— Мой драгоценный мальчик, ты хорошо усвоил урок.

Чэньсин, всё это время наблюдавший за боем, незаметно подошёл к просветлённой. Клинки учителя и ученицы оставались скрещёнными, когда юноша, будто случайно задев пальцы Лу Цайхуа, перехватил рукоять своего меча.

Прикосновение длилось мгновение. И девушке хотелось бы верить, что оно ей почудилось, вот только чувства подтверждали обратное. Сердце, обернувшись огненной бабочкой, взволнованно затрепетало в груди, лицо обдало лихорадочным жаром. Словно обжёгшись, Цайхуа резко отдёрнула руку и отошла от Чэньсина на безопасное для неё расстояние.

То, что она начинала испытывать к юноше, всерьёз её обеспокоило. Прежде девушка не сильно задумывалась об их отношениях, так как они просто не складывались. Казалось, Цайхуа и Чэньсина разделяет непреодолимая пропасть. Ей, импульсивной и прямолинейной, было трудно понять просветлённого, чьи помыслы являлись загадкой. Но чем дольше он рядом с ней оставался, тем сильнее Цайхуа сомневалась: так ли уж много между ними различий? Пусть Чэньсин замкнутый и молчаливый, его действия говорят красноречивее слов. В душе юноши полыхает огонь, и Цайхуа, ощущая в нём нечто родное, больше не может его игнорировать

— Вы оба, — нарушил неловкую паузу сереброволосый бессмертный. — Зайдите-ка в дом. Надо поговорить.

Жилище учителя Чжао в полной мере отражало царивший в его душе хаос. На полу, устланном увядшей травой и засохшими листьям, на уставленных склянками полках и даже на его измятой постели лежали коты. Всех возможных цветов и размеров они мирно дремали под пение птиц. Солнечный свет, пробиваясь сквозь щели в бамбуковых стенах, тёплой пыльцой оседал на разбросанных всюду листах писчей бумаги. Вела на крышу деревянная лестница, прямо под ней располагалось рабочее место бессмертного.

— А вот и чай, — радостно потирая ладони, Чжао уселся за стол.

Привыкшая к странностям учителя Цайхуа безучастно наблюдала за тем, как тот сгребает со стола гору ненужной посуды, а затем ловко разливает по чашкам ароматный напиток. Окружающий беспорядок ничуть не беспокоил мужчину. Более того, Чжао находил его очень уютным и вдохновляющим. Лишь здесь, среди десятка котов и поражающей своим разнообразием утвари, он мог расслабиться полностью.

— Ифэю приспичило отправить меня на обход, — начал бессмертный, когда ученики сели напротив. — Вернусь я только к завтрашнему вечеру. Но это не значит, что теперь вы можете делать всё, что захочется. У меня есть для вас пара заданий.

Залпом опрокинув в себя содержимое чашки, Чжао принялся шарить рукой под столом.

Пока учитель что-то искал, Цайхуа тоже решила выпить свой чай. Однако сразу же пожалела об этом: напиток, остывший и перезаваренный, обволок язык вяжущей горечью.

Тем временем Чжао протянул ученице потрёпанный свиток:

— Эту технику я написал вместе с кем-то из школы Каймин. Думаю, тебе она будет очень полезна. Как вернусь, покажешь мне, чему научился. И учти, замечу ошибку — побью. А ты, — обратился мужчина к Чэньсину, — продолжай работать над мантрой усмирения чувств. И повтори по сто раз все свои техники. Если завтра сможешь стоять на ногах, я тебя тоже побью, даю честное слово.

Чжао потянулся за чашкой Чэньсина, к которой тот благоразумно решил не притрагиваться, и с наслаждением её осушил.

— Ах, да, мальчик мой, — спохватился мужчина, когда его взгляд зацепился за рваный порез на рубахе Лу Цайхуа. — Сходи к ответственному за снабжение нашей горы, пусть подберёт тебе одеяния. Негоже ученику этой школы в чём попало расхаживать.

Цайхуа, с головы до ног мокрая и ощутимо замерзшая, обрадовалась возможности переодеться сильнее, чем наконец-то сбывшейся мечте. Да, теперь ей дозволено носить алые одежды школы Ли, но какой в этом прок, если она заболеет? Ей стоит как можно скорее найти человека, о котором сказал Лунху Чжао, но перед этим Цайхуа должна кое с чем разобраться.

— Учитель. А где я буду жить?

— Что за глупый вопрос? С Чэньсином, конечно.

— …

Сердце пропустило удар. А затем, одолеваемое противоречивыми чувствами, забилось с неистовой силой. Тело будто облили кипящей смолой, мысли смешались в липкую кашу, но Лу Цайхуа не забыла: она всё ещё зла на Чэньсина.

— Учитель, Вы меня извините, но с ним я не хочу иметь ничего общего, — уверенно отчеканила просветлённая.

Лунху Чжао от удивления перелил чай через край. Жидкость растеклась по столу тёмной лужицей, намочив рукав просветлённого, несколько капель упало на пол.

— Думай хоть, прежде чем говорить подобные вещи. Не знаю, что вы не поделили, но этот мальчишка из-за тебя вчера подрался со мной. В том, что он оказался побитым, есть и твоя вина. И вообще, забыл уже, сколько всего он для тебя сделал? Ай-я, да ты благодарить меня должен за то, что я вас вместе поселил!

Не желая верить услышанному, девушка перевела взгляд на Чэньсина. До этого момента она избегала смотреть в его сторону, но теперь, увидев ссадины на неприкрытых одеждой частях тела парня, Цайхуа не смогла отвести от него глаз. Выходит, она была не права. Чэньсин не бросал её, а просто решил заступиться, и эта мысль вдруг вызвала в ней жгучее чувство стыда.

Смущённая девушка и иронично приподнявший бровь юноша продолжали смотреть друг на друга, пока не раздался голос бессмертного:

— Всё, мои драгоценные мальчики, выметайтесь отсюда. И не забудьте о тренировках!

После того, как они покинули хижину, Чэньсин достал меч и, указав на него, поинтересовался у соученицы:

— На этот раз не будешь отвергать мою помощь?

Щёки покраснели сильнее. Стараясь не думать, как глупо она сейчас выглядит, Цайхуа спрятала в ладонях лицо и позволила юноше поднять себя на руки. А когда ноги коснулись меча, поспешно шагнула вперёд. Лишь освободившись от объятий Чэньсина, она могла спокойно вздохнуть и привести мысли в порядок.

— Ты не против, что я с тобой буду жить? — решилась спросить просветлённая.

— А у меня есть выбор?

Голос Чэньсина звучит слишком ровно, чтобы понять, что он чувствует. И это заставляет девушку забеспокоиться вновь.

Меч стремительно летит над рекой. В её зеркальной поверхности Лу Цайхуа видит события, о которых предпочла бы забыть. Юноша в алом прижимается к девушке в чёрном, и та, не в силах справиться с охватившим её пламенем чувств, полностью им отдаётся.

Воспоминания настолько отчётливы, что Цайхуа теряет связь с реальностью. Наваждение длится мгновение, но этого достаточно, чтобы девушка, потеряв равновесие, неловко качнулась и…

Чэньсин не даёт ей упасть. Снова оказавшись в плену его жарких объятий, просветлённая испуганно замечает, как её тело начинает гореть. Цайхуа не обращает внимания на смех просветлённого. Всё, чего она хочет, — поскорее спуститься с меча и убежать от этого парня и связанных с ним переживаний.

К счастью, долго ждать не пришлось. Преодолев ещё несколько чжанов, оружие медленно спланировало к расположенному на холме домику. Со всех сторон окружённый густым хвойным лесом он напоминал одинокого странника, что утратил надежду отыскать нужный путь. Покатая крыша его сплошь поросла мхом, у крыльца примостился самодельный очаг.

Хотя внешний вид хижины не вызвал ничего, кроме жалости, внутри она оказалась довольно уютной и чистой. Единственная комната была разделена ширмой на зоны: большую, предназначенную для работы и отдыха, и маленькую, где стояла огромная деревянная бочка.

— Здесь живёт тот, кто отвечает за снабжение школы? — осведомилась Лу Цайхуа.

— Здесь живу я.

Просветлённая потеряла дар речи. Беспомощно оглянувшись по сторонам, она на всякий случай отступила к двери.

— Тогда зачем ты меня сюда притащил? Мне же нужно сходить за одеждой.

Чэньсин не торопился с ответом. Открыв дверцы шкафа, он достал из него стопку алых одежд и только затем произнёс:

— Нет необходимости.