Полусветляк посмотрел куда-то на верхние окна школы, напрягся, после чего понуро опустил голову на ладонь и со слегка выдавленным отчаянием прошептал:

— Прости. Глупый на самом деле я.

— И отчего же ты сделал такие выводы, Хат-и?

— Потому что думал, что если на время отдалюсь от тебя, то ты примешь свои чувства ко мне и… чёрт, я даже продолжать не хочу, я вёл себя как идиот!

— Хат-и, ну ты чего? Ты был на нервах и, очевидно, ревновал, обижался. Твои взбалмошные идеи вполне оправданы! Сейчас же мы всё прояснили, да? — А в голове крутилось «нет, Хат, ничего мы не прояснили». — Теперь между нами нет недосказанности и обид?

— Да, конечно. Снова будем такими же друзьями, что и раньше, — Пхат мягко улыбнулся и раскинул руки, приглашая подругу обняться.

Та в ответ усмехнулась и приняла приглашение, крепко стиснув зубы и обвив того за талию, из-за разницы в возрасте уткнувшись в чужую грудь, что помогала скрыть крики боли от электрических разрядов, бегущих по всем внутренностям. Послышался громкий пьяный бред Тинна, на который пара обернулась, весело взглянув на друга, которого уже тащили к входу в общежитие. Доносились его возмущённые возгласы, по типу: «Отстаньте от меня, я ещё не покормил того милого страуса в фонтане!» или «Пустите, у меня в двадцать пять часов по китайскому календарю утренняя зарядка, мне надо найти розетку!»

— Ого, а к нам в гости белочка пришла! Корн-и, как ты всё-таки слаб перед алкоголем, что вдрызг после «каких-то» двух бутылок ликёра, за которые платил, кстати говоря, Сет!

— Согласен! — Смеясь, поддакнул Хат. — Ты сейчас настолько пьян, что уже до горячки дошёл! Как так можно, приличный же ученик!

— А вы-ы! Вообще, дайте мне успокоиться, у меня стресс! Сегодня меня покинул мой любимый волос, а мы его даже не помянули! — Заплаканный Корн перевёл косой взгляд на Пхантхэ и вдруг взвизгнул: — А-а-а! Ходячий индюк с лошадиной гривой!

— Слушай, Парест, а ведь я, оказывается, не с пустого места такое прозвище тебе дала! — Усмехнулась Дома, глумливо глядя на приятеля, что старался на все эти шутки и взмахи руками бывшего товарища внимания не обращать, и просто старался дотащить его до конечной точки, не получив при этом сотрясение мозга.

Первый учебный день новой недели выдался непримечательным и пролетел на удивление быстро. Доминика уже занималась ставшими обыденными делами: работала учителем и на полставки занималась репетиторством во время окон в расписании и в длинную перемену в столовой. Прасет начал необыкновенно часто подначивать девушку, всюду таскался за ней радостным подпрыгивающим на ходу хвостом, шепча на ухо что-то донельзя бессмысленное, шутил на счёт их недавнего романтического ужина и до странного весело улыбался весь день, почти летал на крыльях счастья, при этом сиял так, что мог ослепить сильнее солнца.

В таком непринуждённом темпе, подпитываемом необычной энергичностью Сета пролетели пять уроков, а перед шестым Нику вызвали к директору, что до этого в школе отсутствовал. Первым об этом странным образом узнал Пхат, что до самого кабинета поддерживал подругу и наказывал характера своего не показывать, ибо Тхирасак в последнее время не в духе, но её заботил другой вопрос: для чего её вызывают? Что от неё хотят? Похвалить за успехи в обучении детей, поругать за жестокие меры наказания непослушников или сообщить что-то важное, что было необходимо донести до неё при личной встрече?

Входила в зашторенную тёмную комнату, разбавленную лишь тусклым светом от дорогой люстры Советчика она в глубоких раздумьях, не заметив того, что шла прямо на мужчину. И только врезавшись в его грудь, ощутив протёкший гадкой слизью по внутренностям разряд тока от браслета, Дома подняла округленные глаза, с порога возжелав выразить крайнюю степень недовольства случившимся с помощью любимого, но крайне непристойного для жителей России языка. Однако предвещающейся тираде не дал вылиться на себя сам маг Тьмы, что, оправив лацканы пиджака лёгкими движениями вдоль ткани, прокашлялся и выдал басовитым, но располагающим к себе голосом:

— Восхитительная, будь осторожнее.

— Простите, — пробубнила та задумчиво, но нашла в себе силы встрепенуться и избавиться от ненужных в нынешнем положении мыслей. Выпрямилась, налепила на лицо деловую маску и спросила серьёзным тоном: — Здравствуйте, господин директор, по какому поводу вызывали? У меня урок через пять минут, так что давайте быстрее.

— Да, здравствуй, дорогая. Мне тоже скоро снова уезжать по делам, но поговорить именно сейчас нашлось крайне необходимым, так что присядь.

— Я постою.

— Ну, что ты, право! Как у вас говорят, «в ногах правды нет»! Так что присаживайся!

— Да и лжи в них не то чтобы много, — магичка невозмутимо пожала плечами и продолжила стоять, глядя на собеседника проницательным взглядом, после которого, по слухам здешних учеников, ни одно существо не оставалось без своего наказания. — Выкладывайте, что хотели, скорее, пожалуйста. Мы преследуем общие интересы — нам обоим надо идти. Так что, молю, не тяните Бобика за ухо и рассказывайте, почему вызвали, в чём я провинилась или была хороша. В целом, обозначьте хотя бы причину вызова на ковёр?

— Как пожелаешь, Нонг’, хорошо. В общем-то, разговор у меня не то чтобы очень длинный, я лишь хотел узнать, как тебе работается и есть ли какие-то трудности, нужно ли с чем помочь, только и всего!

Директор окинул темничку медленным изучающим взглядом, словно выискивал в ней что-то, и это что-то явно не было какой-то эмоцией или жестом. Мазнув глазами по браслету подчинённой, он странно хмыкнул, будто это «что-то» прояснил или добился положительного результата в поисках.

— Мне говорить честно и объёмно или сначала прошлифовать ответ цензурой? — Сразу заметив чудаковатое поведение Тхира, чьи чёрные волосы были растрёпанны, а губы скривились в жуткой полуулыбке, Галицкая насторожилась, хотя продолжала вести себя по обыкновению своему грубовато и держалась стойко, не спеша выдавать свои страхи, как и замешательства от самого вопроса.

«Поинтересоваться он решил, как же! Сейчас, макароны в сливочном соусе с ушей сниму и поверю! Но пусть только попробует что-то сделать со мной! Я так завиз… вернее, он так завизжит, когда я ему стилетом по причинному месту пройдусь, что незамеченными мы точно не останемся, мне придут на помощь, а его взашей на второе Небо погонят!»

— Давай вкратце, если можешь.

— Конечно. В Таиланде — прошу прощения если обижу своими словами, — мне не сказать, что нравится, я бы даже сказала, мне не нравится. Я хочу домой, ибо скоро умру от жары под солнцем и холода у кондиционеров, но, если вы хотели узнать об учениках, то они более менее работоспособные и обучаемые, так что в их плане всё ещё терпимо. Но мой родной дом не сравнится с этим местом тем, что тут я не учусь — я обучаю, хотя сама ещё являюсь школьницей и, по идее, должна буду сдавать экзамены. А новую для себя информацию я здесь и в тринадцатом классе не услышу, что очень печально. На этом всё. Могу я идти?

— Меня твой ответ, конечно, немало удивил, поразительная, ведь наше королевство прекрасно, с интересными и захватывающими традициями, достойными внимания всех иностранцев, но я хотел услышать твой личный ответ, а не то, что ласкало бы мне слух и потому я его принимаю…

— Простите, что перебиваю, но, как бы красива и богата на обычаи ваша страна ни была, у меня в мыслях и желаниях никогда не было улететь заграницу, чтобы всем этим наслаждаться и уж тем более переезжать куда-то на ПМЖ. Как уже было озвучено, я хочу лишь одного — нормального обучения. Мне необходимо получать знания — это моя главная цель в жизни, а красота какой-либо страны, думаю, вы поймёте, мне в этом не помощник, из-за чего я была обескуражена тогда и нахожусь в неприятном для себя состоянии прострации по сей час. Мне тяжело даётся невозможность спокойно обучаться новому и пугает разница языков, отчего часто случаются приступы гнева, если вы хотели о них поговорить.