— Присоединяюсь к словам Великого хана, — Самдам приподнял пиалу с араком, косо поглядывая на торжествующего Тэб-Тенгри, и обратился к «Белым»: — Глава союза общин «Белых» шаманов мудрый Тург, извини за наглость, но я смею просить, чтобы имя Станислава вошло в нашу историю, как имя отважного и достойного воина, чтущего наши ценности и традиции. Чтобы спустя века наши потомки на уроках истории вспоминали чужеземца, который победил четырёх Великих шаманов-отступников, разрушив святилища лживых духов.

— Мои люди уже этим занимаются, хан Самдам, — важно кивнул Тург, поднимая пиалу. — Выпьем!

Я наблюдал, как со своих мест встают контаичи, нойоны, нукеры и юртчи. Взяв наполненную слугами пиалу с араком, как и все, пролив на пол пару капель для духов, залпом выпил, после чего коротко хохотнул.

— Спасибо, почтенные заседатели Курултая за ваше признание и доверие, но отчего вы поникли? Я разгадал легендарную загадку.

Моё заявление вызвало сильное волнение в рядах заседателей, и Угэдэю пришлось вмешаться, чтобы восстановить порядок.

— Громкое заявление, — подметил Тэб-Тенгри, что уже не особо скрываясь, праздновал победу. — Хотелось бы услышать…

— Очень хорошо, Станислав, — Великий хан испытал заметное облегчение после моих слов. — Так скажи, какая из этих статуэток самая ценная и почему?

— Здесь нужно показывать. Прошу всех желающих переместиться ближе, иначе ничего не увидите.

Что тут началось! Нойоны повскакивали с мест, плотной толпой облепив меня. Кому не удалось протиснуться, становились на стулья, некоторые даже на столы, а «Хитрый лис» Зул каким-то образом, не иначе духи постарались, оказался на крепёжной балке под сводом шатра.

— Итак! — Взяв первую статуэтку, я продемонстрировал её всем зрителям. — Стоит начать духовную подпитку любой из статуэток, как в её правом ухе появляется отверстие.

— Я это пробовал, — заявил хан Самдам, поддержанный согласным гулом десятка нойонов, которые тоже пытались проделать подобное. — Но ничего не получалось.

— Моя сила несколько отличается от вашей. — Моё заявление могло быть воспринято попыткой возвыситься на другими, поэтому пришлось спешно дополнить: — Можете убедиться.

Для большей наглядности я проявил эфир жизни. По фигурке разошлось золотистое свечение.

— Действительно! — удивился Самдам, а Угэдэй лишь кивнул, задумавшись.

— Я тоже пробовал, но ничего такого не было. — Великий хан протянул руку к фигурке. — Хочу ещё попробовать.

— Пожалуйста, правитель Угэдэй. — Я передал увесистую статуэтку Великому хану, к которому тут же подлетел Тэб-Тенгри, бросая на меня косые взгляды.

— Видите, Великий хан? Ничего не происходит.

— Сказал же, что моя сила отличается от вашей, — приняв обратно золотого истукана, впустив в него эфир жизни, продемонстрировал результат тёмному. — Видите? В правом ухе появляется маленькое отверстие.

— Предположим, — нехотя согласился Тэб-Тенгри, дёргая крыльями носа. — Но отгадки здесь я пока не вижу.

— Здесь совсем в другом фокус, — достав золотую нить врученную мне казначеем Алагом, я сунул её в ухо статуэтки, начиная аккуратно просовывать дальше.

Когда нить показалась изо рта золотого истукана, я её извлёк, взяв следующую статуэтку. В образовавшейся тишине я повторил процесс, не обращая внимание на старика Зула, который раздобыв где-то верёвку, свесился с балки под сводом шатра вниз головой и теперь практически дышал мне в затылок.

— Нить из другого уха вылезла, — констатировал Самдам, увлечённо наблюдая за моими действиями.

— И теперь эта, — взяв третью фигурку, я сунул ей в ухо золотую нить.

— Веки закрылись! Вы видите? Веки закрылись!

— «Хитрый лис» Зул, помолчи, — поморщился хан Самдам. — Давай четвёртую!

Отставив фигурку, я взял последнего истукана. Нить вошла в ухо, но ничего не произошло.

— Видите? Ничего не произошло, хоть и заправил нить почти полностью.

— И что с того? — недовольно поджал губы первый ученик Тэб-Тенгри Унага, чьего волка Водолаз «размазал» ударом копыт. — Подумаешь… Нить! Где здесь отгадка? Нитку в ухо каждый может засунуть…

— Заткни свою зловонную пасть, или я дам Водолазу команду разорвать тебя на куски, а потом вбить копытами в камень мостовой. — Унага вскинулся, намереваясь что-то ответить, но под взглядами окружающих решил, что благоразумнее промолчать. — Так-то лучше… Да помогут мне духи! Сейчас будет отгадка.

Про помощь духов было сказано не для красного словца, дабы польстить публике. Мне действительно неизвестно, верна ли моя отгадка. Тэб-Тенгри правильно сказал, что сами статуэтки дадут ответ.

— Для начала возьмём другую нить. — Коснувшись груди, я привёл в действие акселератор жизни, вытянув из него нить для пряжи, проявляя её, чтобы видели все. — Начнём…

Взяв первую фигурку, питая её эфиром жизни, мои пальцы начали заправлять ей в ухо золотую нить. Искусная статуэтка принялась вибрировать в моих руках, а я удовлетворённо хмыкнул и облегчённо выдохнул, демонстрируя светящегося золотым светом истукана публике.

— Видите? Изо рта вылезла… То есть, услышал и всем рассказал, понимаете? — Воздух вокруг начал звенеть.

Я хотел ослабить ток оргона, но у меня не получилось: фигурка тянула из меня эфир жизни.

— Нет, не понимаем, — Тэб-Тенгори сделал шаг назад.

— В ухо вошло, изо рта вышло, значит, болтун и сплетник — услышал и всем разболтал. Не может быть эта фигурка дорогой.

Стоило мне закончить фразу, как по шатру пронёсся оглушительный мелодичный звон, а фигурка рассыпалась в пыль.

— Я знал! Меня никогда не подводит чутьё! — возопил источающий эфир Тург с таким торжеством, что задрожала посуда в шатре. — Я знал! Духи, я ликую вместе с нами! Станислав, продолжай!

— Дааа… Сейчас… — делая вид, что так и было задумано, положил на стол плоский выпуклый осколок, что остался в руке от первого истукана. Он имел иную фактуру. Складывалось впечатление, что он был замурован в статуэтку.

Взяв следующую фигурку, впустил в неё эфир жизни, извлёк нить из акселератора и стал заправлять в ухо истукана. Фигурка зарезонировала, вновь оглашая шатёр мелодичным звоном.

— Видите? В одно ухо вошло, из другого вылетело… Глупец! Нет смысла что-то говорить таким людям. Разве может фигурка глупца иметь цену?

— Нееет! — заорала сотня глоток, а у меня возникли лёгкие опасения за психическое здоровье глав «Белой» и «Чёрной» общин.

Сбросив сапоги, Тург приказал ученикам принести ему накидку и корону, а Тэб-Тенгри начал камлать песнь успокоения для разгневанных духов. Старик Зул, прозванный «Хитрым лисом», плюхнулся с верёвки, и скрутив трубочку из местной денежной купюры, всасывал через неё золотой песок под моими ногами, сплёвывая в кулёк. Великий же хан Угэдэй… просто охреневал, почёсывая висок.

Взяв третью фигурку, я проделал предыдущий набор операций. Веки истукана опустились вниз, прикрыв глаза.

— Слыша несправедливость, он решил бездействовать. — Фигурка начала разгораться, а меня захлестнула разлившаяся вокруг энергетика. — Кто он?

— Трус! — раздались со всех сторон возгласы.

— Разве может быть эта фигурка ценной?

— Нееет! — громче всех заорал Тург. Облачённый в корону с крыльями белого лебедя, он заходился в божественном экстазе, выбивая ритм песни «Бега славы».

Я возложил на стол оставшийся в моих руках третий осколок, взяв последнюю статуэтку. Заседатели начали стихать, а выплясывающий перед очагом босой Тург приглушил удары бубна. Тэб-Тенгри продолжал молиться, умасливая беснующихся духов.

— Последняя фигурка, — озвучил я, начиная заправлять нить акселератора жизни в ухо истукана. — Видите?

Фигурка дрожала в моей руке, издавая звон и разгораясь ярче предыдущих трёх.

— Нить не вышла, — прокомментировал хан Самдам. — Станислав, что это значит?

— До самой смерти будет тайну человек такой хранить, — ответил вместо меня Великий хан Угэдэй. — Это, бесспорно, самая ценная из всех статуэток.