Конечно, мне претила мысль ложиться спать так, не приняв душ и на мерзко-холодную от постоянной влажности кровать — и как ещё бельё не отсырело? — но в данный момент жизнь ничего другого не предлагала. А мне, если честно, намного больше хотелось просто спать, чем жаловаться самой себе на неудобства, посему я, выложив на тумбочку револьвер и повесив на ночник шляпу, прямо в одежде завалилась на топчан, укрывшись вместо покрывала собственным плащом.

Как я уснула — не запомнила. Зато проснулась как подброшенная, от отдалённого дребезжания телефонного звонка.

Спросонок не сразу сообразив, где нахожусь, едва не упала с топчана, но удержалась и просто села, судорожно растирая лицо.

Телефон продолжал надрываться, а я никак не могла сообразить — кому, с какого перепугу и какого чёрта может потребоваться названивать мне, в…

Я скосила взгляд на запястье и поняла, что, во-первых, сейчас три часа ночи, а во-вторых — я эти самые часы довольно ясно вижу. Машинально посмотрев в сторону розетки, я увидела крайне непривычное для последних недель зрелище — огромную и невероятно чистую полную луну, зависшую где-то между крышами соседних зданий. Её свет, холодно-серебристый, просачивался сквозь грязное окошко и был таким ярким, что я без труда видела очертания предметов даже без фонарика.

Звонок прервался, но ненадолго. Стоило мне решить, что трезвонящий угомонился, как мерзкий дребезг вновь раздался у меня из-под ног.

— Да вашу ж… — выругалась я, и, поднявшись, быстро направилась вниз.

Уже в кабинете моё внимание привлёк всё тот же разлитый по помещению лунный свет — хотя шторы я не открывала, это точно. Однако они сейчас легонько трепетали на сквозняке, и в прозрачные стёкла я видела всё тот же нереальный белоснежный диск луны.

Созерцать, увы, очень сильно мешал трезвонящий аппарат, чуть ли не подпрыгивающий от «нетерпения» на моём столе, и, переборов странное ощущение неправильности, я подошла к нему и сняла трубку.

— Да? — отрывисто и хрипло со сна рявкнула, в надежде, что это настроит собеседника на более деловой лад, и он сразу доходчиво мне объяснит — зачем я понадобилась ему в такое время.

— Это не твоё… Верни, что взяла, Долорес, — сквозь странный шум помех и непонятную статику прорезался голос, от которого у меня встали дыбом волосы на загривке — скрежущий, тихий, безжизненный.

И то, о чём он просил… Я сжала зубы, вдавив костяшки пальцев в столешницу, чтобы лёгкой болью отрезвить себя и не позволить поддаться накатывающей панике.

— Не понимаю, о чём вы, — сухо проговорила я в ответ.

— Это не для живых. Не для тебя. Отдай украденное мертвецу, — голос почти шептал, словно каждое сказанное слово отнимало у него остатки сил.

— Вы ошибаетесь… — хотела сказать «ошиблись номером», но почему-то вышло иначе.

И в этот момент я увидела в неверном отражении на стекле высокую фигуру у меня за спиной.

— Верни украденное, — раздалось сзади, и вместе со словами я услышала один из самых неприятных звуков в мире — щелчок взводимого курка.

Сглотнув, я медленно опустила руку, аккуратно кладя трубку на телефон, и так же плавно обернулась. Безоружной, мне не стоило лишний раз нервировать противника, который, судя по всему, успел навести на меня пистолет и явно имел преимущество. Оставалось только заболтать, отвлечь…

Впрочем, увиденное отбило у меня возможность не только говорить, но и дышать.

Высоченная фигура — под два метра ростом, не меньше, в долгополом тяжёлом пальто, из-под которого выглядывали армейские сапоги, стояла напротив меня — у входа, и серебристый лунный свет безжалостно выхватывал из темноты все мельчайшие детали…

…Шакалья голова, возвышающаяся над воротом пальто, словно воплотилась из древнеегипетских фресок. Гладко-тёмная, ониксовая, с непропорционально длинными и острыми ушами, и, конечно же, ощеренной пастью, полной белоснежных острых клыков.

…И мой собственный М1917, зажатый в чужой руке — с пальцем на спусковом крючке! — и смотрящий сейчас мне в лицо.

— Верни, Долорес, — пасть странно шевельнулась, артикулируя сказанное, и разошлась в жуткой неестественной ухмылке.

А затем прогремел выстрел.

Я рывком села на топчане, невольно прижав ладонь к бешено колотящему сердцу. Воздуха не хватало, в ушах всё ещё звенело эхо выстрела, а перед глазами явственно стоял образ чудовища…

Чудовища из сна.

Тихо застонав, я закрыла лицо руками, яростно растирая его и пытаясь прогнать последние отголоски кошмара, как вдруг поняла, что…

Поняла, что у меня в офисе разрывается телефон.

Несколько одичало пошарив взглядом по сторонам и увидев неверные очертания тумбочки, я вслепую дёрнулась туда и с безумным облегчением почувствовала под пальцами холодную рукоять револьвера. Сжав его и наощупь откинув барабан, пробежалась подушечкой большого пальца по патронам, с облегчением убеждаясь, что все шесть на месте.

— Конечно, на месте, — уверенно сказала я. — Это просто кошмар. Всего лишь кошмар.

И, в отличие от этого самого кошмара, сейчас на чердаке было темно — хоть глаз коли, и потому я, пошарив на полу рядом с лежанкой, нащупала фонарик и включила его, чтобы не переломать ноги, пока… Пока я доберусь до кабинета и не узнаю — кто же всё-таки так сильно хочет услышать меня в такую пору?

Быстрый взгляд на часы заставил меня поёжится — три часа ночи. Проклятье.

Телефон звонил, звонил и звонил, успев сделать две паузы, прежде чем я дошла до собственноручно запертой накануне двери, открыла её и включила свет. Судя по всему, звонящий был крайне настойчив в своём стремлении услышать меня.

Машинально посмотрев на окна и убедившись, что они плотно зашторены — как и были! — я подошла к столу, в этот раз обойдя его так, чтобы видеть дверь, и лишь после этого сняла трубку.

— Я… я слушаю, — с некоторой опаской проговорила я, подсознательно боясь услышать в ответ всё те же шорохи и статику, но вместо этого…

— Мисс Вудворт! Детектив, помогите мне, прошу вас! — динамик разразился истеричными криками миссис Сонг.

Сердце замерло на мгновение, а затем оборвалось, рухнув куда-то вниз.

— Я помогу вам, Эбигейл. Просто скажите, что произошло, — как можно более уверенным и деловитым тоном попросила я.

— Прошу, приезжайте, мне очень страшно! — голос женщины буквально разрывался от слёз. — Они… они должно быть пришли за Эндрю, привезли его машину! Эти люди… О, боже мой, боже мой!

«Что?..»

Я нахмурилась, мельком прикусив нижнюю губу.

— Что за люди? Вы можете их описать, Эбигейл?

— Их двое! Они приехали на «кадиллаке» Эндрю и пытались попасть в дом! На них шляпы, тёмные плащи, и ещё они подожгли машину!

«Они что⁈»

— Так, я скоро буду, миссис Сонг, а вы вызовите полицию, хорошо? — осознав, что вытащить из рыдающей женщины что-либо более внятное мне вряд ли удастся, я, дождавшись сдавленного согласия, бросила трубку.

— Да какого же чёрта⁈

Потолок, которому был адресован этот вопрос, мне, увы, не ответил. Я же, по нормальному надевая плащ, который впопыхах просто перебросила через плечо, отправилась на выход, продолжая бубнить под нос ругательства.

Не самый приятный сон, не самое лучшее пробуждение, явный недостаток отдыха… Полный комплект «детектива в деле». В такие моменты я начинала подозревать, что недостаточно двужильна для этой профессии.

На лестнице царил полумрак, рассеиваемый одной слабой лампочкой, висящей между вторым и третьим этажом, и я осторожничала, спускаясь по крутым ступенькам. Во всём здании царила условная сонная тишина, когда не слышно ни голосов, ни шагов, никаких признаков жизни. Только мерно поскрипывают старые доски, где-то за толстыми стенами шумит дождь, а снизу… Раздаётся мелодия музыкальной шкатулки.

Во рту у меня мгновенно пересохло, а в ладони будто сам по себе оказался револьвер, который я успела спрятать в кобуру. Судя по всему — поспешила.