Ехать туда Рентану не хотелось не только из-за мерзкой, дождливой, холодной погоды, которая за городом наверняка станет ещё более мерзкой, дождливой и холодной, присовокупив к прочим своим недостаткам ещё и ветер. Даже не из-за необходимости выяснять отношения с местным магом. То, что в Ляхово всегда хватало тяжёлой, утомительной, рутинной работы, тоже не играло значимой роли — как будто где-то, когда-то могло быть иначе.

Лекарь чувствовал, что ему следует остаться в городе. Объяснить чем-то, кроме зова интуиции это ощущение, он никак не мог. Даже перед самим собой. Просто пожирающая его изнутри неясная тревога непонятно по какому поводу.

Впрочем, к тому моменту, как он послал весточку за Римпаном и только им (поездка планировалась длинной, и превращать её в мучение сразу же было бы глупо), лекарь нашёл в своём путешествии некоторую пользу. Маг-отшельник по имени Кирвин несомненно слыл подозрительной личностью с весьма туманной биографией — жил поодаль от людей он совсем не просто так. Тем не менее так уж получилось, что Кирвин являлся одним из немногих, кто мог внести в происходящие с Рентаном вещи ясность. Именно её лекарю так отчаянно не хватало в последние дни.

***

Римпана пришлось подождать, но это оказалось только к лучшему. Во-первых, погода несколько поубавила по части дождливости. Во-вторых, Рентана разыскала Вилора.

— В Ляхово том я уже была! — заявила девушка очень многозначительно. — Мерзопакостное местечко! Мерзопакостненькое!

При этом как-то само собой разумелось, что она тоже едет. Лекарь спорить не стал. Интуиция подсказывала, что в этот день споры с женщинами — заведомо провальное дело, даже если правда на твоей стороне.

Подъехавший возница лишь укрепил это предположение, потому что мгновенно занял сторону девушки. Даже не задумываясь над тем, что его потрёпанная бричка их троих едва выдержит, не говоря уже про наличие свободного места.

— Да будет вам, мастер-лекарь, я человек не гордый, подвинусь! — заверил Римпан как будто с укором. — А в дальней дороге, скажу по опыту, компания — только к лучшему. А уж в Ляхово тех…

— Как твоя рука? — спросил Рентан, пока они не тронулись с места.

— Почти зажила! — жизнерадостно ответил возница.

Это было отборной, чистейшей ложью. То, что рука болит и доставляет дискомфорт своему хозяину, заметил бы и слепой.

— Доедем — покажешь, — заявил лекарь тоном не терпящим отказов.

К тому же выяснилось, что эти двое были уже знакомы:

— Вижу, ты нашла, что искала? — давя лыбу, спросил Римпан.

— Ага, спасибо, что подвёз тогда, — улыбаясь не менее широко и искренне, ответила Вилора.

— Да будет, пустое. Получается, и тебе помог тогда, и вам, мастер-лекарь, угодил, верно?

Рентан, погружённый в свои мысли, ограничился одобрительным хмыканьем.

Кое-как устроившись так, чтобы никто не был в обиде, тронулись в путь. Власва гудела, как растревоженный улей. Всё из-за Охотников. Их отряды, занявшие позиции по всей территории города, к этому моменту заметили абсолютно все. Реагировали на них нервно и недобро, явно ожидая самого худшего.

Городская стража так и вовсе лютовала, будучи особенно пристрастной в отношении всех, кого можно было хотя бы заподозрить в умысле совершить преступление. Доставалось, конечно же, исключительно «своим». Причины такого поведения лежали на поверхности: в городе назревали волнения, и чью сторону занять, вопросом являлось отнюдь не однозначным.

Самый простой и понятный вариант сулил обвинением в религиозном мятеже. К тому же было не до конца ясно, как с помощью затупленных алебард, которыми не каждый стражник пользоваться-то умел, можно справиться с тяжело вооружёнными опытными бойцами Охотников. Тогда как любая попытка вооружиться и самоорганизоваться мгновенно будет истолкована максимально превратно.

Альтернативным выбором служил тот, который подразумевал занять сторону сильных, тех, кто в конечном счёте всё равно победит. Только вот Охотники не останутся в городе навечно. Год-два, пока не выжгут семя мятежа до последнего зернышка. Конечно, кто-то за это время сумеет выслужиться достаточно, чтобы его взяли с собой. Остальные же останутся наедине с городом полным людей, жаждущих мести, чьих родичей и друзей убивали, пытали, истязали, а значит, мстить они будут соответствующим образом каждому, до кого сумеют дотянуться.

Особой строкой во взаимоотношениях Охотников и горожан стоял близящийся праздник. Уже сегодня ночью был канун пира Винарда — важнейшего праздника для жителей Власвы. Охотники вроде бы не препятствовали организации празднества. Одновременно с этим вряд ли они не понимали, что где большое сборище, а сборище, как и всегда, планировалось общегородским, и много алкоголя, недостатка в коем никогда не было, там риск беспорядков. Случайный толчок, лишнее слово, косой взгляд — всё это могло стать той искрой, пожар от которой накроет всю Власву и окрестности.

Размышляя над этим, Рентан понял, что вчерашние увещевания представителя купцов и Цимона были не блажью, не попыткой показать, кто тут хозяин, а дальновидным и мудрым в своей сути решением. Тогда как упрямство Войтона Турне с каждой минутой всё больше походило на спесивое ребячество, лишённое всякого смысла.

Самого предводителя Охотников видно не было. К лекарю он явно никаких вопросов не имел, потому что его люди, контролировавшие все пути из города, остановив бричку, лишь кратко уточнили у Рентана, куда именно тот направляется и когда вернётся, после чего спокойно пропустили.

— Может, тебе не стоит возвращаться в город? — когда они отъехали от Южных ворот метров на двести, украдкой спросила Вилора.

И хотя она не слишком умело пыталась скрыть, с полувзгляда было понятно, что это вариант кажется ей практически безальтернативным. Лекарь считал совершенно иначе.

— Это создаст очень много проблем у людей, которым я не желаю создавать проблем вовсе, — ответил он без всяких раздумий. — Кроме того, если Охотники хотят кого-то отыскать — они сделают это. Способы и средства у них есть.

— Как-то за одним из наших «охотились» — украл он чего-то у них, — припомнила девушка. — Так и не нашли.

— Возможно, они не знали, кого именно ищут — это не мой случай. Возможно, не сочли нужным искать — тоже не про меня. — Рентан тяжело вздохнул и озвучил последний вариант: — А возможно, нашли, пускай не сразу.

— Двенадцать на их стороне, а значит, идти против них — накликать на себя беду, — поддержал беседу Римпан. — Так мне батька говорил. Думаю, так и так прав он.

— Твой отец сталкивался с Охотниками? — удивился лекарь.

— Не-е-ет, он приличный человек, конюхом старого барона был, пока артрит не скрутил. Там уж не до работы стало. Но умный — этого не отнять!

— Умный был бы, так сказал бы жить своим умом! — фыркнула Вилора, но каких-то более существенных доводов в свою пользу привести не сумела.

Римпан лишь растерянно хмыкнул в ответ, но не похоже, чтобы обиделся. Чувствовался богатый опыт общения с людьми как таковой, так и опыт общения с теми людьми, кто не умел держать язык за зубами.

Бричка тем временем миновала южные городские предместья. Дорога здесь, не в пример той, что шла на север, была ухоженной и широкой. Но и движение куда более интенсивным. Причина состояла в том, что дальше на север из заезжих торговцев немногие отваживались отправляться. Дикие, неухоженные лесные края сулили неприятности, либо впустую потраченным временем, и почти не обещали никакой прибыли. Всё, что можно было там отыскать, продавали во Власве, пускай и с наценкой. Не слишком грабительской, поэтому рисковали только совсем отчаянные.

Местность, раскинувшаяся к югу от города, всегда нравилась Рентану. Вся эта простоватая, незамысловатая деревенская пастораль так и манила любого горожанина к себе. Сулила тишиной, близостью к природе и спокойствием. Однако вид трудящихся с рассвета до заката большую часть года людей несколько остужал пыл. Ещё сильнее его остужало знание нравов этих самых людей.