«Говорят, что пришли сюда из-за легенды, – продолжил он более злобно. – Но кто из вас верит им? Еще привели с собой человека из Бактурии. А она ведь пала одной из первых. Боги! Да там уже при Нантаре честных людей не осталось!»

«Среди нас нет людей из Бактурии. – Заявил Келехир, оскорблённый подозрениями сентарха.

«А вон тот, весь в черном, как ворон, с сокрытым от глаз лицом, кто такой?» – разъяренно прошипел Маурим.

Келехир с людьми вздрогнули от его вопроса и заволновались. Их всеобщее замешательство не ускользнуло от внимательного взгляда старого коршуна.

«Меня зовут Сомбриэль, – негромко проговорил нантарианец. – Я веду свой род от Кхарадора, сына Нантара. Отцом моим был Этернан, а дедом – Уруматар. Сюда я пришел, покорив горы Роллоса. А целью моей было обретение новых владений и подданных».

После его слов в тронном зале воцарилось зловещее молчание. Сентарх Маурим, потрясенный беспримерной дерзостью пришельца, хлопал глазами и с открытым ртом поворачивался то к одному своему родичу, то к другому. Он будто бы искал слова, чтобы выразить свое возмущение, но не находил их. Остальные полуэльфы Нантарлина пребывали в подобном смятении и изумленно смотрели на чужеземца, по их мнению, только что подписавшего себе смертный приговор.

«Что, – протянул очухавшийся сентарх. – Что ты сейчас сказал?»

«Я сказал то, что сказал, – ответил Сомбриэль и жестко прибавил. – Это именно то, что ты услышал».

«Сомбриэль!» – испуганно вскрикнули его друзья. Они ожидали немедленной расправы и от своих подозрений были весьма недалеки.

«Принесите мне сабли Кхентерама и Аментайля, – брезгливо проговорил Маурим. – Я лично отрублю эту гадкую, черную башку, посмевшую хамить мне, правителю Нантарлина».

Его повеление было немедленно исполнено. В зал внесли две нантарианские сабли. Видать, они достались старику от древних правителей.

«Умри, вторженец!» – взревел сентарх и набросился на нантарианца. Но тот выудил из складок черного плаща две похожие сабли. И с такой силой ответил на атаку, что клинки оружия выбили искру и занялись пламенем. А старый эльф, от боли в руках, чуть было не потерял сознание.

«Это сабли Нантара, – произнес Сомбриэль, подходя к растерявшемуся сентарху все ближе и ближе. – Никто не в силах одолеть того, чьи руки держат их».

«А это, – проговорил он, показывая Мауриму перстень с изображением Набу. – Перстень Нантара. Тот, кто носит его, находится под покровительством самой Предвечной мыши. Посягать на его жизнь, значит, посягать на жизнь Набу».

«И, наконец, вот это, – прибавил нантарианец, вынимая из-за пазухи оранжевый кристалл. – Это, Маурим, глаз Нантара. Тот, кто имеет его, полностью знает свое прошлое. И иногда способен узреть даже будущее».

«Это все реликвии Нантара, – пересохшим от волнения голосом проговорил сентарх. – Такими они описаны в старинных книгах… Где же ты взял их, если Нантар пал на поле битвы?»

«Его тело, вместе с реликвиями, вынесли верные ему воины». – Глухо произнес Сомбриэль.

Сентарх промолчал, громоздясь на трон. Он погрузился в размышления о прошлом.

«Ты ныне оплакивал дом Нантара, – продолжил пришелец, снимая шлем. – Ты должен знать, что этот дом возвысился над смертью и возродился вновь».

С этими словами в его глазах внезапно вспыхнуло яркое пламя. В Тронном зале проявилась огненная сущность Нантара и наполнила собою все, к чему прикоснулась. Теплыми волнами пульсировала древняя, необоримая мощь. Ее присутствие ощущалось всеми без исключений и было необычайно острым. Сам же Сомбриэль был, как будто, отстранен от происходящего. Его личное влияние снизошло до минимума. Он бездвижно стоял посреди зала.

«О, Нантар! – хрипло воскликнул Маурим и бухнулся ему в ноги. – Прими меня в сияние твое!»

«Я принимаю тебя». – Ответил ему нантарианец. Голос его был чужим, но неожиданно знакомым для Келехира. Он когда-то слышал его в своей голове. Сомбриэль, тем временем, поднял сентарха с колен. Затем взглянул ему в глаза. В ту же секунду изменился старый полуэльф так, словно бы и не было на нем груза прожитых лет. Он помолодел и налился жизненной силой.

«О, Нантар! – увидев перемены в своем правителе, загомонили остальные полуэльфы. – Прими и нас в сияние твое!»

«Я принимаю вас». – Благосклонно отозвался Сомбриэль и незримо произвел в них те же самые перемены.

«И нас прими в сияние твое, – пролепетал Ассам и, толкнув Ортана на пол, сам шлепнулся рядом с ним. – Мы тоже хотим». – Прибавил он.

Чего он хотел он так и не смог объяснить, но был принят и почти сразу же ощутил, что в нем появилось что-то новое и живое.

Наконец, сущность Нантара перестала проявлять себя. Перед всеми собравшимися вновь показался Сомбриэль. Для друзей своих, прежний и привычный. А для нантарлинцев – малознакомый. Хоть и прекрасно было проявление полубога, но многим было не по себе. Не каждый день им доводилось встречаться с властелином огненной стихии.

«Что-то я устал немного, – виновато проговорил Сомбриэль, глядя на сентарха. – Вели приготовить мне и гостям твоим комнаты для отдыха. А все разговоры отложим на потом».

«Разумеется». – Кивнул полуэльф и без промедления раздал соответствующие приказания. Нантарлинцы засуетились и Тронный зал опустел.

Путникам выделили две просторные комнаты. Маурим еще долго извинялся за них. Во дворце было мало палат. Соседний князь из Аментайля наезжал крайне редко, и семейство его было малочисленное. А больше-то в покоях никто особо не нуждался. Дворцовые полуэльфы из обслуги обитали в своих домах. Выслушав оправдания сентарха, Сомбриэль закрыл за ним дверь. Затем обессиленно упал на ближайшую кровать, где и заснул. Келехир не решился донимать его расспросами и ушел к братьям. Они заседали в соседней комнате, поглощая долгожданный ужин.

Глава 17

«Он не присоединится к нам?» – спросил Ассам, имея в виду нантарианца.

«Нет, он уснул». – Ответил ему Келехир, присаживаясь за стол.

«А зря, – прокомментировал далламариец. – Здесь столько вкусного, Кели!»

Эльф улыбнулся. Ему тоже не терпелось поесть нормальной, а не походной, еды. Он потер руки и внимательно оглядел блюда, стоявшие на столе.

В большом казане дымилась ароматная похлебка. Рядом, на противне, лежала запеченная с овощами птица. Слева от нее благоухал покрытый хрустящей корочкой, большой, разрезанный пополам, каравай. А напротив Ассама покоилось полголовки сыра, и стоял пятилитровый, деревянный бочонок с пивом. Помимо всего этого, в больших хрустальных чашках, расположились местные деликатесы. Маринованные грибы с коричневыми, крепкими шляпками и толстыми ножками. Варенье из ягоды, похожей на ежевику. Кедровые орехи в меду. Также на столе стоял деревянный поднос с копченой рыбой и всевозможные соуса.