— Я собиралась пройти до школы с девочками, ждала их…

— Пока уроки не начались, я хочу показать тебе наш корпус и основные кабинеты, в которых тебе придётся нередко бывать, а также имею желание познакомить тебя — издалека, но всё же — с главными школьными… как бы их назвать…

— …Выскочками? — Подсказала темничка, со сдержанными прощальными кивками пропуская соседок вперёд. — Выё…

— А, а! — Громкими криками прервал девушку Хат. — В-в твоей манере это будет звучать именно так… Но я вместо этого просто скажу «личностями». Тебе стоит сразу узнать, кого здесь лучше не оскорблять и с кем желательно не вступать в конфликты.

От такой неуместной обходительности тайца иностранка недовольно закатила глаза, но никак не ответила ему и лишь головой указала в сторону, куда недавно ушли её новые подруги, — она пообещала себе попытаться сделать так, чтобы назвать сожительниц подругами не просто на словах, не с пустыми эмоциями — и последовала за ними. Тхонгкхамат, ничего не сказав, с безнадёжным вздохом покорно последовал за ней, предусмотрительно решив держаться на некотором расстоянии от столь непредсказуемой особы, которая, как недавно стало ясно, в любой момент могла выбросить что-то неожиданное и опасное для здоровья, как минимум ментального.

Покинув общежитие, Галицкая впервые взглянула на пришкольный участок уже оживлённый и при дневном свете. Сейчас обширная территория школы буквально кишела многочисленными компаниями учеников с совершенно различными способностями, но схожими в отдельных чертах лицами. Не европейскими лицами. Это слегка стесняло, настолько слегка, что перехватывало дыхание. Одно дело смотреть на них через экран гаджета, но совершенно другое видеть их вживую, особенно, если этого совершенно не хотелось. Многие учащиеся не обращали на чужестранку никакого внимания, продолжая идти в известном только им направлении, кто-то попросту не видел её, увлечённый общением со своими друзьями, кому-то банально не было до неё дела. И всем было плевать даже на то, что сама она глядела на них, как Белла из «Сумерек» на всех, кого замечала, когда только переехала в Форкс.

Но даже в такой гостеприимной стране, жители которой извечно встречали иностранцев с гостеприимством, добродушием и улыбками, существовали и такие маги, — чаще одиночки или в парах, — что всё-таки таращились на чуждых для себя, как на какой-то диковинный экспонат. Большинство таких существ в новеньких привлекали лишь иные, чем у них самих разрез глаз и овал лица, некоторых удивлял тип волос. И, хоть основное число этих заинтересованных в россиянке взглядов и рассматривали её с исключительным, пусть и не очень приятным, изучением, нашлось среди них двое магов, что решили высказать глазами чистое недовольство.

Этими магами оказалась сидящая на одной из скамеек у фонтана пара достаточно статного вида. Оба выглядели довольно взросло и уверенно, даже с учётом детского поведения по отношению к иностранной девушке в их королевстве, что недоверчивыми, в какой-то мере даже пугливыми глазами оглядывала всё вокруг, точно щенок в новом доме. Несколько пугающая своим образом дама с нежно-фиолетовыми волосами, струящимися по плечам крупными завитыми локонами, концы которых касались лопаток, выпрямляла спину всё сильнее, отчего появлялись ужасающие мысли, что скоро её позвоночник выгнется в обратную сторону. Она была одета в угольный шёлковый топ на тонких бретельках, выгодно подчёркивающий, очевидно, высокий статус носителя, заправленный в брюки со стрелками в тон и лакированные туфли на небольшом каблучке.

Черноволосый же господин держался более расслабленно, чем его подружка, пусть оттого и не менее деловито, и грузно опирался локтями на колени, из-за чего находился в полусгорбленном положении. Минималистично оформленная толстовка цвета вороного пера далеко не дешёвого десятка, что явно покупалась «на вырост», не менее дешёвые широкие джинсы на полтона светлее и кеды, одним словом, «Конверсы» с серебристыми узорами поверх чёрного фона, точно нарисованные на заказ придавали парню некоего престижа, точно также, как и высокопарной барышне рядом.

Петербурженка, едва коснувшись взором неравнодушной к себе пары, с демонстративной скукой отвела от них взгляд и, полная решимости, выпятила немаленькую грудь в белой рубашке вперёд, как бы расправляя невидимые крылья за спиной. Она словно бы перестала передвигать ногами — начала парить над землёй на топливе, что обычно называют уверенностью в себе. От такой непобедимости в поведении девушки Пхат, идущий чуть позади, пусть того и не замечал, но для некоторых «зевак» выглядел, как её личный подданный, слуга, что, при необходимости, беспрекословно выполнит любое указание своей «госпожи».

По какой-то известной лишь этой двоице причине они, до этого усердно, но крайне безуспешно пытаясь испепелить Доминику своими высокомерными взглядами — хотя думалось, что это желала сделать одна девушка, тогда как парень смотрел сухо, без какого-либо интереса, — одновременно поднявшись со скамеек, двинулись в их с Хатом сторону. При ходьбе они старались показать максимально угрожающую гримасу, словно желали напугать чужестранку — или же так всё-таки хотела выглядеть только магичка, пока маг просто обводил взглядом проходящих мимо существ, с некоторыми мельком здороваясь. Это не проскользнуло мимо самой Ники. Она боковым зрением наблюдала за всей многогранностью отрицательных эмоций, проявлявшихся на лице незнакомой ей тайки, и запечатлела момент, когда та вместе со своим спутником встала с места.

— А ты в самолёте говорил, у вас все дружелюбные, — привлекая внимание полуангела, негромко усмехнулась Дома, подняв глаза на обошедшего сзади и вставшего от неё справа знакомого аккурат перед тем, как прямо напротив неё, буквально уткнувшись грудью в женскую щёку возвысилась стройная фигура, что угнетала россиянку одним только возмутительным ростом с коломенскую вёрстку. Над головой парня, высотой почти в два метра отчего-то практически проглядывалась пухлая грозовая туча.

Выразительные большие глаза с одинарным веком и бледно-серой радужкой вдруг посмотрели на новенькую с какой-то надменностью и будто насмешливостью, хотя тонкие губы не выдавали и тени улыбки. Его идеальная гладкая кожа, тон которой граничил между смуглым и оливковым, была словно бы матовой и даже на взгляд очень бархатистой и приятной. Магичка, оглянувшись на возникшую перед собой преграду с ног до головы, удивлённо и в то же время с открытым возмущением вскричала, чуть подавшись назад:

— Очешуеть ты столб фонарный!

В ответ на такую вопиющую наглость, незнакомец, к удивлению иностранки, лишь в лёгком испуге из-за слишком неожиданной для этой ситуации реакции приподнял тёмные брови с изломом, но остался в гордом молчании, скоро приняв прежнее хладнокровие. Казалось, ему это было вовсе не интересно, и стоял он напротив гостьи своей страны по какой-то другой причине. Неизвестная девушка же, к которой этот таец, видимо, шёл в комплекте, броско поправила волнистые волосы одним движением головы и ответно с заметным акцентом тонким голосом возопила:

— Как ты смеешь?! Ты вообще понимаешь, кому такое говоришь, чужачка?!

— Понятия не имею, — насмешливо выплюнула Галицкая, не сводя странного пристального взгляда с глубоких серых глаз парня напротив, в которых больше не читались никакие эмоции, зато до сих пор присутствовала большая разница в росте.

Она изучала его взор с неприкрытым интересом, какой, становилось всё более заметно, присутствовал и у самого тайца, — он не сводил с неё глаз ровно также, как это делала и девушка, иногда оглядывал чужие зрачки беглым взглядом и, более того, часто хмурил брови, но быстро брал себя в руки, расслабляя их, словно ничего и не было.

— Не смей так говорить с Превосходным, хи́а! — Озлобленно прошипела, очевидно, состоятельная незнакомка, либо считая, что ей разрешается повышать голос на младших по статусу существ, либо думая, что ей можно выражать свою ненависть и отвращение к чужеродцам через петербурженку.