Конец дня, обусловленный не тем, что закончились больные, а тем, что начало заметно темнеть, выдался суматошным. Торопился сам лекарь, намереваясь осмотреть как можно больше людей. Речи о том, чтобы он задержался или остался, даже не шло. И станет ли Волег в ближайшее время, пока сильно не прижмёт, вновь писать в город за помощью — было под большим вопросом.
Она пришла без спроса, в тот момент, когда Рентан уже собирал вещи. Лекарь не заметил и не услышал её, но появлению за спиной молодой девушки в простом чёрном платье с покрытой платком головой и красными от многодневных слёз глазами, если и испугался, то виду не подал. Сразу понял, что дело предстоит непростое.
— Яду, — коротко, практически одними губами попросила девушка без всяких предисловий.
Рентан окинул её оценивающим взглядом, пытаясь понять, чем вызвана такая просьба. Тогда и заметил тщательно скрываемый синяк близ уха, как от сильнейшей оплеухи. Заметил то, как держалась девушка, особенно взгляд её холодных серых глаз.
— Для себя? — уточнил лекарь тихо.
Девушка покачала головой и выразительно коснулась живота.
— Вы — моя последняя надежда, — всё так же тихо сказала девушка.
— С таким обычно к повитухам ходят, — заметил Рентан, всё ещё размышляя.
— Против войтовова сына они не пойдут.
— Хм, вот как, — нисколько не удивился лекарь и на всякий случай уточнил: — полагаю, что войтов сын и твой муж — это разные люди?
— Нет у меня больше мужа — убили его в драке с месяц тому, — голос её дрогнул и стал громче. — Дайте мне яду! Я наложу на себя руки, но ублюдку родиться не дам!
Полноценный яд Рентан давать не стал и не собирался, прекрасно осознавая, что будет дальше: сначала девушка убьет ребёнка в себе, затем, опьяненная злобой сильнее прежнего, убьет своего обидчика или обидчиков, ну или до кого дотянется, а в конце себя — чтобы уйти от ответственности. Однако и просто так спускать несправедливости не хотел.
Порывшись в саквояже, он нашёл несколько бледно-зеленых продолговатых листочков и ещё несколько таких же, но жёлтых и скрюченных. Всё вместе выдал девушке, объяснив:
— Заваришь из этого чай. Можно с мёдом или молоком — напиток будет очень горьким. Найди кого-то, кто будет с тобой день или два, и пей сразу всё залпом, горячее. Ясно?
Девушка кивнула и незаметно ушла. Рентан бы не стал устраивать из этого сцен и тем более скандалов, но Волег, очевидно после того, как деревенских «подлатали», явно почувствовал себя увереннее и сам лез на рожон. Поводом он выбрал миссию Римпана и Вилоры, из которой особой тайны и не делалось. Однако войт нашёл повод оскорбиться.
— А, так значит эти двое тут по вашенской прихоти ходють и вынюхивают! — делая вид, что очень удивлён, спросил Волег, выловив всю компанию возле брички. Для солидности он прихватил несколько деревенских мужиков, размерами и пропорциями напоминающих шкафы, хотя против кого он собирался их применять было не до конца понятно.
— Во-первых, это не прихоть, а просьба. Во-вторых, у меня к Кирвину личное дело есть, — выступил вперёд Рентан, не давая вставить ни Римпану ни Вилоре слова.
— Мы, стало быть, к вам со всею душою на распашку, а вы вот как! — возмутился войт. — Кирвин он нашенский, нету у него с вами, городскими, никаких дел!
— А вот он считает иначе! — несмотря на более чем явный намёк, вмешалась Вилора. — Нам двери открыл и согласился поговорить!
— И что? — как будто зная ответ, уточнил Волег недобро. — Что сказал такова, что я вам, мастер-лекарь, сам не сказал бы, а?
Судя по тому, как замялась и потупилась девушка, маг и вправду не рассказал какой-то шокирующей или особо компрометирующей информации. Войт это истолковал однозначно:
— Вот видите-то! За дёшево вы нашенское доверие предали. Попусту вынюхивали!
— А вот и не так! — не согласилась Вилора, подбоченившись. — Вас это не касается.
— Ещё как касается! — вспыхнул Волег. — Я тут войт, девка, а не ты!
— Какая я тебе девка, ты, жирный…
Перепалка уверенно двигалась по направлению к насилию, когда в неё самым грубым образом вмешались. Страшно вереща, к ним, вернее, к Рентану подбежала полноватая немолодая женщина. Она сразу полезла в драку, но войт, не будь дурак, дал команду своим бугаям оттащить её. Тогда-то она закричала куда членораздельнее, хотя всё так же истерично:
— Отравил! Отравил!!! Маньку мою отравил! Пришла домой и кровью исходит! Отра-а-а-авитель!
Воцарилась немая сцена. На Рентана с удивлением смотрели абсолютно все присутствующие. Лекарь же для начала тяжело вздохнул. У него, конечно, имелась некоторая надежда, что той девушке хватит ума и выдержки заварить листочки позже, но слабая и, как видно, не зря.
Отрицать эти обвинения лекарь не стал. Просто выразительно посмотрел на войта и как бы невзначай спросил:
— Ну как, мне рассказать?
— И тут вы свой нос сунули, — совсем пасмурно заметил Волег, всё сразу поняв. — Неймётся вам всё, да? Этой своей, как же ж её… справедливости ищете, да?
— Даже не пытался. Просто скелеты в шкафу не умеют врать. И имеют привычку вылезать наружу. Чаще всего — в самый неудобный момент. Уж я-то знаю…
Рентан посмотрел в сторону женщины, которая уже перестала биться в истерике и теперь внимательно, даже сосредоточенно слушала их разговор. Тут не надо было быть телепатом или особо искушенным в общении с людьми человеком, чтобы понять, что она всё знает и прекрасно понимает, почему её Манька пошла искать способ сделать аборт.
— Вижу, вас выкидыш у дочери волнует сильнее, чем убийство зятя и изнасилование, а? — с вызовом отметил лекарь, не особо рассчитывая на внятный ответ.
К его удивлению, таковой последовал, да ещё какой. Чувствовалось, что тема очень чувствительная.
— А ты думаешь, петух городской, нужен был мне тот зять? Говно это было, а не человек — за душой ни ломаного грошика нет! А эта дура в него влюбилась! Он дыть выкуп и тот в долг заплатил! И родилось бы от него такое же говно — бедное и тщедушное! А теперь из-за тебя никто уже не родится!
Рентан не стал устраивать лекцию на тему того, что данные им травы такого эффекта не имели и не могли иметь в силу малой концентрации. Вместо этого он обратился к Волегу:
— Раз уж эта девушка у вас так страдает — отправьте её ко мне, в город. Научу нужному и полезному. — Подумав немного, он добавил: — А если в течение месяца не явится ко мне — пеняйте на себя. С Венегилом я, может, и не дружен, но парой словечек перекинусь. Узнает о ваших порядках.
Увы, угроза связями оказалась потраченной впустую. Войт, если и испугался, то виду совершенно не подал. А вот то, что это его лишний раз распалило, было очевидно.
— Ничего нам не будет, мастер-лекарь. Наши порядки — это нашенское дело. Не ваше и не Венегила. Он это знает, умный мужик, а вы, как видно, дурак дураком! — Волег сплюнул. — Девку вами порченую кормить и держать не стану. Хотите забрать — берите, говна не жалко! А теперича, коль вы закончили, проваливайте, и чтоб ноги в наших краях вашенской не было!
Свою речь он закончил эффектно: перекинул лекарю позвякивающий мешочек и молча, вместе с остальными и собравшимся на шум деревенским людом, отправился восвояси. Глядя на эти мрачные, рассерженные лица, полные осуждения, Рентан без всякого удивления понял, что, суди его сейчас эта толпа, — он был бы уже мёртв. Вместе с той несчастной, Вилорой и Римпаном.
Лекарь очень хотел высказать им всё, что думает. Пригрозить всеми мыслимыми и немыслимыми последствиями. Воззвать к совести, обвинить настоящего злодея, вынести ему свой приговор. Только это было до смешного бессмысленным сотрясанием воздуха.
— Может, оно и к лучшему, что это, стало быть, сразу вскрылось, — нарушил тишину Римпан.
С тех пор, как они покинули Ляхово, минул час или около того. Из-за туч определить точный ход времени не представлялось возможным. В остальном погода к кануну пира Винарда стала только лучше. Хотя бы перестало моросить, унялся ветер, да и в целом температура воздуха повысилась. Правда, никому от этого лучше не стало. После случившегося они пребывали в предельно мрачном расположении духа.
