— Поэтому я и скрыл это от тебя.

— Ты скрываешь от меня очень многое. Мне было весьма унизительно понять, что королю Элиату известно гораздо больше о твоём прошлом, чем мне, твоей любимой жене. Это о многом говорит, Криос. И это меня сильно расстраивает. Я давно дала понять, что твое доверие ко мне, своеобразный способ показать свою любовь. Я не торопила тебя, приняла со всеми тайнами и недомолвками. А по итогу ты снова о чем-то мне недоговариваешь. Что же ты такого скрываешь в своем прошлом, король севера, что даже одна мысль о том, чтобы поделиться им со мной заставляет тебя бледнеть?

Криос и правда замер в этот момент и прямо на глазах, его лицо окаменело и стало белым как полотно. Было ясно — он не скажет ничего, что меня могло бы успокоить сейчас. Его внутренние, древние страхи сковали не только его душу, но и тело, запрещая высказаться.

Я тяжело вздохнула, сдерживая слезы от обиды.

— Оставь меня. Я хочу побыть одна, — сказала ему, потому, что понимала бессмысленность этого разговора.

Если бы Криос действительно хотел развеять мои переживания сейчас, то сделал бы это сразу. Поделился бы каждым моментом своей жизни, пусть даже и постыдным, плохим. Мы бы говорили долго, до самого утра, если потребуется, и нашли бы способ справиться со всем. Но он не хотел. А потому, просто покинул комнату.

Хоть настроение резко ухудшилось после всего, что произошло за сегодня, я все же вышла на красивый просторный балкон. Жаркое солнце нещадно накалило город вдали, заставляя воздух дрожать над его поверхностью, создавая ощущение, что это мираж, а не настоящий Милихор. Раскинувшийся перед моим взором город был величественен и прекрасен. Круглые каменные купола высоких зданий создавали интересный, незнакомый для моего восприятия вид. Здания были выстроены полностью из больших кирпичей и стояли совсем близко друг к другу, создавая тень в узких проходах между ними. Растения тоже отличались от тех, что я привыкла видеть в Империи.

Во-первых, по большей части, под ногами была каменная плитка из бежевого и коричневого камня, а если где-то и виднелась сухая светлая земля, то там росли либо пальмы, либо экзотичные финиковые низкие кусты. Трава росла кучками и была по большей части совсем сухая, только дальше, у самой границы города, где извивалась широкая река Асараз, было много сочной зелени. По ней спокойно плыли большие и маленькие судна, в которых купцы перевозили свои товары в близлежащие города, что располагались у той же реки, ведь она являлась практически единственным источником воды в столь жарких землях.

Ещё немного понаблюдав за красотой Милихора, я все же решила вернуться в комнату. Зной внешнего мира резко сменился более прохладным воздухом внутри помещения. Похоже все постройки, а тем более дворец, были задуманы таким образом, чтобы создать хоть какое-то подобие прохлады. В своем голубом длинном платье мне было уже невыносимо жарко, а потому я прошла в красивую ванную комнату, где не было ванной.

Прямо в полу, буд-то высечена из темного камня, там находилась большая купель с постоянным небольшим течением воды в ней. Именно поэтому кранов для ее наполнения не требовалось. Вода в ней каким-то образом постоянно сменялась сама. Я присела, опустила руку в воду и прикрыла глаза от удовольствия, она дарила спасительную прохладу. Вскоре мое платье уже лежало на полу а я нежилась в чистой летней воде. На полу у купели стояли разные баночки со всем необходимым для купания и я вымылась, применяя одну из них.

Когда закончила свои водные процедуры, завернулась в большое темное полотенце и пошла в комнату искать другой наряд. В шкафу нашлось много прекрасных одежд, минус их был лишь в том, что они едва прикрывали тело. Надев некое подобие юбки, которая состояла из широкого золотого пояса и белых длинных отрезов ткани, что оставляли ноги открытыми в глубоких разрезах, приступила к весьма и даже слишком открытому верху комплекта. Два треугольника белой ткани, обшитые по краям золотыми узорами нитей и украшенные мелкими подвесками, спускавшимися к животу, должны были крепиться на теле только блестящими золотистыми веревками. Я все проделала как положено и подошла к большому зеркалу, что находилось в ванной комнате. Наряд хоть и был очень откровенным, но также он был и очень красивым. Белая ткань в сочетании с золотом смотрелась отлично, не говоря уже о том, что эта одежда не заставляла бы меня млеть от жары. Вот только носить такие наряды я не могла. Шрамы, что длинной вереницей виднелись на боку моей оголенной талии и выше, слишком сильно бросались в глаза.

Глубоко вздохнув, я пошла искать нечто, что скрыло бы их, но как назло, вся одежда, великодушно предоставленная мне в этом Королевстве была хоть и красивой, но до боли однотипно откровенной.

Натянув на себя все то же платье, в котором изначально прибыла, я отправилась искать кого-то из слуг, чтобы мне дали другую одежду. Но в коридорах замка буд-то все вымерли, было тихо и к счастью свежо, лёгкий сквозняк овевал влажные волосы, не давая вновь вспотеть в облегающем наряде. Завернув в очередной проход коридора, где-то в далеке, я услышала медленную мелодичную музыку, в этом направлении и пошла. Наверняка там я и найду какую-нибудь девушку-служанку. Когда, наконец, я подошла ко входу в некую комнату, что отделялась от коридора лишь полупрозрачной тканью, а доносящаяся из нее музыка стала громче, то направилась с намерением войти. Но резко замерла, обратив внимание на очертания происходящего там.

До боли знакомая атмосфера, обитавшая в помещении, напоминала о тошнотворных воспоминаниях: Красивые, нарядные и конечно полуголые, три девушки танцевали для своего господина, расположившегося на большой низкой кровати. Но похоже они даже были рады служить таким образом своему королю. Это было видно по их глазам, что игриво стреляли в сторону Элиата и милым кокетливым улыбкам. Неожиданно он встал и подошёл к одной из них, сразу обхватил рыжеволосую девушку за талию и глубоко поцеловал, та мгновенно обняла его за шею и Элиат приподняв хрупкое лёгкое тело, отнес ее к кровати и уложил на красные шелковые простыни.

— Что вы тут делаете, госпожа? Эта часть замка предназначена лишь для жён повелителя и его самого, — обратилась ко мне смуглая служанка, что несла в руках поднос с вином.

От ее внезапного появления я даже подпрыгнула на месте.

— Жен? — удивилась я, — разве королю не перестало иметь лишь одну жену — его королеву?

Служанка аккуратно отвела меня чуть дальше от прохода в комнату, ведь оттуда уже стали доноситься тягучие сладкие стоны.

— У нашего повелителя свои законы на этот счёт. У него пятьдесят восемь жён и ещё около сотни наложниц. А вот вам следует немедленно вернуться в ваши покои.

— Я не намеревалась смутить короля, — поспешила оправдать себя, — Искала кого-то из помощниц и заблудилась. Те наряды, что висят в моем шкафу, они мне не подходят. Я не привыкла к таким откровенным одеждам.

Только сейчас девушка обратила внимание на мои влажные волосы и платье, которое я так и не сменила после купания.

— Но, госпожа, в целом Садрасе нет ни одной женщины которая бы надела на себя в такую жару закрытое, длинное платье… Для нашего народа вполне нормально ходить в таком виде, лишь выходя под открытое солнце мы иногда надеваем мантии из белого льна.

— Тогда принесите мне такую мантию, я буду ходить в ней.

— О нет, госпожа! Ни в коем случае! — громко сказала она, заставляя напрячься от страха, что Элиат вскоре услышит нас. Но тот, к счастью, имел сейчас более интересное занятие… — Я скажу портнихам, чтобы они сшили что-то специально для вас в короткие сроки. Думаю завтра утром я смогу предоставить вам что-то более закрытое.

— Спасибо, — поблагодарила я девушку и попрощавшись поспешила обратно, чтобы ни в коем случае не отвлечь от "важных" дел правителя Садраса.

В своей комнате я решила переодеться в совершенно светящуюся бордовую ночную сорочку, ведь платье из плотной ткани снова неприятно прилипло к телу от жары. Прихватила один из дневников, что подарил мне Ласс, в надежде отвлечься от мыслей о Криосе и легла на мягкую кровать, приготовившись погрузиться в мысли человека, что представился для меня когда-то отцом. Открыв дневник, я обратила на красивый ровный почерк и провела кончиками пальцев по строчкам. Эти дневники, то единственное, что могло хоть как-то рассказать мне о моем отце. Ведь по сути, он всегда оставался для меня незнакомцем.