Переоценить же значимость открытия воистину невозможно. Сколько жизней было потеряно на хирургическом столе от болевого шока за все предыдущие века, посчитать сложно. Если раньше верхом достижений в этой области был алкоголь и деревянная киянка, которой специально обученный человек мог достаточно аккуратно приложить пациента, временно отправив в небытие, а чаще обходились и вовсе без этого просто фиксируя человека чтобы тот не дергался, то теперь все изменилось. Можно было проводить сложные операции. Можно было делать это не торопясь, вдумчиво, не пытаясь отрезать все как можно быстрее, пока пациент не загнулся от боли. Да и просто, любой кому хоть раз в жизни сверлили зубы, понимает, насколько анестезия важна.

Весла в ровном темпе поднимались и вновь опускались в воду, практически не поднимая брызг и не создавая шума. Было видно, что гребцы, ворочающие своими деревянными орудиями труда, делают это далеко не первый раз в жизни.

Николай Сергеевич Аксаков, больше известный среди соседей по лодке как Ник Сак, с легкой дрожью в теле всматривался в темноту, туда, где из воды должны были подниматься прибрежные скалы Корка. Вот только ночная темень и привычная местная пасмурная погода не позволяли что-то видеть дальше своего носа. Оставалось только надеяться, что местные моряки — контрабандисты, кого уж тут обманывать — знали свое дело, и деревянная скорлупка, в которой они сейчас находились, не напорется дном на какую-нибудь острую скалу. Окончить свое путешествие таким вот бесславным образом было бы крайне обидно.

Николай Сергеевич прибыл в Париж еще в середине весны и почти два месяца искал выходы на поддерживаемых Парижем переселенцев с зеленого острова. Связи Наполеона с этой постоянно бунтующей — не безосновательно, если уж говорить совсем честно — провинцией в Европе не были секретом. Французский император, который тогда еще собственно не был императором, достаточно активно снабжал оружием и деньгами «Соединенных ирландцев» и даже планировал в 1796 году десант на этот остров. Как обычно это бывает, разыгралась непогода и смешала французам все планы. Вот уж действительно тут поверишь, что островитянам сам черт ворожит.

После того как удалось установить с ирландцами кое-какой контакт — в этом неожиданно помог обретающийся в Париже граф Толстой, не сам конечно, но люди от им присланные — было решено, что нужно отправляться непосредственно на зеленый остров для переговоров с местными лидерами. Ирландцы, не раз битые англичанами, к любому новому «доброжелателю» относились с немалой долей подозрительности, поэтому вести переговоры с ними было сущим мучением.

После событий конца прошлого века, связанных с неудачным восстанием, его разгромом, очередным завинчиванием гаек и как результат — официальным присоединением Ирландии к Великобритании, католическое подполье сидело по самым глубоким норам и даже не пыталось как-то отсвечивать. Собственно, именно это Николаю Сергеевичу и предстояло изменить.

— Долго еще? — Наклонившись к тому островитянину, который сидел на руле, спросил посланник.

— Нет, десять минут, — ирландец ответил с таким жутким акцентом, что русский скорее догадался, чем действительно понял, что тот говорит. Официальным языком на острове естественно был английский, однако простой народ все больше разговаривал между собой на гэльском, что порождало порой дикую лингвистическую смесь, которую и сами уроженцы островов не всегда могли разобрать.

Впрочем, рулевой не соврал, действительно через несколько минут буквально из темноты во что-то осязаемое соткались выступающие из воды скалы, кои и были промежуточной целью их путешествия. Подрагивающий от нервов и холода — ночью на воде в этих местах было даже летом совсем не жарко — посланник немного приободрился, ожидая, что тяжелый морской переход скоро закончится.

После переговоров в Париже, ему пришлось отправиться Нант и уже там ожидать подходящей оказии, которую ему обещали устроить рыжие островитяне. Казалось бы, почему Нант, неужели нет портов поближе, от того же Кале Ла-Манш можно разве что не переплюнуть. Однако самые короткие пути, как известно, далеко не всегда являются самыми быстрыми.

Канал плотно патрулировался английским флотом, проскочить мимо которого даже ночью было делом непростым и крайне рисковым, поэтому все профессионалы, живущие с регулярных рейсов между континентом и островами, предпочитали закладывать солидного крюка, дабы не искать себе лишних неприятностей на пятую точку. Были правда по слухам еще и «полуофициальные» торговые контакты, на которые таможни двух государств дружно закрывали глаза, однако после того как система континентальной блокады окончательно развалилась, они, опять же послухам, практически сошли на нет.

Лодка меж тем, направляемая твердой недрогнувшей рукой, уверенно приблизилась к береговой линии и нырнула в какой-то невидимый в темноте отнорок.

— Все, можно зажигать свет, — Аксаков опять же скорее догадался, чем понял, что сказал капитан их маленькой посудины.

Почти неслышный пшик спичек — явно российского производства, как мимоходом обратил внимание посланник — и огонь осветил уходящие вертикально вверх темные скалы, угрожающе нависающие над людьми. Впрочем, моряки не смущаясь направили лодку к только им видимому месту.

Еще спустя пару минут посудина, обогнув опасно выглядящий скальный выступ, заскрежетала дном об узкий галечный берег. С моря догадаться о том, что здесь есть подходящее для высадки на сушу место было, вероятно, просто невозможно. Идеальное место для контрабандистов.

— Все, мистер, прибыли, — ирландец поднялся на ноги и махнул рукой в сторону берега, — выгружаемся.

Аксаков кивнул и стараясь не навернуться — учитывая, что лодку все еще покачивало а так же наличие огромного количества разнообразных тюков и коробок, наваленных на дно суденышка, о содержимом которых можно было только догадываться, сделать это было куда сложнее чем сказать — начал пробираться в сторону носа лодки.

Пару раз чуть не прицепившись через груз, Аксаков все таки смог достичь суши без дополнительных приключений. Почувствовать под ногами твердую поверхность после почти недельного плавания для человека, до этого с морем почти не сталкивавшегося, оказалось крайне приятно.

Посланник еще раз прокрутил в голове события последних дней, осложненных штормом — просто крепкий ветер по мнению оказавшихся с ним на одном судне «морских волков» — и стремительным побегом от английского сторожевика — мелькнувший на горизонте парус, который Аксаков как бы не пытался рассмотреть, так и не смог. Вроде бы ничего страшного, но и губы сами собой начали шептать вбитую еще в детстве молитву — поблагодарить бога за промежуточный успех тоже было совсем не лишним.

— Вот, — здоровый рыжебородый детина протянул ушедшему на минуту в себя русскому, пару набитых чем-то мягким тюков. — Туда.

Ирландца совершенно не смущал «дипломатический» статус пассажира. Если у него была возможность загрузить кого-то работой, он ее никогда не упускал.

Русский посланник только хмыкнул и принял ношу. Давненько ему не приходилось исполнять обязанности грузчика. Впрочем, после морского путешествия можно было и размяться, да и ссориться по пустякам явно не входило в его планы.

Вырубленная в скале тропа, не смотря на крутизну, была довольно удобной, а ступеньки до блеска отполированы сотнями ног. Еще через десять минут группа мужчин достигла вершины скалы, где в одиночестве находилась большая деревянная постройка.

— «Адмирал Бенбоу», — присмотревшись внимательно прочитал Аксаков простенькую, без изысков, вывеску. — Трактир что ли?

— Прикрытие ничем не хуже другого, — пожал плечами ирландец, скидывая груз возле порога. — Проходите внутрь, скажите, чтобы вас устроили на ночь. Нужно будет отослать несколько писем и чуть подождать. Дня два, может три, так что чувствуйте себя как дома.

Судя по кривой ухмылке ирландца, ожидать высочайшего сервиса тут было бы излишне оптимистично. Так и оказалось.