Граф де Розаэль был моложе Жофрея лет на десять, но голова его была тоже совершенно седой. И потому его чёрные как смоль брови и колючие столь же чёрные глаза представлялись большой неожиданностью. Изрядное число глубоких морщин странно не добавляло ему лет. А правильные, но довольно резкие черты лица однозначно говорили о том, что это очень властный человек.

– А вы скоро, – кивнул он дочерям, – И как же поживает ваш утопленник? Скоро будете его хоронить?

– Он жив, и будет жить долго, – уверенно возразила Жанна.

– Долго? – граф чуть повёл бровью, – Вчера я слышал, что у него проломлена голова и оторваны руки…

Диана тоже сильно удивилась такому заявлению сестры, но эта уверенность тёплым эхом отозвалась в её душе. Она чуть отступила и так предоставила Жанне полную свободу действия, тем более что сама она уже заранее страшилась той бури, что должна будет разразиться, решись Жанна напомнить о предложении Бранта. Но старшая из дочерей графа пришла именно для этого!

– Да, папа, этот человек будет жить долго, потому что он умеет хвататься за жизнь даже будучи без сознания. Могу представить какую силу духа продемонстрирует нам этот человек, когда очнётся. А это от него потребуется! Господин Брант уверен, что смог сохранить ему руки, но до момента, когда можно будет освободиться от бинтов, должно пройти не меньше двух месяцев.

– Значит, два месяца… – эхом отозвался граф.

– Точнее, господин Брант сказал, что возможно правую руку освободит через пару месяца, а левую не раньше, чем через два с половиной… Но проблема в том, что он, по неизвестной нам пока причине, может собой располагать только в течение этих самых двух месяцев, не более.

Граф понял, к чему клонит его дочь, но промолчал, словно и не расслышал.

Что ж, Жанна вдохнула полной грудью и решилась:

– Папа, господин Брант настоял, чтобы мы проводили его сюда. Он у крыльца, дожидается вашего позволения подняться.

А вот к этим словам дочери остаться безучастным граф де Розаэль уже не смог. Он нахмурился, в задумчивости коснулся подбородка, ответил не сразу:

– Этот господин Брант такой же хам, как и Жофрей?

Жанна скрыла вздох облегчения и поспешила ответить:

– У него странно много общего с Жофреем, но… хамом я бы его не назвала. Право, папа, мне было бы интересно узнать, встречали ли вы когда-нибудь прежде столь необычного человека.

И граф прочёл в глазах дочерей такое напряжённое ожидание, намешенное на такой мольбе, что вдруг сдался:

– Хорошо. Я согласен с ним встретиться, но только из чистого любопытства. Пусть войдёт.

От радости Диана даже руками всплеснула, а Жанна проявила гораздо большую сдержанность, благодарно улыбнулась отцу и присела в почтительном реверансе.

– Жюс, голубчик, приведи сюда этого человека, – распорядился граф.

– Слушаюсь, Ваше Сиятельство, – раздался в ответ приторно сладкий голос слуги.

Девушки и не заметили, когда этот слуга появился за их спинами, но сейчас, при звуке этого голоса Жанна невольно нахмурилась, резко развернулась и тут же увидела слащавую улыбку секретаря отца. Жюсу Берру было чуть больше тридцати лет, внешностью он был типичным представителе юго-востока Фрагии, то есть чернявым крепышом, но было в его лице нечто, что Жанна терпела с огромным трудом: то была крутая смесь махрового подхалимства и коварной хитрости. Этот человек был очень многоликим, и сейчас он вдруг решил выразить огромное беспокойство, так явно всполошился, что не заметить это граф просто не смог:

– Ну что ещё? Говори уж!

– Просто я страшно удивлён… Ваше Сиятельство, помнится, что вы зареклись допускать в дом новых лекарей…

– Ты слышал приказ?! – тут же вскинулась Диана, которая тоже с трудном переносила этого человека.

– Да, госпожа, – и Жюс поспешил низко-низко поклониться.

– Тогда выполняй! – сказала, как отрезала, Диана и вскинула руку в направлении двери.

Диана редко позволяла себе так распоряжаться в присутствии отца, но, если уж такое случалось, то было очень красочно… Да, граф любил такие моменты, и сейчас даже залюбовался своей грациозной властной любимицей. Так что Жюс Берру счёл за благо исчезнуть.

* * *

Брант предстал перед графом де Розаэль уже минут через пять. Находящиеся в кабинете услышали звук шуршания юбок главной горничной Кристин, и вдруг за её спиной появился Брант – статный, загадочный. В этот момент он показался призраком. Стоит недвижимый, только взгляд его скользнул по девушкам и упёрся в лицо графа. Брови того удивлённо изогнулись.

Да, он ожидал появления человека в маске, но… этот человек оказался настолько не похож на тщедушного лекарешку, какими являлись большинство побывавших здесь целителей!

– Господин Брант?!

Только теперь странный лекарь склонился в неожиданно низком поклоне, пальцы его рук едва не коснулись носков его замечательных сапог. Выпрямившись, Брант заметно набрал в лёгкие воздуха и произнёс:

– Я очень признателен вам, Ваше Сиятельство, за то, что вы позволили мне появиться здесь. Признаться, я давно живу в ожидании встречи с вами.

И голос у этого человека оказался очень приятный глубокий. Нет, он так сильно не соответствовал привычному образу лекарей, но граф от растерянности едва не заёрзал в своём инвалидном кресле:

– Мне сказали, что вы очень дружны с Жофреем, но я рад отметить, что вы значительно лучше воспитаны… Говорите, что давно ждёте нашу встречу… Кто же рассказывал вам обо мне? От кого именно вы узнали о моей беде?

– О постигшем вас несчастье я услышал уже полтора года назад, эта трагедия потрясла многие души… И я вспомнил о вашей беде снова в тот момент, когда ощутил уверенность мастера своего дела… После исцеления виконта де Гордюа я дерзнул предположить, что, быть может, смогу быть полезным и вам.

– А если исцеление виконта де Гордюа было лишь… чудом? – невесело сощурился граф де Розаэль.

– Даже если и так, – ничуть не смутился Брант, – Разве ж сама наша жизнь не чудо?

– Стало быть, вы уповаете на чудо, – усмехнулся граф, – И при этом называете себя мастером?

– Почему нет? Вы только осмотритесь, сколько удивительного происходит вокруг… – и губы Бранта смягчились в улыбке, – Я бы многое мог тут упомянуть, но хватит и одного – вы уже слышали о найденном вашей дочерью человеке. Он всё ещё жив! Я многое повидал, но это… Поверьте, мы с вами стали свидетелями великого чуда! Мне лишь раз или два доводилось встречаться с такой силой жизни… Но знаете что? Я дерзаю ожидать не меньшую силу жизни и от вас, сударь!

– От меня?! – всё-таки не скрыл удивления граф.

– Именно, от вас, Ваше Сиятельство. Я нашёл ваши земли в отменном порядке, что о многом говорит. У вас две дочери редкие красавицы. Право, вам есть для чего жизнь. У вас достаточно много причин для того, чтобы встать на ноги…

– Всё! О моих ногах больше ни слова! – жёстко оборвал гостя граф, но Брант словно и не услышал этих его слов:

– Вы ведь были великолепным всадником! Кто ещё в этих краях мог сравниться с вами в конной выездке?!

– Я сказал хватит!!! – граф грозно возвысил голос, и тон его не допускал и тени возражения.

Тут же рядом с Брантом нарисовался и Жюс Берру и уже в поклоне указал гостю на дверь, но Брант снова не счёл это всё достаточным основанием к тому, чтобы замолчать:

– Успешному исцелению неизменно должна предшествовать и сопутствовать огромная жажда этого исцеления. Вот мне и интересно, а желаете ли вы ходить? Если нет, я готов сию минуту извиниться за то, что нарушил ваш покой, и раскланяться. Если да, я полон решимости постараться помочь вам. Я сказал постараться, потому что более определённо можно будет говорить только после того, как я вас осмотрю. Так ответьте для начала хотя бы себе – желаете ли вы ходить!? Я пока ещё здесь, у Жофрея. Его новому постояльцу нужна моя помощь… Но я был бы вам признателен, если бы вы дали ответ уже к концу этой недели. Моё время очень ограничено. Да и вы уже упустили почти два года, большой срок…