Прохладная вода, окончательно остудившая разогретое тело, сейчас казалась мне безумно приятной и даже тёплой. Во всяком случае, контраст с воздухом был — его я почувствовала, когда вынырнула на поверхность, чтобы вздохнуть.

С не меньшим удовольствием я поняла, что Гилмур боялся зря — ощущение воды вокруг меня, свободной от тяжеленного оборудования, не вызывало и толики того страха, что я пережила при погружении в бункер. Хотя, конечно, было изрядно непривычно плавать нагишом, без купального костюма, но если никто не видит — то почему нет?

Выдохнув и мягко толкнувшись руками снизу-вверх, я опустилась на самое дно. Вода накрыла меня с головой, когда я коснулась мелких лазурных плит кончиками пальцев, а затем и полной стопой, после чего подняла руку, прикидывая глубину.

«Ярда два», — подумала я, чувствуя прохладу лишь кистью, и тут же оттолкнулась от пола, вновь выныривая из воды.

Что ж, можно и поплавать.

Сделав на пробу несколько «правильных» взмахов, я заставила тело вспомнить нужные движения, после чего, вздохнув поглубже, устремилась брассом к другому концу бассейна…

Энтузиазм вскоре сменился приятной усталостью, а та — жгучим ощущением в мышцах, и я перевернулась на спину, чтобы отдохнуть. Лениво шевеля ногами, я дрейфовала в центре бассейна, чувствуя, как небольшие волны, поднятые мною же, мягко покачивают тело, будто в колыбели… Но вместо умиротворения я снова поймала уже знакомое предчувствие ужаса, колючим холодом расползающееся от поясницы. В расплывающихся вспышках света, видимого из-за мокрых ресниц, я уловила белоснежные искры, и инстинктивно зажмурилась, съёжившись и тут же уходя под воду.

«Этого нет! Всё это позади!» — закричала я про себя, закрывая руками лицо и со страхом понимая, что паника снова подкрадывается ко мне, вот только в самый неудачный и неподходящий момент.

Сдерживая рвущееся наружу криком дыхание, я с силой развернулась, пытаясь вынырнуть, и бестолково забарахталась на месте, молотя руками и ногами в воде без особого успеха. Туча брызг, плеск, и никакого движения…

Яростно отфыркиваясь и запрокинув голову назад так, что, кажется, хрустнуло где-то в затылке, я всё же сумела кое-как стабилизироваться, и после этого тут же рванула к ближайшему бортику, решив, что хватит с меня подобных одиночных заплывов. Сердце заходилось так, словно пыталось выскочить из груди, мышцы жгло от чрезмерного напряжения, но я никак не могла успокоиться…

А когда я всё-таки добралась до вожделенной цели и, изловчившись, вцепилась в сколький округлый край, то обнаружила, что за всем шумом и плеском, что учинила, я проморгала появление Фила. Обнаружила причём наощупь — вместо кафельной плитки нащупав его ступню и ещё не до конца сообразив — обвила пальцами его щиколотку.

Мужчину, впрочем, это не смутило — стоя буквально надо мной, он смотрел тем не менее в сторону тех двух дверей, что были противоположны «нашим». С изрядным напряжением смотрел, и только это остановило меня от возмущённого вопля и требования немедленно отвернуться. Ну ещё и, пожалуй, то, что в руках он держал огромное банное полотенце, а собственные пальцы предали меня, отказывая разжиматься и отпускать его ногу.

— Так, давай-ка шустро вылезай, — мельком покосившись на меня, Гилмур развернул махровую ткань, видимо, приглашая укутаться.

— Ага-а, щ-щас, — просипела я, тщетно пытаясь вытолкнуть своё тело из воды целиком, что, после столь интенсивного заплыва, оказалось совсем непросто.

К тому же, меня всё ещё потряхивало от «увиденного», горло саднило от остатков попавшей туда воды, а руки изрядно дрожали и никак не хотели слушаться.

Филипп, тоже заметив это, коротко вздохнул, наклонился и, протянув ладонь, перехватил меня за предплечье, и одним рывком поднял меня наверх — я только вякнуть и успела.

— Давай, детектив, пошевеливайся, — заметно встревоженно велел он, уже сам набросив на меня полотенце и помогая устойчивее встать на ноги.

— Да что стряслось⁈ — не выдержала я, также заразившись этим непонятным волнением, решив, что, если что-то способно поколебать безмятежность этого типа — мне всяко стоит этого опасаться.

— Потом, всё потом, — отмахнулся Фил, и, подхватив меня под локоть и даже не дав надеть шлёпанцы, потащил в сторону нашего крыла.

И вот только сейчас до моих ушей донёсся, в первую очередь, визгливый и громкий женский смех, следом за которым я расслышала вторящий ему нетрезвый мужской. Слов я разобрать не могла, но, судя по всему, в соседнем кальдарии развлекалась целая компания — впрочем, быть может, я обманывалась эхом.

Дверь комнаты отдыха, к которой меня тянул Фил, была уже довольно близко, когда я услышала грохот — ту, из-за которой доносились голоса, распахнули с такой силой, что она врезалась в стену, и новый взрыв хохота ознаменовал это нехитрое событие.

Не удержавшись, я попыталась оглянуться через плечо, но Филипп не позволил, подтолкнув меня вперёд, и…

— О! Мой любимый племянник! И ты здесь! — раскатистым эхом прогремел мужской голос, без труда заполняя собой всё помещение.

«Merde…» — шёпотом раздалось у меня за спиной, и я почувствовала, как разжались пальцы на моём плече, а сам Фил остановился и, судя по всему, развернулся к говорящему.

— Здравствуй, дядя, — сдержанно сказал он, тогда как я, воспользовавшись моментом, шустро нырнула в приоткрытую дверь и спряталась за ней. — Не хотел тебе помешать.

«Дядя?» — озадаченно подумала я, осторожно выглядывая из своего укрытия, чтобы всё-таки утолить разыгравшееся любопытство, и почти тут же об этом пожалела.

В шумной компании из шестерых людей, четверо были безымянными девицами исключительно распутного вида. Но вот двоих оставшихся, увы, я знала, причём один из них, чёрт возьми, жал мне руку при вступлении в должность!

Брэдли Дэвидсон, шеф окружной полиции собственной персоной. Явно пьян, почти голый и с парой шлюх, висящих на его плечах — этакие «погоны» пресыщенной и развратной жизни.

В прошлый раз, шесть лет назад, плечи его укрывал парадный китель, а фигура буквально источала уверенность и силу — как мне, выпускнице академии, казалось тогда. Сейчас же я видела, что тело его — рыхлое и оплывшее, давным-давно позабыло о том, что такое тренировки и дисциплина. Зато явно привыкло к всевозможным излишествам.

Мужчина рядом с ним телосложением напоминал гризли. Высокий, мощный, также обладатель избыточного веса, но сохранивший очертания борцовских мускулов под жирком. Ярко выраженная итальянская кровь проявилась в жгуче-чёрных внимательных глазах и тёмных, без проблеска седины, несмотря на возраст, волосах.

Сиджизмондо Ванделли. Глава семейства собственной персоной.

Я отшатнулась назад, опускаясь на корточки и прижавшись спиной к двери. Бездумным паническим жестом прикусив кончики пальцев, принялась судорожно оглядываться в полумраке комнаты, прикидывая, куда стоит начать скорейшее отступление. На глаза попался обильно накрытый стол, уставленный подносами, накрытыми красивыми серебристыми крышками, и ещё две двери, на одной из которых были заветные буковки «WC». Отступать, если что, буду во вторую…

— Ну что ты, Филипп, я всегда рад твоему обществу, — благодушно пробасил тем временем дон. — Быть может, желаешь присоединиться к нам?

— Благодарю, дядя, но, с твоего позволения, откажусь, — мягко сказал Фил, чей голос заметно отдалился — видимо, из уважения к старшему родичу он вышел вперёд, — и приобрёл крайне непривычные для моего уха почтительные интонации. — День был нелёгкий, да и сам знаешь, разговоры о делах навевают на меня скуку.

Тут же раздался щебет девиц, упрашивающих Фила всё же составить им компанию, а сам Ванделли гулко рассмеялся:

— Ну право же, какие дела, мальчик мой… Отдых, и ничего больше, верно, друг мой? — раздался звонкий шлепок, и мне очень хотелось верить, что шефу полиции прилетело по спине.

Впрочем, учитывая бессвязное бормотание, что донеслось с той стороны, ему было уже всё равно.