– Ты, наверное, голодный, – сказал Дэра.

Эйрик покачал головой. После купания в волшебной водичке ему казалось, что он никогда больше не захочет есть.

– Что ж, я оставлю тебя отдохнуть.

Тебя.

Эйрик уже понял, что чудовище никто, кроме него, не видит, и все же от этого было не по себе. Он обернулся на дверь, но его предположительно-дальний-родственник уже исчез.

– Видимо, мы остались одни. – Он уселся на подушки рядом со своей галлюцинацией. – Что тебе нужно?

Чудовище уставилось на него своими детскими глазами.

– Я и забыл, – сказало оно.

– Что забыл?

– Бездну. Я забыл, что в тебе ее так много.

– Ты хоть понимаешь, как глупо это звучит?

Чудовище хмыкнуло.

– В любом случае, я не понимаю, о чем ты говоришь, – вздохнул Эйрик.

– Я не хочу давать ответы так просто. В конце концов, я был заперт так долго, что теперь мне доставляет удовольствие твое незнание.

– Я… – Эйрик помедлил. – Помню тебя. Смутно. Ты являлся мне в детстве.

– Ты прав. И не прав. Я не какая-то галлюцинация. Я гораздо больше этого.

Так сказала бы, наверное, любая галлюцинация, но Эйрик поверил чудовищу. Именно оно подсказало ему, что делать с языком Айвина. Именно оно привело его сюда.

Все было так просто, что он даже растерялся.

– Ты моя магия, да?

Чудовище ухмыльнулось, и Эйрик продолжил:

– Я думал, что у меня ее нет, но… видимо, в детстве определенные гены у меня выключились, а теперь снова заработали. Спасибо веку науки за открытие эпигенетики[16].

Чудовище мягко улыбнулось.

– Мне нравится твое объяснение. Но ты пока не совсем понял. Я оставлю тебя, чтобы ты подумал еще.

Эйрик снова остался один.

– Ты все же пришла. Я ждала тебя.

– Надеюсь, потому, что я твоя лучшая подруга, а не потому, что ждешь от меня чего-то.

Ведьма склонила голову вправо и улыбнулась.

– А сама ты почему здесь?

– По обеим причинам.

– Так ты все-таки решила, чего хочешь?

Аннабель кивнула.

– Перенеси меня в мир Айвина.

Ведьма протянула руку, и Аннабель подошла поближе. Поднялась на пару ступеней к ней.

– Что же я получу взамен?

– Мою магию. Сделай меня обычным человеком.

Все вокруг завертелось, и они оказались так близко, что Аннабель смогла разглядеть темные карие крапинки в серых глазах ведьмы. Те же крапинки, которые когда-то были у Саншель. Три на левой радужке. Одна, побольше, на правой.

Вокруг разливалось пение.

Это не была песня в привычном смысле слова. Ведьма не открывала рта, не издавала звуков, но Аннабель слышала. Песня лилась над землей и в воздухе, текла в другие миры.

Аннабель сделала шаг вслед за этой песней. Она шла и шла, а песня вела ее дальше.

Песня закончилась, когда она ступила на берег, усыпанный ракушками и черной галькой. Над головой висел голубоватый диск солнца.

Ветер вздымал волосы, набивался под льняную рубашку и под штаны.

Неподалеку в воде стояла полузатопленная колонна маяка.

Это был другой мир. Беловодье. Мир Айвина.

Пение оборвалось. Казалось, она ничего больше не слышит. Вообще ничего. Где-то рядом, разбиваясь о камни, ревели волны, но этого было мало. Она больше не слышала эха других миров, не видела, как они проникают друг в друга, как растворяются один в другом. Океан пах солью и йодом, ветер шумел в ушах, но она ощущала лишь подавляющую пустоту.

Аннабель почувствовала себя ослепшей и оглохшей, но заставила себя думать, что это не навсегда. Когда она найдет Айвина…

Она сняла свои древние ботинки с носками, положила сумку на песок и отправилась исследовать берег.

Она шла вслед за синим солнцем гиперболической формы. Раньше она никогда не видела несферические звезды. Да еще и такие молодые. Что это? Слишком быстрое вращение вокруг своей оси или оптическая иллюзия, создаваемая атмосферой планеты?

Аннабель так увлеклась созерцанием звезды, что не заметила, как в поле ее зрения появился человек.

Она зашагала быстрее. И еще быстрее.

Коротко стриженный светловолосый мужчина в черном стоял у кромки воды. Аннабель не видела лица, только спину, но сердце будто подскочило и забилось сильнее. Она побежала, почти полетела.

Мужчина обернулся, и она резко остановилась.

Он был похож на Айвина, но это был не Айвин.

Этот мужчина был старше, выше и тоньше.

Аннабель больше не чувствовала, но сразу поняла, кто это.

– Меня зовут Асхель, – сказал мужчина, поднимаясь на ноги. – А вы, видимо, Аннабель Энде.

– Значит, он про меня рассказывал. Как мило.

– Ему не было нужды рассказывать, – Асхель достал из кармана несколько сложенных вчетверо листов бумаги и помахал ими. – Он писал про вас. Еще до вашей встречи. Задолго до вашей встречи.

Он писал о ней. Он создавал будущее. Он…

Нет! Она оборвала себя. Сейчас это не важно.

Аннабель заставила себя посмотреть в эти ярко-голубые глаза и сказала:

– Я хочу забрать его.

– «Забрать». Эван не вещь, чтобы его забирать, – мягко ответил он. – Вы можете быть вместе здесь. Ты ведь астроном, да? Здесь ты увидишь звезды так близко, что невозможно представить. Галактики, которые столкнулись миллионы лет назад и теперь вращаются друг вокруг друга, проникают одна в другую. Квазары[17] здесь сияют еще ярче, чем где бы то ни было. И черные дыры – монстры, которых ты пытаешься обуздать. Тебе будет интересно.

– Вы держите его силой. Вы похитили его.

Асхель тяжело вздохнул.

– Он все это прекрасно знал. Он знал, что вернется в этот мир. И знал, что ты придешь за ним.

– И что дальше? Теперь мы будем жить долго и счастливо здесь?

– Да, почти. В этом мире люди могут жить вечно. Ну, или почти вечно. Этот мир далеко, очень далеко от остальных. Здесь не действует магия его матери, пороги почти не имеют силы и всего того, что отравляет другие миры.

Пороги почти не имеют силы. Аннабель сделала мысленную пометку. Конечно. Иначе она не смогла бы сюда попасть, обладая магией.

– Я хочу видеть Айвина, – сказала она. – Сейчас.

– Конечно. Рия отведет тебя к нему.

«Когда-то давно мы создали стену, сплели ее из нитей света и пустот Вселенной, поставили между собой и Аттрактором. Нам тогда казалось, что мы навсегда защитили себя. Мы ошибались».

Эйрик захлопнул книгу.

Нити пустоты и света. Мертвые звезды. Млечная река галактики. Река-между-мирами. Чудовище говорило о том, насколько много в Эйрике пустоты. Или бездны? Или чего-то подобного. Имело ли это значение?

Если чудовище – часть его магии, если чудовище его часть, это значит, что сам Эйрик является частью тех пустот. А пустоты также являются частью Аттрактора.

Даже логично, что он предпочел об этом забыть и вычеркнуть чудовище из своей жизни. Он мечтал знать больше о законах Вселенной и Великом аттракторе, но он не хотел быть частью этого уравнения. Не такой большой его частью.

И если учесть возраст чудовища, Эйрику тогда было около восьми лет. Что же тогда случилось?

– А ты не помнишь? – любезно спросило чудовище, появившись из-за плеча.

– А ты?

– Я помню все.

– Послушай, раз уж ты здесь и я тоже здесь, не могло бы ты перестать являться вот так? Мы же вроде как должны быть единым целым и все такое.

– Ты ведь понимаешь, что это изменит тебя навсегда?

– Я не…

И тут что-то промелькнуло перед глазами. Темное и злое. Не чудовище, совсем нет.

Занесенный нож. Кровь. Боль. Страх. И лишь после долгих мучений – тепло. Спасение.

Ноги перестали держать, и Эйрик осел на пол. Его затошнило. Пришлось отдышаться, прежде чем он смог прошептать:

– Что это было?

Перед глазами все еще стоял занесенный нож. В груди все еще было больно. Сердце быстро-быстро билось от захлестнувшего его страха.