— Нет, — коротко ответил лекарь, и, поняв, что этого недостаточно, пояснил: — находись он на операционном столе, я бы, может быть, успел. Но сейчас…

Понимал это не только Рентан. Цимон, тяжело вздохнув, присел рядом и без спроса начал полушёпотом читать молитву из числа тех, коими прощались со смертельно больными.

— Нет, нет! — услышав его слова и узнав их, закачал головой Локто. — Хватит! Простите меня, но я никогда не верил в эту чушь с богами. Не надо! Если мне осталось сколько-то там минут, лучше идите куда шли — это важнее. Только…

Он вдруг прервался, видно, осознав, что на самом деле хочет несколько иного. Понял это и Рентан. Не говоря лишнего, он при помощи остальных приподняв друга из лужи густой бордовой крови, переместил его с пола на кровать.

— Ты не умрёшь здесь в одиночестве. Я останусь и побуду с тобой.

— Но… — попыталась вмешаться Вилора.

— Я ОСТАНУСЬ ТУТ! — повторил Рентан так, что халупа закачалась. — Кхм, столько, сколько понадобится. С Войтоном вы сможете поговорить и без меня.

Цимон скривился, но спорить не стал. Настойчиво взяв девушку под руку, он повёл её прочь. Хотя именно священник мог бы привести целый ворох вполне разумных хороших доводов насчёт того, как в текущей обстановке необходимо тратить время.

— Сколько? — когда стихли их шаги, вяло спросил Локто. — Ты ведь не пропустишь всё?

— Не пропущу. Самое большее, — Рентан ещё раз осмотрел рану, — если будешь прижимать рану как сейчас — полчаса.

— А если сильнее?

— Меньше, — останавливая его вялые усилия, сообщил лекарь. — Слабее тоже не стоит, ты всё правильно…

Рука дельца опустилась, перестав держать бок, и в этот раз вернуть её на место оказалось куда сложнее.

— Я не стану тебя задерживать, — сообщил решительно Локто. — Да и не хочу тут истекать кровью полчаса. Лучше уж быстро… — Он помолчал, а затем спросил: — Неужели эта проклятая жизнь закончится вот так? Куском ржавой железяки в какой-то халупе? — делец закашлялся, пытаясь нервно засмеяться. — А я ведь просто услышал женский крик… хотел помочь. Знал, что происходит.

— Знал? — удивился Рентан.

— Ну да. Тогда в Оренгарде видел, что творит с людьми эта дрянь. Видел, как один… лопатой своего собственного… — на этот раз Локто скривился совсем не от боли… — Не хотел даже думать, что здесь будет то же самое. Вот и кинулся. Глупый поступок. Бессмысленный героизм.

— Героизм не бывает бессмысленным, — заметил Рентан, а затем отвлёк его, спросив с намёком: — может, мне кому-нибудь что-то передать?

— Соловушке? Рогнеде… — всё мгновенно понял Локто. — Не знаю, никогда думал до этого, а сейчас… знаешь, сейчас мне всё равно, — делец грустно усмехнулся. — Если увидишь, скажи, что… ничего не говори. Ты оказался как всегда прав — эти отношения тоже были не всерьёз. Очередной сезон.

— Ты хотя бы искал, пытался найти ту самую пресловутую вечную любовь, — утешил лекарь. — Я завидую тебе. Мне на это не хватило духа.

— Я тоже завидую тому парню, который искал любовь, жил полной грудью, а не истекал поганой кровью в поганом месте.

Стремительно угасающий Локто, посмотрев на алую лужу под собой, скорчился, но не от боли. Таким образом он собирался с силами, готовился сказать последние самые важные слова в своей жизни. Рентан придвинулся ближе, понимая, что сил на громкие разговоры у его друга больше нет и не будет.

— Много раз я представлял себе момент, когда повстречаю одного из этих ублюдков — Фримов. Как буду себя вести, что говорить, какие вопросы задавать, как их мучить, если представится такая оказия.

— Ты можешь сказать это сейчас, я не обижусь, даю слово.

— Странно, умираю я, а галлюцинации у тебя, Рентан. Ведь здесь нет ни Фрима Мено, ни Фрима Набена, — лицо дельца перекосила улыбка. — Здесь только мы вдвоём. Локто Хорен, несостоявшийся герой, истекающий кровью, и Рентан Ниоткудашний, который слушает его предсмертный бред.

— Ты… — голос лекаря дрогнул, он осёкся, на его расширившихся от удивлённия глаах проступили слёзы, — это многое для меня значит. Спасибо.

— Не переоценивай слова умирающего идиота вроде меня, — глаза Локто закрылись, хотя он ещё был в сознании. — И пожалуйста, возьми Вилору и проваливайте прочь отсюда. Не делайте как я. Не занимайтесь бессмысленным героизмом. Пока ещё можете, пока ещё целы и живы, пока вам никто не мешает — уезжайте. Так далеко, как только сможете. Пока не выставили кордоны и не стали запирать всех в… Эта девушка и ты… вам не надо быть тут, вы уже… уже пережили это. Хватит с вас…

Голос его становился всё тише и тише. Финальную часть фразы можно было прочитать исключительно по губам. Это было последнее, что сказал Локто Хорен.

Рентан всё так же, в той же позе сидел на том же самом месте и смотрел на друга, не в силах поверить в происходящее. Он видел огромное количество смертей. Видел множество раз, какими бывают последние минуты жизни. Но впервые это его задело, выбило из колеи, заставило задуматься. Не о каких-то сложных материях или вечном. А о том, что ему делать сейчас.

Впервые в жизни Рентан сидел над трупом и не знал, что ему с этим делать. Уйти, оставить всё как есть? Запомнить дом и затем вернуться? Или, может, попробовать перенести тело самостоятельно? Но куда?

Именно в этот момент за спиной лекаря началось какое-то непонятное шевеление. Обернувшись, он увидел, что труп безумца с ножом слегка подергивался, как будто в конвульсиях. Только обычно в таких случаях трупы не разговаривали.

— А ведь осмотри ты того парнишку сразу, ничего бы не было. Гордыня-я-я! Гордыня всегда вас губит. Каждый раз!

— Чушь! Не гордыня убила Локто. Будь так, он бы прошёл мимо! Убирайся прочь! — прикрикнул Рентан гневно. — Тебе нечего здесь делать!

— Неужели?! Ты думаешь, что я упущу такую возможность для издевок? — едко поинтересовался устами мертвеца Отвергнутый. — Не трогай покойного — ты мне вреда не причинишь и не прогонишь.

— Этот несчастный не заслужил быть твоей марионеткой!

— Ха-ха-ха! — наигранно рассмеялся демон. — Заботишься об убийце твоего друга? Похвально для человека твоих нравственных качеств. Что ж, мы можем договориться — в соседней комнате стоит таз, наполненный водой. Иди умой лицо, почисти руки. А я с тобой поговорю.

— Нам не о чем говорить.

— Это ты так думаешь. Мы с тобой не союзники, не друзья. Но я не друг и не союзник Келестии и не собираюсь ей подыгрывать в её планах. Это не в моих интересах, — голос демона стал тише, будто он исчезал. — Не хочешь говорить со мной? Что ж, пожалуйста. Я найду другую лазейку в этот мир. И того, кто меня выслушает…

— Ладно…

Нисколько не сомневаясь в том, что его обманут, сразу или нет, Рентан всё же направился в соседнюю комнату. Ему не нравилась перспектива какой-либо сделки с этим существом, однако эта показалась безвредной. Просто разговор, который будет не лишним принять во внимание. В соседней комнате, являющей собой некое подобие уборной, и вправду нашлась наполненная до краев ледяной водой бадья. А ещё множество ржавых, но тем не менее хорошо заточенных бритвенных принадлежностей.

— Этот бедолага был цирюльником, — походя рассказал Отвергнутый, вещая с поверхности воды. — Ну, при жизни. Паршивым, как он сам понимал, но стать лучше ему не дали.

Лекарь осторожно заглянул в бадью, не зная, что увидит там. Увидел своё отражение, которое как будто жило своей жизнью, не подчиняясь оригиналу даже в вопросе положения в пространстве.

— Оставь… моё отражение в покое, говори, что хотел, и убирайся туда, где ты там обитаешь, — растерянно и не решаясь мыть руки, потребовал Рентан.

Однако, как он быстро убедился, создаваемая им рябь любой силы не мешала демону. Зеркальная копия Рентана слегка колебалась на «волнах», но не исчезала. Отвергнутый же, явно наслаждаясь ситуацией, вовсю кривлялся, скалился и иными способами выражал удовлетворение от происходящего.

— Лекарь должен быть чистым, — пробулькал, не спеша переходить к важным вещам, демон. — Вас ведь именно этому учат?