В общем — стандартные рабочие будни, наполненные документами, совещаниями, инспекциями и прочими крайне увлекательными вещами.

Война с Османами тем временем тоже шла своим чередом. Захватив крепости по берегу Черного моря Ермолов дождался подкреплений и не торопясь, действуя максимально, обстоятельно двинул к Карсу. К этой крепости закрывающей прямой путь в глубь Малой Азии Ермолов подошел 23 августа. Обложив ее со всех сторон и перекрыв все пути подвоза снабжения, генерал от артиллерии принялся методично равнять Карс с землей с помощью пушек и ракет. Семитысячный турецкий гарнизон продержался всего восемь дней после чего сложил оружие. Ермолову в качестве трофеев достался изрядный запас продовольствия и больше сотни разнокалиберных орудий. Впрочем, последние, учитывая их древность, приобретением были достаточно сомнительным. Ценность у них была более музейная чем реально боевая.

Дальше путь Ермолова лежал к Эрзеруму. Эрзерум был главной тыловой базой всего кавказского направления турецкой армии, поэтому просто так сдавать его османы не собирались. Тут под командованием Салих-паши находилось армия в 40 тысяч штыков, плотно закрепившаяся на высотах вокруг города. Турецкий генерал был полон решимости дать гяурам бой, и он вполне имел право рассчитывать на позитивный для себя исход сражения. Ермолов к Эрзеруму смог привести всего 18 тысяч человек: часть войск пришлось оставить в Карсе и других захваченных населенных пунктах, часть выделить для охраны флангов, а часть направить на границу с Персией. Кроме того, русские войска, далеко оторвавшись от баз снабжения, испытывали нехватку припасов и особенно боезапаса для артиллерии. Плюс ракет после штурма ряда крепостей почти не осталось.

В такой ситуации Ермолов предпочел не совершать резких движений и начать осаду Эрзерума по всем правилам военного искусства. Осада затянулась до зимы, и с наступлением холодов Алексей Петрович был вынужден отвести войска обратно к Карсу дабы избежать ненужных потерь.

На Балканском фронте события меж тем так же развивались в заданном ранее ключе. Каменский последовательно занял турецкие укрепленные пункты, прикрывающие берег Дуная: Исакчу, Тулчу, Манчин, Бабадаг, Карсу, Гирсово, Кюстенже — после чего опять же не слишком торопясь двинул южнее в сторону Варны. Прикрывающая это направление тридцатитысячная армия под командованием Хуршид-паши боя не приняла. После короткой стычки, показавшей, что туркам тут ловить нечего, османы оставили свои позиции и отошли на юго-запад. Одновременно с этим в русском войске, не смотря на все предосторожности, началась повальная эпидемия дизентерии. Далеко не все офицеры воспринимали рекомендации по обязательному кипячению воды, а также использованию мыла среди подчиненных как жесткий императив. Пришлось останавливать наступление под Варной и приводить войска в порядок.

Австрияки одновременно с этими событиями хоть и не без проблемам, но постепенно захватывали всю северо-западную часть турецких владений на Европейском континенте. Действия в горной пересеченной местности получались сложными, изматывающими, несущими большие потери обеим сторонам — цесарцы в ответ на нелояльное отношение местного населения тоже не стали церемониться — и тем не менее конечный их исход был определен заранее. Уже к середине осени стало ясно, что никаких шансов на положительный исход в войне с двумя сильными европейскими империями у дряхлеющего на глазах османского государства нет. К концу года турки — не дожидаясь подхода союзных войск к Стамбулу — запросили мира.

Для меня все происходящее на юге проходило далеким фоном. Тут своих дел навалом, конец года, рождество, соответствующие балы, гуляния, обязательные приемы и посещения, плюс жена на восьмом месяце родить должна скоро. Какая там война.

Тем более неожиданным стал для меня приказ Александра отправляться в Варну на мирные переговоры.

— Где я, а где дипломатические переговоры? — Ехать неизвестно куда, откладывая в сторону все свои дела, не хотелось совершенно.

— Ну с Бонапартием у тебя же получилось не плохо, — брат откинулся на спинку кресла и хитро прищурившись затянулся папиросой. Он был единственный кто мог курить в моем присутствии. Я запах табака не переносил и продолжал достаточно жестко изживать эту привычку в своих подчиненных.

— Наполеон — другое дело, — я возмутился такому подходу. Значит в двенадцатом году за превышение своих полномочий я выгреб по самое небалуйся, а тут оказывается, что получилось тогда «неплохо»! — Там у меня было понимание геополитической ситуации, и при этом я держал его яйца так крепко, что француз и пикнуть не мог. А тут еще с австрийцами придется разбираться.

— Ну вот и попробуешь себя на дипломатическом поприще.

— У меня жена должна родить через месяц, — достал я еще одни аргумент.

— Ничего, — пожал плечами Александр, — родит и без тебя. Дело-то в общем-то не хитрое. Смотри на это как на элемент обучения. Станешь сам императором — пригодится.

— Ладно, — я потер руками щеки, понимая, что отвертеться от поездки на юга видимо не получится. — Рассказывай подробнее — что требуется от меня?

— Формально ты будешь числиться главой дипломатической миссии. Реально переговорами будет заниматься Пален. Но и ты присматривай за происходящим — взгляд со стороны, он никогда лишним не будет.

— Охренеть, — пробормотал я, понимая, что мне придется потратить несколько месяцев на совершенно бесполезную поездку на Балканы. Я и в прошлой-то жизни те края не слишком жаловал, предпочитая отдыхать в более цивилизованных местах, а сейчас там и вовсе редкостное захолустье.

Тем более в компании Палена, которого по-хорошему давно нужно было пристрелить к чертям собачьим, как одного из активных участников заговора против Павла. Вот чего я так и не смог понять, так это почему Александр их терпел все эти годы возле себя. Загадка!

— Считай, что это такой отпуск, — ухмыльнулся Александр. Видимо у императора были какие-то свои соображения по поводу всего происходящего, и он совсем не торопился ими делиться с наследником. — Скатаешься на юга, на море. Ты же постоянно ноешь, что питерская зима тебе не нравится: считай, получил возможность вырваться отсюда.

— Я восторге! — Попытавшись вложить в голос максимальное количество сарказма, ответил я на такое предложение. Александр, что характерно, и бровью не повел, лишь кивнул, принимая как должное мой ответ и загадочно улыбнулся.

Из столицы выехали в середине января. Двадцать седьмого числа были в Москве, где задержались на три дня и тридцать первого двинули дальше.

Как можно догадаться, посольство представляло собой немаленького размера караван достаточно медленно и уныло плетущийся по заснеженным дорогам со скоростью самой медленной телеги. Я бы предпочел передвигаться верхом, сократив обоз до разумного минимума, однако остальные, в том числе реальный глава миссии Петр Алексеевич Пален были резко против.

— «Невместно!» — Будто сейчас середина шестнадцатого века, блин!

Впрочем, был в этой поездке и приятный момент. Кроме меня и Палена из высшего дворянства на юга с нами отправился Борис Юсупов, сын князя Николая Борисовича известного мецената, коллекционера, государственного деятеля и просто богатейшего в стране вельможи. А еще изрядного затейника: ходили слухи, что у старого князя в поместье содержится целый крестьянский театр, где в постановках принимают участие несколько десятков молодых красивых крепостных девушек. Самый натуральный гарем. При этом, что забавно, Юсупова за такие шалости никто особо на осуждал, скорее наоборот — завидовали.

А вот законный сын и наследник у Николая Борисовича в живых остался только один. Это был примечательный вельможа, проходящий по посольскому ведомству и при этом лишенный дипломатических талантов начисто. Будучи наследником огромного состояния молодой князь Юсупов имел отвратительную — ну с точки зрения высшего общества — привычку говорить людям в лицо правду, отчего его не очень любили в этом самом высшем столичном свете.