другом.

— Залезай сверху, детка, — хрипло шепчет он. — Хочу посмотреть на тебя.

Я переворачиваю его на спину, упираюсь ладонями на грудь. Ставлю одну из своих ног на матрас, приподнимая попу. Ввожу его твердый член в свою киску и опускаюсь.

Его голова вжимается обратно в подушку, когда я принимаю его в себя, прикусывая губу со стоном.

— Ты говорила, что во мне нет ничего святого, но быть внутри тебя — это гребаный рай, — я таю от его слов, начиная медленные, волнообразные движения.

Ласкаю одну из своих грудей, а его взгляд задерживается на другой, хватает ее ладонью. Он щиплет мой сосок, и я стону.

— Так приятно, — мой полный вожделения голос хриплый со сна. Я наклоняюсь вперед, выгибая спину. — Придуши меня.

Томная улыбка играет на его губах, а в глазах появляется дьявольский блеск, когда он обхватывает мою шею своей покрытой чернилами рукой. Другой ладонью массирует мои бедра, пока я медленно поднимаюсь и опускаюсь.

Он сжимает сильнее, и у меня кружится голова, жар приливает к щекам и бурлит внутри. Я сжимаю его рот, и он с готовностью раздвигает губы, засасывая мой палец. Моя киска сжимается, когда он проводит языком по кончику, прежде чем я вытаскиваю его с хлопком. Опускаю смоченный палец к своему клитору и размазываю слизь точными круговыми движениями.

— Когда ты так ласкаешь себя, у тебя сжимается киска…

Резкий звонок разрывает пьянящий момент, и я откидываю голову назад со стоном о худшем времени в истории мира. Кэш переводит взгляд на экран своего телефона, лежащего на моей тумбочке, но держит обе руки на мне.

— Не ответишь? — спрашиваю я раздраженно.

— Нет, перезвонит, если это важно. А теперь оседлай меня, детка.

Как раз когда мы возвращаемся в ритм, телефон звонит снова, и я со вздохом скатываюсь с Кэша. Он подносит телефон к уху. Я не могу разобрать слов, но на другой линии кричат.

— Черт. Буду там, как только смогу, — он кладет трубку и бросает телефон на матрас рядом с собой.

— Локлана арестовали, маленький засранец, — Кэш перекидывает ноги через край кровати и проводит рукой по своим беспорядочным волосам.

— Блин, я могу что-нибудь сделать? — это кажется глупым вопросом, но еще более глупо не предложить помощи. Особенно после того, как я узнала об обещании Кэша своему отцу, это кажется гораздо более весомым.

— Нет. Это тупое обвинение в хранении, вероятно, подбросили. Его выпустят уже завтра. Финн уже заставил наших адвокатов в участке стучать по головам, — он натягивает брюки и набрасывает рубашку на плечи. — Хочу, чтобы ты была дома, когда я вернусь. Сделаешь это для меня, куишле?

— Дома…

— Моя квартира — наша квартира. Я позвоню Альфи, чтобы он заехал за тобой.

— Хорошо, — опускаюсь на матрас на колени, уже оплакивая то, как мой мягкий, сонный Кэш возвращается к своей стоической роли главы семьи.

Он берет мое лицо в свои ладони и целует со стоном.

— Увидимся позже, детка, — затем он целует меня в лоб и выходит из комнаты, все еще заправляя рубашку.

— Я возьму ключ, чтобы запереть дверь, — кричит он из кухни. — Там же серийный убийца вообще-то.

— Слишком рано для таких шуток, придурок, — кричу я в ответ со смехом.

***

— Спасибо, Альфи, — машу рукой на прощание, закрывая дверь квартиры Кэша после того, как меня проводили. Я все еще чувствую себя странно, когда меня везде сопровождают, но учитывая, как быстро изменилось сегодняшнее утро и даже прошлая ночь, я думаю, что лучше перестраховаться, чем потом жалеть. И знаю, что в глубине души Кэш действительно хочет, чтобы я была в безопасности, даже если доказывает это сумасшедшими способами.

Я вскрикиваю от испуга, когда оборачиваюсь и вижу, что кто-то выходит из коридора.