***

Только через двое суток полнейшей обособленности и добровольного заключения, Дроздов всё-таки показался на божий свет. За эти два дня он потреблял только воду, поэтому накинулся на завтрак с таким аппетитом, что, казалось, сейчас съест и скатерть со столом.

Ланса только смущенно бегала вокруг, подавала ему все новые блюда, пополняла чашку с ароматным чаем и подавала салфетки.

— Вы так долго были заняты, — когда тот подуспокоился и откинулся на спинку стула, заговорила нянечка. — Что же вы делали?

Дроздов молча полез в пиджак, доставая небольшой квадратик, похожий на мыло, с вкраплениями крупной соли.

— Это подарок, — он улыбнулся, поправляя пиджак. — Им нужно мыть волосы. Только это не мыло. Это шампунь.

— Шампунь? — повторила девушка, нюхая подарок. — Приятно пахнет. Лимоном. Спасибо вам большое. И вы делали это два дня?

— Не только, — отмахнулся мужчина. — Но и это тоже. Ты не говори так, словно это глупость какая. Попробуй помыть им волосы, мыль только кожу головы, а сами волосы не трогай. Потом обсудим. Мне пора.

— К-куда же вы? — держа на раскрытых ладошках твердый шампунь, прокричала ему в след девушка. — Вы же только пришли…

Но у Дроздова дел было невпроворот. Он забежал в комнату, подхватив перевязанные его самодельной веревкой чертежи. Он уже хотел выходить, как вдруг вспомнил и про краски, размешанные в самые разные цвета, разлитые по стеклянным баночкам. Скоро они высохнут, как и вся акварель, так что ими уже можно будет рисовать.

Когда-то он проходил добровольцем в детской больнице, где ему одна девочка рассказала, как с мамой делала такие краски. Дроздов никогда сам не пробовал, так что это его первый опыт, но рассказ надежно засел в его голове.

Эта девочка потом прошла остаток курса реабилитации, смогла вернуться домой. И лишь через восемь лет Дроздов узнал, что её мать в пьяном угаре что-то подлила дочери в еду, то ли ошиблась, то ли правда не могла обеспечить ребенка и своим больным воспаленным мозгом искала выход.

Так он и запомнил на всю жизнь рецепт чертовой акварели, думая, что девочка может вовсе и не успела ими порисовать. Так что он был рад сделать их для Лилии.

Осторожно постучав, Дроздов вошел в комнату принцесс, что походила на каждую другую в этом замке. Не было в ней пестрого розового цвета, обилия кукол и мягких игрушек. Разве что простыни с парой мелких подушек выдавали в этом месте детскую руку.

— Я думала ты за нас забыл, — Нерель появилась из неоткуда, обнимая брата за пояс. — Где ты так долго пропадал?

Дроздов поставил свою ношу на пол, поманив к себе сидящую на пуфике Лилию.

— Я кое-что делал. Это краски, их тут много, так что пользуйтесь вместе. Их даже можно лизнуть как засохнут. Кисточки у вас есть?

Оказалось, в их комнате есть ровно то, что осталось после смерти родителей. За девочками никто особенно не следил, игрушками их не баловал, да и вниманием. Они росли как два брошенных росточка, пробивающихся в совершенно равнодушном мире.

Решив, что остальные дела могут немного подождать, мужчина отдал слугам приказ принести хорошие кисти и бумагу, он сел на кровать с малышками, уделяя им то единственное, что они никак не могли самостоятельно себе отвоевать.

— Так, хорошо, я расскажу вам одну интересную историю.

— Сказку? — уточнила Нерель. — Мы уже слишком взрослые для сказки.

— А я бы очень хотела послушать, — Лилия откинулась на подушку, умащиваясь поудобнее.

— Ну, это почти как сказка, только лучше, — Дроздов надел на себя маску рассказчика, тихо начиная. — Жила на свете одна принцесса.

— А почему одна? — возмутилась Нерель. — Нас же две!

— Сказка не обязательно должна быть про нас, — хихикнула Лилия.

— Ну, это не играет большой роли, — задумался Дроздов. — Жили на свете две сестры принцессы. Они были очень красивыми и их семья их очень сильно любила. Но случилось несчастье и их родители ушли.

— Как наши? — тихо спросила Нерель, поближе придвинувшись к брату.

— Ну… может быть, — Дроздов за локоть придвинул её к большой подушке, умащивая поудобнее. — Так вот. И попали эти две принцессы к злой мачехе. И были у мачехи ещё две её дочери. У всех у них был очень плохой характер и очень много психологических проблем. Принцессы росли, взрослели и оказалось, что их местный принц устраивает бал, на котором будет искать себе жену. А, и у него был брат, который тоже искал себе жену.

— Как удобно получается, — хихикнула Лилия, но интереса не скрывала.

— Это да… Ну и, короче, принцессы очень хотели туда пойти, но их мачеха дала им очень много грязной работы по дому. А сама со своими дочерьми пошла на этот бал.

— Как-то подло…

— Угу. Но девочки были такими порядочными и добрыми, что к ним прилетела их фея-крестная.

— Это как? — нахмурилась Лилия.

— Ну… тетка их, — Дроздов покраснел, забыв, что религии здесь несколько другие. — И, собрав принцесс, фея дала им крутые платья, туфли, что там ещё нужно-то…

Нерель поддержала его рассказ радостным смехом.

— Вот. А потом они поехали, встретили принцев и танцевали с ними целый вечер и ночь. Ой, забыл, фея та сказала, что ровно в полночь принцессы останутся без платьев и туфлей.

— Голыми? — наморщила нос Нерель.

— Ну, наверное, — логически подумав, кивнул Дроздов. Сказку он, очевидно, едва помнил. И то по мультику. Хотя вряд ли там Золушка голой оставалась. — И когда часы пробили двенадцать ночи, принцессы стали убегать, а их костюмы превращались в пыль. Принцы бежали за ними, но каждая из принцесс потеряла по туфельке. И не догнавшие их мужчины подобрали обувь и решили по ней искать своих любимых.

— Что, прямо любовь с первого взгляда, — сморщилась Нерель.

— А по лицам их искать не пробовали? — Лилия, кажется, была зла на глупых мужчин. — Кто вообще в здравом уме по туфлям девушек ищет.

— Это же просто история, — развел руками Дроздов, видя, как слуги принесли наконец кисти. — Так вот. Они меряли эти туфли на все королевство, пока не дошла очередь до дома принцесс. Там принцы надевали эти туфли на их сводных сестер и даже на мачеху. и правда, не могли по лицам узнать, что старая карга не их любимая?

Девочки поддержали его мысль задорным смехом.

— Закончилось все тем, что туфли подошли настоящим принцессам, они вышли замуж, а мачеха и их сводные сестры поехали на каторгу в шахту. Конец.

— Конец хороший, — улыбнулась Лилия. — А ты будешь устраивать бал и искать себе принцессу? То есть королеву.

— Через десяток-другой лет — обязательно, — Дроздов встал, подавая девочкам листы, кисти и краски. — Нарисуете для меня этих принцесс?

Только когда к вечеру обе сестры уснули, Дроздов вышел из их комнаты, молясь всем богам застать на месте плотника и кузнеца. Он не терял времени даром, по своей собственноручно нарисованной карте находя короткие пути и верные повороты. К его удаче, кузнец все ещё с кузни не ушел. В этом деле Дроздов не был особенно подкован, но видимо некую часть работы лучше выполнять после заката.

— Райнар? — уточнил Дроздов, пытаясь отдышаться. Рукава его рубашки были во всю перепачканы красками, как лицо шея и остальные сантиметры его естества.

— Ваше Величество? — испугавшись, мужчина выронил раскаленное железо, что зашипело на песке, припадая на одно колено.

— Встречными вопросами обменялись, — ухмыльнулся Василий Петрович, присаживаясь на соседнее полено, кое, очевидно, все использовали именно в этих целях. — Рад застать тебя здесь. Мне нужна одна необычная работа и пара обычных. Я сам нарисовал чертежи. Взгляни.

Поднявшись с колена, Райнар, высокий мужчина со смуглой обожженной солнцем и плавильней кожей, взял протянутые листы. Его лысина блестела при свете горящих вокруг свечей и странных летающий насекомых. Дроздов слышал, их называют светлячками, хотя на их сородичей в его мире они мало походили. Их сажали в банки, освещая комнаты вместо ламп.