— Он будет в порядке, — ответила Келестия на немой упрёк Рентана.
— Вы, кажется, говорили что-то про логику?
— Да. Так вот: вы не можете предотвратить ритуал. По правде говоря, мне для этого даже не требовалось терпеть руки озабоченного кретина на своей талии, — магичка с раздражением кивнула на молодого барона. — А уж ждать вашего согласия и подавно. Тем не менее вы здесь. Тратите моё, своё и Ярека время на бесполезный спор. Спор бесполезный потому, что ваше мнение касаемо моих планов я уже слышала и больше не желаю. Имеете что-то против — уходите.
Двери зала распахнулись настежь. Глаза Келестии недобро сверкнули.
— Если желаете, можете отправиться в вашу кровать. Или вовсе уехать прочь. Только прекратите стоять столбом и пытаться умереть, мешая неизбежному! Такой милости не будет: вы не умрёте, а я не отступлю.
— Вы предлагаете мне убить человека! — не поддался увещеваниям Рентан. — Или поучаствовать в убийстве! Или не мешать убийству!
Магичка закатила глаза от раздражения и цокнула языком — эй это всё изрядно надоело.
— В последний раз: вы знаете Ярека и его состояние лучше моего. Значит, вы сможете приготовить отвар нужной силы и концентрации, таким образом сократив различные издержки ритуала до минимума. Хотите уйти — уходите. Мне вы не помешаете, а своему подопечному, о котором якобы так заботитесь, устроите пытку. Теперь ясно? Он умрёт, это факт, пускай и ещё не свершившийся. Так помогите ему умереть не в муках!
Это уже была неприкрытая угроза, хотя магичка и до этого не особо скрывала, что, если надо будет, она пойдёт по головам, как по травяному полю. Причём прекрасно понимая, что грозить самому Рентану ей нечем, Келестия без какой-либо задней мысли угрожала пытками беспомощному старику.
И хотя соблазн заупрямиться, стоять на своём и не двигаться был велик, лекарь всё же внял голосу разума:
— Я помогу. Но не вам, не этому полудурку-отцеубийце, а Яреку.
— Вот и отлично, — с удовлетворением кивнула магичка, махнула рукой, и рядом с ней появился ещё один гомункул, выглядящий точь-в-точь как предыдущий. — Мой слуга отведёт вас в заранее подготовленную лабораторию. Ингредиенты уже на месте.
Произнеся это, она внимательно наблюдала за реакцией собеседника, буквально пожирала его глазами. Рентан не стал изображать упрямого ребёнка, упираясь до последнего по смехотворным мелочам, хотя и мог так поступить. Не скрывая, что умеет варить Стотравник, и даже более того знает как это делать наизусть, он молча направился за гомункулом.
Келестия могла думать что угодно. Сейчас был его ход. То, что лекарь задумал, несомненно не понравится магичке. Очень сильно не понравится. Но как она не обращала внимания на пожелания других, так и он не собирался играть по чужим правилам.
***
Самой главной проблемой укрепляющего отвара из смеси трав, коих пускай было и не сто штук, как следовало из названия, но всё равно хватило бы на целую книгу, была необходимость точно знать нужные пропорции. Неправильно приготовленный Стотравник ничем не отличался от яда. Именно поэтому Келестии нужен был Рентан.
Готовить же отвар было не то чтобы очень сложно: Стотравник и его вариации по полному праву считались во многих частях мира «народным» лекарством. Имея под рукой все необходимые ингредиенты, соответствующий навык, помощника, зная рецепт и состояние человека, кому отвар предназначался, его приготовление занимало самое большее час. Рентан, быстро убедившись, что гомункул профнепригоден даже для нарезания корешков, справился за сорок минут.
Сам по себе правильно приготовленный Стотравник был опасен не больше чем любой другой концентрированный стимулятор при введении в ослабленный организм. Но одновременно с этим он позволил бы магическому дару Ярека проявить себя во всей красе как никогда ранее, а вот это уже было смертельно опасно. Причём без каких-либо оговорок и призрачных шансов.
Келестия не говорила, что именно она собирается делать, но вариантов было не то чтобы очень много: либо лицезреть дела давно минувших дней, либо ещё только предстоящих.
Рентан склонялся именно ко второму варианту, хотя и первый нельзя было вот так просто списывать со счетов. Теоретически Ярек мог показать, например, сотворение мира Двенадцатью или их конфликт с Отвергнутым. Эти знания стали бы бесценным подарком миру, хотя лекарь сильно сомневался, чтобы магичку это сколько-нибудь заботило.
— Вы знали, что его дар уникален? — поинтересовалась Келестия, когда Рентан вернулся с флаконом в руках. — Такой встречается крайне редко. Большая часть его обладателей погибает в самом начале, во время первого же видения. А он, — магичка кивнула на старого барона, — отделался глазом. Глазом, ха!
Она рассмеялась. Выглядело это до крайности неестественно по той простой причине, что это была не искренняя реакция, а некое подражание ей. Учитывая внешность подростка, получилось вдвойне противоестественно. Впрочем, даже будь это иначе, Рентан бы всё равно не улыбнулся, слишком хорошо зная обстоятельства того случая: двум слугам, которые тогда пытались остановить Ярека, повезло куда как меньше.
В зале уже всё было готово: и пентаграмма, и обрамляющие её по периметру руны. Сам старый барон, пребывавший, как и его сын, в состоянии некой «заморозки», висел в воздухе примерно там, где должен был находиться во время ритуала.
— Да. Не часто встретишь «дар» настолько неотличимый от проклятия, — едко возразил лекарь. — Имейте уважение если не к своему родственнику, то хотя бы к старости — снимите его и приведите в чувство.
— Это опасно, — возразила магичка. — Во время стресса дар обостряется.
— Вы буквально собираетесь сделать то же самое!
— Конечно, но контролируя это и направляя нужным образом, — она блеснула глазами, но переходить к делу не спешила. — Уже составили список тех ужасных вещей, что я собираюсь с ним делать?
— Я и так знаю, что вы с ним собираетесь делать: нечто богопротивное. Вопрос «зачем» нахожу избыточным.
— Богопротивное, хе! — лицо Келестии исказила ухмылка. — Как раз наоборот. Я знаю, что пророчество о Трёх начало исполняться, — она сделала короткую паузу, изучая реакцию на сказанное, — и вы, судя по всему, тоже. Что, признаюсь, удивляет.
— Как связаны ритуалы и слухи о…
— Слухи уже два года как не слухи, — цокнула языком магичка. — Пророчество реально. Реальное же можно и в данном случае нужно ускорить.
— Нужно? — удивился Рентан. — Вам настолько не терпится слиться в религиозном экстазе с другими триединниками?
Прозвучало резко, и Келестии даже пришлось закусить губу — настолько её задели эти слова. Тем не менее ответила она крайне спокойно:
— Дело не в Триединстве. Дело в нашей стране, которую сейчас стыдливо на картах именуют Расколотой империей! Доля правды в этом есть, пускай и небольшая: когда-то все эти земли являлись единым государством. Это была эпоха мира, процветания и благоденствия. Не мне вам рассказывать об этом, как и о том, сколько мы живём в распрях и войнах.
Рентан поморщился от всей этой политики. Суть её всегда была одинакова: за красивыми речами скрывались очень некрасивые вещи и ещё более омерзительные поступки.
— Да, звучит не очень интересно для человека, которому осталось пару десятков лет максимум. Но я, — глаза магички снова блеснули, — намереваюсь прожить куда больше. И в отличие от вас меня волнует происходящее в мире. А вы знаете, что происходит в мире?
Она не стала дожидаться ответа, а продолжила сама, постепенно всё сильнее и сильнее распаляясь от переполнявших чувств, которые даже сдержанная Келестия не могла полностью скрыть:
— Здесь, в этом уютном захолустье, может создаться впечатление, что в мире всё хорошо, спокойно, тихо. Но если вы развеете эту иллюзию в голове и взглянете на мир трезвым взглядом, то обнаружите страшную правду. Правду, состоящую в том, что наша страна умирает. Точнее, её убивают. Убивают морские налетчики с Западных островов, которых по старой памяти ещё называют Пиратскими. Убивают рейды Северян, эти варвары, что с каждым годом становятся не только смелее, но и сильнее — за наш счёт, конечно же. Умирают восточные провинции — там пропадают целые города, и никто не знает в чём дело! — магичка выдержала очень короткую паузу, исключительно чтобы ещё сильнее подчеркнуть пренебрежение. — Лишь на юге, в этом благоденствующем краю, пока относительно спокойно, хотя распри никуда не делись. Ибо на юге Великая пустыня, ественная преграда, якобы непреодолимая. Но знаете что, Рентан? Я была там и как никто знаю две вещи: пустыня не так уж и непроходима, как кажется некоторым, а за её пределами лежит бескрайнее, очень сильное и богатое государство. Государство, правителям коего пока нет до нас дела, но это может измениться. И уж тропки через пустыню они найдут и расширят. Расширят до такой степени, что вскоре это будут настоящие магистрали, по которым к нам придут захватчики. Тогда загорится и юг тоже.
