Каштановые прямые волосы, собранные в хвост на затылке, глаза с мелкими ручейками морщин в уголках, тонкие ровные губы, часто неприязненно кривящиеся от неудобности раздражающего его чёрного костюма, что неуместно выделялся на фоне общей картины и часто поправлялся большими грубыми руками. Всё в этом мужчине выдавало его волчий дух, любящий свободу выбора во всём, в том числе и в одежде, а не необходимость носить сковывающую движения и не позволяющую вольно бегать, что уж говорить о перевоплощении.

— Приветствую, юные темники! Мне необходима чистильщик Доминика Галицкая, среди вас такая сегодня присутствует?

Недолго соображая, названная девушка покорно вышла вперёд из толпы себе похожих, представ перед ставшим родным существом собранно и могущественно, хотя зеленоватый оттенок кожи сам за неё говорил, что магичке была необходима помощь медработника и желательно как можно скорее. Но все знали её характер, какой она была упёртой и злой, когда дело касалось Магии и здоровья, а потому предпочитали молчать, зашивая рты плотными нитками.

— Я, чем обязана? — Грубо бросила Доминика, прислонив к ноющей пояснице дрожащую от усталости ладонь. Быстро восприняв тон произнесённой фразы, она скоро объяснилась, одними ногтями почесав вспотевший лоб: — Простите мне мою дерзость, директор. Думаю, понимаете — я не люблю, когда меня отвлекают от занятий, только и всего. Ничего личного.

— Всё хорошо, Доминика! Я понимаю ваше раздражение, — спокойно согласился Вадим, тепло улыбаясь своей фирменной улыбкой. — Но будьте добра пройти в мой кабинет прямо сейчас, у меня для вас серьёзная новость, не требующая отлагательств.

— Это, смотря как к кому? Если меня хотят отчитать, то будьте так любезны, потерпите до перемены, мне необходимо завершить начатую практику, а иначе я буду очень злиться, и тогда отчитывать меня придётся вдвое дольше и за большие проступки.

— Это я как к преуспевающей в учёбе ученице одиннадцатого «тёмного» класса, Доминика. — С едва ощутимой болью выдохнул мужчина, опустив на миг взгляд и, в знак подтверждения своих слов, приложил указательный и средний пальцы левой руки к соответствующей скуле — магическая клятва, означающая полную искренность сказанного и согласие на наказание в виде удара по собственной скуле, если что-то из произнесённого окажется ложью. — Даю слово, никаких отчитываний. Всё срочно и только по делу.

— Чёрт мой батя, Сатана мне мать! — Испуганно взвизгнула Ника, театрально прикрыв рот рукой и чуть отскочив назад. — Страшно как-то вы говорите, директор! И клятву дали так натурально… Н-ну хорошо, пойдёмте. Надеюсь, ведёте вы меня не на казнь присущественную! И уж тем более не прилюдную.

— Не бойтесь, Ник… кхм-кхм, Доминика, всё с вами будет хорошо.

Несколькими минутами позднее из кабинета Советчика на всю школу раздались возмущённые крики.

— Какого драного кота вы двое, чтоб вас машинист не успел вовремя заметить, позволяете себе предлагать мне такое?! — Возмущалась магичка, чьи глаза от злости налились чёрным светом и, было заметно, крупинками слёз.

— Никуша… — сквозь ком в горле выдавил из себя Вадим, испуганно переглядываясь со своим подСоветчиком, что весь сжался от страха и на всякий случай прикрывал голову чёрной кожаной папкой с документами. — Прошу, не убивай опекуна своего и дядю названного! Это вынужденная мера, девочка моя, я же объяснил! Им, как утверждают Небеса, крайне необходим действительно талантливый ученик, как показатель примера, к чему должны стремиться остальные маги-школьники. Пойми ты меня, старика, я сам бы ни за что тебя не отдал другому директору, особенно такому подозрительному, но никак не могу пойти против Совета и Богов, особенно Богов, Никуша!

Переживали за свои жизни старшие маги в тот момент не шутки ради, без сарказма и издёвок, ведь не зря эту россиянку ещё давно прозвали чрезмерно способной и боялись её по-настоящему — она не имела привычки шутить, когда всем своим видом намекала на скорую месть, и необдуманные плохие поступки в порыве ярости совершала девушка далеко не редко. Если происходило что-то по её мнению из ряда вон выходящее, Дома часто отвечала сразу же, при этом не жалея зачинщиков её злости и обычно не сочувствовала им в дальнейшем.

Потому, стоя напротив огромного массивного стола, что с недалёких времён так хотелось перевернуть, ей приходилось кусать язык до крови и с силой щипать себя за ноги стараясь, чтобы этого не было заметно, сбавляя тем самым пыл и не давая собственной агрессии, бьющей где-то внутри ключом, доводить ситуацию до крайностей.

— Но ведь в школе есть ещё куча таких ребят, как я! Они тоже выдающиеся и тоже способны подать пример! К тому же есть другие страны с другими способными учениками! Так почему именно на мне остановился твой выбор?

— Во-первых, ещё раз повторю — это не моё решение, Никуша. Так приказало нам прямое начальство, Боги. Во-вторых, других учениц, прославившихся на весь магический мир своей непомерно великой силой, о которых ежедневно упоминают в новостях по зеркалу просто не существует! Как и учеников, которые могли бы со стопроцентной вероятностью убедить школьников серьёзнее отнестись к учёбе, подавая в пример всего такого крутого и сильного себя. Ты в своём возрасте намного лучше управляешь своей способностью, чем некоторые уважаемые Старцы в твои годы!

Темничка нервно выдохнула, зажмурила глаза и, как часто любила делать, чтобы справиться с эмоциями, вдавила колкие заострённые ногти в нежную кожу ладоней. Она стояла в такой позе долго, не решаясь произнести и слова, обдумывая услышанную новость, приказ в скором времени переехать за тысячи километров от дома. В горле застрял ком слёз, тело продрогло, органы в животе неприятно скрутило в узел, в груди больно сдавило тяжестью от принятия своего будущего положения. Прошло минут десять, в которые никто из старших не посмел заговорить, ведь прекрасно понимал, как сложно даётся осознание такой убийственно болезненной информации для полуживого создания и лишь после полного обдумывания Галицкая заговорила:

— Хорошо. Я поняла и… приняла приказ Совета. Когда отправка? — Глухо отчеканила она, усмиряя сердце и яростное желание разгромить кабинет ко всем чертям из параллельного класса с данной мастью.

— Через неделю, первого числа. Это воскресенье. Вылет рано утром, прилёт под вечер по тому времени, на следующее утро уже начало учёбы. Сейчас ты можешь продолжить обучение, но также имеешь право потребовать выходные для подготовки к отлёту и прощанию со страной. Никто такое твоё решение не осудит.

— В таком случае, могу я вернуться к одноклассникам? Проведу это время с друзьями и усердными тренировками.

— Конечно, Никуша, попрощайся с ними хорошенько и не загоняй себя слишком сильно — плохо скажется на здоровье.

Дома уже открывала дверь, когда краем уха услышала огорчённый шёпот своего старика-Советчика, что тоскливо склонил голову, уткнувшись подбородком в грудь:

— Прости меня, маленькая моя девочка…

Тогда она ушла. Не сказав ни слова, покинула комнату единственного с давних пор взрослого существа, что являлся ей кем-то вроде отца, громко захлопнув за собой дверь в знак собственного негодования.

Девушка ясно ощущала, с какой тяжестью дышал её опекун, как не желал отпускать свою подопечную, как ему было больно. Она нашла в себе силы ответно обнять его и, уткнувшись в грудь лицом, закусить губу, чтобы не завыть от неизбежности. Отпустив Доминику, Вадим выдавил лёгкую улыбку, настроенную на успокоение его малышки с покрасневшими невидящими глазами и прокушенной губой и вновь протянул руку с подарочным пакетом, наконец, отдавая его девочке.

— Ну, что ж, — вздохнул директор, хлопнув в ладоши. — Желаю приятного времяпрепровождения вместе с породнившимися друзьями, дамы!

— Спасибо, директор, — за двоих ответила Рика, в ответ улыбаясь мужчине.

Оборотень в шутку уточнил, помнят ли магички, где находилась их актовая зала и, щёлкнув их по носу, откланялся.