永生 (Юншэн) — вечно живой; живущий в веках.

Чуцзин хранила молчание. Не поднимая взгляда от пола, она теребила ткань рукава, и хрупкие плечи её чуть заметно дрожали. Точно загнанный в угол зверёк, напуганная и совершенно потерянная, Чуцзин ожидала скорой расправы. Она не пыталась сбежать и даже не стала оправдываться. Да и как могла защитить себя эта глупая девочка? Наконец, не выдержав безмолвного давления со стороны просветлённой, она громко расплакалась.

— Прошу Вас, не говорите моей госпоже!

Девчонка упала к ногам Цайхуа и, обняв её за колени, уткнулась в них носом.

— Я сделаю для Вас, что угодно! Только смилуйтесь!

Обвиняя Чуцзин в серьёзном проступке, Цайхуа допускала, что девочка его совершила случайно. Теперь же, когда служанка сама признала вину, просветлённая слегка растерялась.

— Полно, — девушка мягко освободилась от хватки Чуцзин. — Госпоже Чан я ничего не скажу. Только обещай, что ничего подобного больше сделаешь.

— Правда?

Недоверчиво вглядевшись в лицо Цайхуа, служанка наконец-то перестала лить слёзы. Когда девушка едва заметно кивнула, она утёрла покрасневший нос рукавом и, жалобно всхлипнув, встала с колен.

Пока девочка приходила в себя, Цайхуа обернула талисманами злополучную чашку. А после, для верности, наложила печать, способную удерживать тьму. Следовало как можно скорее отдать её просветлённым из школы Чэнсянь. Желательно — старшим. Подавлять тёмную ци таким способом долго не выйдет — в конечном итоге она снова прорвётся наружу.

— Ты сразу догадалась, что с этой чашкой то-то не так?

— Нет, госпожа, — убедительно прощебетала Чуцзин. — Я заметила это, когда молодой господин пил из неё. Ему стало хуже, и я всё поняла.

— Поняла, что сможешь уничтожить его? — неожиданно рассмеялась Лу Цайхуа.

Чуцзин не ответила. Только хмуро покачала головой и сняла чайник с огня. Разлив по чашкам ароматный напиток, она предложила его просветлённой.

В такт музыке ветра качались старые клёны, тени от листьев скользили по стенам в медленном танце. На кухне вовсю хлопотали служанки. Их силуэты, невзрачные и однородные, терялись в дневной суете неуловимыми призраками. Внутри разгоралось пьянящее чувство. Словно недавно зажжённое пламя костра, оно постепенно становилось сильнее. Миг, и огонь ликования объял всю душу Лу Цайхуа.

Она обнаружила артефакт! Причём демонический! Неудивительно, что торговец продал его за гроши: наверняка как можно скорее пытался освободиться от вещи, что приносила несчастья. Так в руки служанки попал сей источник демонической ци.

Хотя артефакты никогда не интересовали Лу Цайхуа, кое-что ей было известно. По природе своей они являлись источниками чистой энергии. Тёмной или светлой — зависело от их предназначения, но ци, что они излучали, всегда была скрыта от глаз.

Обнаружив один такой артефакт, девушка преисполнилась чувством собственной важности. Ещё бы! Другие просветлённые даже не догадались о нём.

— Все мы получим, что заслужили, — вдруг тихо прошептала Чуцзин. — Я просто помогла судьбе восстановить справедливость.

Цайхуа улыбнулась краешком губ и строго взглянула на девочку.

— Но не тебе решать кому жить, а кому умереть, — она залпом выпила оставшийся чай. — Чашку я возьму с собой на гору Тайшань, а ты всем скажешь, что разбила её.

— Госпожа, Вы отправляетесь на испытание?

— Именно. Как раз хотела узнать, не опоздала ли я?

Девушка встала из-за стола, и несколько служанок окинули её равнодушными взглядами.

— Испытание пройдёт сегодня в полдень, госпожа. Если не возражаете, я провожу Вас до города Тай.

Чуцзин приободрилась. Удручённое выражение лица её теперь сменилось улыбкой. Словно мрачные тучи рассеялись, и лучезарное солнце заняло на небе своё законное место. Не осталось даже намёка на слёзы и страх.

— Хорошо. Помнится, ты говорила о горячей воде. Хочу немного расслабиться и привести себя в порядок.

Служанка отвела Цайхуа в небольшую постройку, разделённую надвое шёлковой ширмой. Тщательно выстиранная мужская одежда висела на ней, ожидая хозяйку. Выгоревшая на солнце чёрная ткань, пережившая немало напастей, казалась теперь равнодушной ко всем проявлениям жизни. За ширмой скрывалась деревянная бочка, и Цайхуа, небрежно скинув на пол халат, поспешила забраться в неё.

Пока девушка нежилась в тёплой воде, служанка охотно ей рассказала о событиях минувшего дня. Как оказалось, Цайхуа не случайно попала в дом семьи Чан.

Юноша с красивым лицом, но очень мрачный и скупой на слова, принёс сюда девушку: еле живую и покрытую грязью. Имени своего не назвал. Сообщил только, что возвращается на гору Тайшань.

Госпожу Чан Си не испугала просьба приютить незнакомую девушку. Только узнав, что юноша — просветлённый, женщина приказала Чуцзин о ней позаботиться. Приняв в благодарность юноши талисманы, Чан Си занялась своими делами и интереса к Лу Цайхуа не проявляла.

— И это всё? — разочарованно выдохнула девушка. — Так просто и скучно?

— А Вы чего хотели? — хихикнула Чуцзин. — Скажите спасибо, что он ци своей поделился. Не то бы Вы с жизнью своей попрощались ещё вчера вечером.

— Это он так сказал?

Цайхуа вдруг ощутила себя низвергнутым с небес божеством. Если бы не удача, она давно была бы мертва, и осознание этого больно ударило по самолюбию девушки. Ко всему прочему, она сильно ослабла. Потеряв светлую ци, копившуюся в ней с самого детства, она напоминала себе опустошённый сосуд. И что с того, что в своём совершенствовании она поднялась на вторую ступень? С таким небольшим количеством светлой энергии в духовных каналах едва ли её примут в школу Чэнсянь.

— Ага, — Чуцзин закончила мыть волосы девушки. — Сказал, что если бы не он, так бы Вы и валялись в грязи в ожидании смерти.

— Раз так, лучше бы мимо прошёл, — раздражённо буркнула девушка и с головой погрузилась под воду.

Завершив купание на невесёлой ноте, Цайхуа подняла с пола халат и, не спросив позволения, завернула в него злосчастную чашку. Демонический артефакт стал последней надеждой попасть в школу Чэнсянь: если просветлённым станет известно, что она сама его обнаружила, наверняка ей предложат остаться.

От поместья Чан до города Тай было рукой подать, а потому Цайхуа и Чуцзин добрались до него достаточно быстро. Служанка проводила девушку до массивных ворот и поспешила откланяться.

— Почему Вы решили стать просветлённой? — напоследок спросила Чуцзин.

— Жизнь слишком коротка, чтобы посвятить её мирским заботам. Обрести силу и бороться со злом — вот, чего я хочу.

Своим великолепием город Тай поразил Цайхуа прямо в сердце. Настолько богатое место она посетила впервые: золочёные крыши домов торжественно сияли на солнце, по белокаменным улицам, в окружении слуг, чинно ступала местная знать, даосские храмы излучали величие и заставляли трепетать душу девушки в восторженном благоговении.

Тысячи паломников стекались в этот город вознести молитвы богам и попросить их о помощи. Именно здесь, как искренне верил народ, бог-основатель пути совершенствования, Тай Чэнсянь, мог внять мольбам каждого.

Толпы людей направлялись к подножию священной горы, вершина которой терялась высоко в облаках. Бурно обсуждалось предстоящее испытание в чайных, расклеенные везде объявления приглашали вступить в ряды учеников прославленной школы. Такое событие случилось впервые со времён её основания, а потому народ был возбуждён как никогда. Сотни желающих, дети и взрослые, получили возможность прикоснуться к великому. Никто не знал, в чём будет состоять испытание, однако каждый желал ухватиться за шанс стать просветлённым.

Слившись с толпой, Цайхуа ощутила, как предчувствие счастья вновь пробуждается в сердце. На пути к новой жизни остался лишь шаг. Она совершенствовалась всю свою жизнь, и труды её не будут напрасны.

Впереди шагали две женщины в роскошных одеждах. Одна из них держала за руку мальчика, который то и дело порывался сбежать к лавкам со сладостями. Цайхуа почти что наступала дамам на пятки, а потому невольно подслушала их разговор.