– Несказанно! Несмотря на то, что я литератор, мне трудно подобрать какие-то слова о ней, чтобы это не выглядело пафосно и откровенно хвалебно. У меня был первый короткий неудачный брак, а семнадцать лет назад я встретил Нату. Она младше меня на двенадцать лет, в то время числилась моей студенткой и… С тех пор мы не расстаёмся. Я очень сильно удивлён, что она до сих пор меня не бросила. (смеётся)

Я никогда не мог толком её обеспечить, она всего добивалась сама. Сейчас она директор небольшой консалтинговой фирмы, и на жизнь нам, слава богу, хватает. К тому же, у меня крайне скромные запросы. Не думаю, что после лауреатства я неожиданно брошусь во все тяжкие, хотя кто знает. (смеётся)

Ната не уставала мне повторять – в какой бы сложной материальной ситуации мы не находились – пиши, занимайся своим делом, у тебя талант, рано или поздно…

– Она оказалась права.

– Да, но, согласитесь, не каждая женщина станет терпеливо ждать семнадцать лет, во многом себя ограничивая, из-за того, что ей приходится вкалывать «за двоих».

– Но и не у каждой муж – лауреат национальной премии.

– Я очень рад, что хоть немного смогу ей отплатить за такую преданность.

***

– А нельзя за те же деньги тупо купить Гран-при? – поинтересовался Сергей Витальевич Браблик, скручивая палочку, которая регулирует угол жалюзи.

В кабинете адвоката постепенно установился доверительный полумрак.

– Не люблю, когда в глаз светит, – пояснил он, присаживаясь в глубокое кресло.

В другом кресле, напротив, неестественно спрямив спину, сидела Ната.

Женщина молча наклонилась к стоящему рядом столику со стеклянной поверхностью, взяла графин и налила в бокал жидкость чайного цвета.

Адвокат ждал ответа на вопрос, профессионально подняв правую бровь.

– Я пыталась, – сказала Ната. – Бесполезно. И сумма не та. И люди не те. Куда нам в калашный ряд?

– Не знаю, Ната Владимировна, не знаю. Это же единственный ваш дом.

– Выкручусь. У меня ведь будет месяц, перед тем как меня заставят съехать.

– И что? Съёмная квартира? Насколько я знаю, в твоей фирме дела тоже не ахти. Все средства уйдут на погашение аренды.

– Серёжа, давай к делу, – Ната сделала внушительный глоток из бокала. – Только дай закурить, а?

– Ты же бросила давно. И тут у меня не курят… Нет, подожди. Мне надо знать всё досконально. От и до. Ты мой старый друг, и я не могу потворствовать лишению тебя крыши над головой.

– Что ты хочешь знать? Я всё рассчитала. Денег как раз хватит.

– Ната Владимировна, но ведь… какое-то ребячество… даже не знаю, как назвать, ты же взрослая, серьёзная женщина, я бесконечно тебе сочувствую, но… жизнь ведь продолжается… так случается, в этом никто не виноват, пойми!

– Сергей Витальевич, если вы откажетесь помогать, я пойду к другому специалисту.

– Да не лезь ты в бутылку, Ната! Я же добра тебе желаю.

– Что ты хочешь знать?

– Всё. По меньшей мере, для того чтобы быть уверенным, что ты всё учла и твоя затея не провалится.

– Хорошо, – Ната сделал ещё один глоток, короткий. – Двое компьютерщиков берут на себя программное обеспечение и интерфейс. Я дам им доступ к компьютеру Марка. При вызове пользователем определённых адресов сайтов его будет автоматически перекидывать на сайты-двойники, но уже с нужным нам контентом. Конечно, нельзя предугадать все запросы, но любой запрос, в котором, так или иначе, будет упомянут конкурс, либо заблокируется, либо переадресуется на нейтральный похожий сайт.

– А телевизор?

– Марк его сто лет уже не смотрит. К тому же ты много передач видел по телевизору, где упоминается литературная премия?

– М-да уж, – Браблик наморщил лоб. – Ну а соцсети, поклонники, фанаты?

– За этим будет следить шесть человек. Отправлять сообщения с разных IP-адресов, вступать в переписки, организовывать форумы, править реальные обсуждения и так далее. Опять же Марк не очень-то в такое погружён. Обычно ему хватает одного-двух форумов и его личной странички. Команда справится с этим без труда. Все друзья и знакомые будут либо предупреждены, либо временно ограждены от общения.

– Телевизионщики, которые приедут снимать интервью?

– Это самая большая статья расхода. Я ангажирую целую группу, люди с разных каналов, но спецы, аренда реального оборудования. По факту будет настоящая съёмка, записанная на твёрдый носитель. Плюс актриса, что будет выполнять роль администратора Си-Эн-Ти, и вторая девушка, журналистка, которую мне подкинул Львович – для роли интервьюерши. Я всё продумала. Беседа ведь записывается заранее, то есть эфир случится, якобы, только через несколько дней. Отсутствие новостей сразу после записи не вызовет у Марка подозрений… Из дома он по предписанию врачей никуда не выходит… А потом… Потом…

– Ната… зачем тебе это? Пожертвовать своим домом ради… ради маскарада?

– Возможно, ты не поймёшь. Но в каждой жизни должен быть логический смысл. Не может так быть, чтобы вселенная оставалась равнодушной. Кто-то находит этот смысл в Боге, кто-то в работе, кто-то в любви. Для Марка смысл – его писательство. К счастью, чаще всего, мы не знаем, где и как все закончится. А вот когда всё закончится у Торопова мне известно. В 6.00 на следующий день после интервью. И я хочу, чтобы он ушёл после моего укола абсолютно счастливым человеком. Так и произойдёт. Он всю жизнь ждал признания. Он всю жизнь верил в то, что его когда-нибудь оценят. А что может быть сильнее по эмоциям, чем финал главной национальной литературной премии года? Это ответ на все вопросы, это окончательный триумф, это вершина. Пусть для кого-то она не настоящая, но ведь он будет уверен, что всё происходит на самом деле. К тому же, моя совесть, Серёжа, абсолютно чиста, да ты и сам знаешь, что Торопов отличный писатель. Далеко не все пробиваются наверх. У него не получилось, не потому что он бесталанен, а потому что так сложились обстоятельства. Так сошлись звёзды. А могли сойтись по-другому. Так, как их сведу я. Всего лишь соседняя реальность.

– А… другого медицинского выхода нет? Я имею в виду…

– Нет. Мне удалось сделать так, что Марк ничего не узнал о последнем диагнозе и о новой опухоли. Самый крайний срок истекает где-то через неделю, но я не хочу, чтобы он мучился последние дни. Процедуру эвтаназии мне одобрили официально.

– Как-то всё нехорошо, – адвокат покачал головой. – Без предупреждения…

– Рак тоже к нему пришёл без предупреждения, – Ната одним махом допила жидкость из бокала. – Давай уже оформлять документы на продажу недвижимости, мне надо внести аванс ребятам.

***

Фрагмент интервью

Техническое видео ND-567-3

Тайминг: 4 минуты 55 секунд

– Не секрет, что среди обывателей бытует мнение, что некоторые произведения искусства, в том числе и литературные романы, создаются порой автором в состоянии, так скажем, изменённого сознания. И обывателей можно понять: то, о чём мы читаем, например, в «Предсердии», на первый взгляд, невозможно придумать в… эээ… обычных условиях.

– Вы имеете в виду алкоголь?

– Да. И… эээ… другие сильнодействующие вещества тоже.

– Полная чушь. В том смысле, что у меня существует незыблемое табу: ни строчки в пьяном виде. Даже если это – кружка пива или бокал вина. Наркотики же я не употреблял никогда, если не брать в расчёт какую-то лёгкую траву в далёкой-предалекой юности. А в целом отношения с алкоголем у меня специфические, не буду скрывать. Из-за болезни мне врачи не рекомендуют пить его вовсе, но иногда я манкирую этими предупреждениями. Алкоголь – в умеренных дозах, конечно – как ни странно, не только меня расслабляет, но и оказывает прикладное влияние – подстёгивает мою фантазию и разгоняет воображение. Ещё раз – я не пишу в состоянии алкогольного опьянения даже на интернет-форумах, но те идеи и образы, что приходят мне в моменты, так называемого, ваша цитата – «состояния измененного сознания» – воплощаются потом в образы и сцены. Не обязательно в точности такие и, отнюдь, не всегда, но часто. Поэтому для меня алкоголь – помощник, как бы двусмысленно такое заявление не звучало.