«Что происходит?..» — я несколько раз с усилием моргнула, ощутив накатывающую усталость и сонливость — и вместе с тем на меня снизошло какое-то неестественное спокойствие.

Рэй стоял чуть в стороне, с крайне осоловелым видом таращась вдаль, куда одна за другой уплывали капли. И уже там, над небольшим каменным уступом соединяясь с тьмой, они вспыхивали яркими звёздами и оставались висеть так — словно здесь, в богом забытом Першинге, под водой в странной пещере появился крошечный клочок огромного Космоса. Кажется, я даже могла узнать пару созвездий…

Воспоминание о странном сне настигло меня в тот момент, когда вся поверхность очистилась от крови Сонга, а полотно бархатистой черноты оказалось унизано сияющими точками так часто, что стало больно глазам.

И в эту же секунду «звёзды» слиплись, притягиваясь друг к другу и складываясь в узкую линию — но лишь для того, чтобы в следующую распахнуться идеально ровным белым диском.

Мелодия, занявшая моё сознание почти целиком, вновь изменила тональность, становясь тревожней, и тут же мой разум будто расщепился на три части.

Я делала шаг вперёд, стоя почти на самом краю каменного уступа, вытягивая руку в сторону светящегося диска, и в момент, когда мои пальцы почти коснулись его — мой бок пронзила жгуче-острая боль. Опустив глаза, я увидела, как по светло-серой ткани моей рубашки расплывается кровавое пятно, а, оглянувшись, наткнулась взглядом на ощеренную шакалью пасть, возвышающейся над воротником долгополого пальто…

Я сделала шаг вперёд, стоя почти на самом краю каменного уступа, и мои пальцы, а, следом за ними и предплечье, окунулись в молочную белизну… Вот только ощутила не тепло, а невозможный обжигающий холод, тысячей лезвий пронзивших мою руку. И когда я с криком отшатнулась назад, выдёргивая из ледяного плена конечность, то увидела, что та, будто грубой чешуёй, покрыта коростой инея… Как эта изморозь, точно живое существо, потянулась вверх, поглощая мою руку целиком, перекидываясь на плечо, растекаясь вверх и вниз, стягивая горло и сковывая грудь… Чтобы спустя бесконечно долгие мгновения — осыпаться на чёрное стекло кровавыми хлопьями. Вместе с моей кожей…

Я застыла перед каменным алтарём, на котором брошенной в пустоту безмолвной мольбой лежали два тела, укутанные в саваны. Молящийся, совершивший бесчисленное количество ошибок, в конце своего жизненного хоть что-то сделал правильно: умер. И та самая великая Сила, скрывающаяся за Звёздной Дверью, которой он мечтал овладеть, отозвалась на его предсмертную мольбу…

Сзади раздался странный шорох — словно в деревянной коробочке перекатывались сухие горошины. Шелест, скрипт, тихий скрежет.

Медленно, словно во сне, я обернулась, подсознательно догадываясь о том, что увижу, и всё равно — подрагивающие и вяло шевелящиеся «свёртки» на алтаре заставили меня содрогнуться.

Как ни странно — оцепенение спало и с Рэя, но в его поле зрения также попал алтарь, и мальчик, издав истошный вопль, сделал то, чего я так хотела раньше — зайцем метнулся к лестнице, взлетев по ней вверх с невероятной ловкостью, и скрылся за дверью.

Я же осталась стоять на месте, тупо глядя на ожившие трупы, которые сейчас, ведомые какими-то запредельными силами, пытались прорваться сквозь старую и иссохшую ткань. Я смотрела на прорехи, проделанные фалангами пальцев, лишёнными плоти. Я смотрела, как ленты соскальзывают вниз, на пол, и как расходятся полотнища, обнажая старые кости…

«Бо-о-ольно-о-о…» — я не услышала, но осознала жалобный хриплый стон.

«Убей…» — вторил ему второй голос — чуть грубее и старше.

Крупная дрожь, сотрясающая всё моё тело, пощадила лишь ноги, которые будто пристали к полу — так, что я не могла сделать и шагу. Часть моего разума — та, к которой я обращалась в минуты самых сильных потрясений, сейчас отказывалась приходить мне на помощь. Никаким «дымом и зеркалами», в данный момент, я объяснить происходящего не могла, но принять это — означало выделить в своём мировосприятии нишу для психопатов-некромантов и оживших мертвецов.

«Пощади-и-и!.. Убе-ей…» — голоса дуэтом стенали в моей голове, и в какой-то момент вытеснили оттуда любые страхи и сомнения, оставив только чистое осознание: то, что они получили — было не даром возвращённой жизни, а форменной пыткой. Концентрированным страданием живого разума, запертого в давным-давно мёртвом теле. И всё, что я могла сделать — унять эту боль, восстановив столь грубо нарушенное равновесие.

Несмотря на стучащие зубы, револьвер в поднятой руке не дрожал — но я всё равно придержала его второй. Мне пришлось несколько раз моргнуть, поскольку изображение извивающихся на камне скелетов, укрытых остатками высохшей кожи и истлевшего мяса, расплывалось.

— Простите меня… — зачем-то попросила я, очень отстранённо удивившись тому, как хрипло звучит мой голос, после чего дважды, с небольшим интервалом, спустила курок.

Доведённая до исступлённого невыносимого визга мелодия смолкла. Лопнула невидимая струна, возвращая моему зрению и разуму целостность, и в сопровождающей это ослепительной вспышке, под аккомпанемент взрывов не выдержавших конкуренции прожекторов, мигнул и погас белый диск.

Затихло и мечущееся под сводами пещеры эхо моих выстрелов, а я всё стояла и стояла, не в силах пошевелиться — в кромешной темноте и тишине, нарушаемой лишь моими собственными рваными всхлипами…

Ноги не выдержали первыми, подломившись и заставив меня упасть на колени, по которым больно ударил стеклянный пол, но даже это меня не отрезвило — слёзы непонимания, ужаса и безысходности, прорвавшиеся без моего ведома ранее, теперь душили меня, не принося облегчения, но причиняя ещё большие муки.

Съёжившись на полу, замкнувшись в глухой раковине отрицания, больше всего на свете я хотела, чтобы кто-нибудь пришёл и… включил свет. Хотя бы просто включил свет! Мир, окружающий меня, был соткан из тысячи детских кошмаров, вот только в отличие от далёких сновидений — сейчас всё было реальным.

Меня окружали тьма и смерть.

Где-то там, в темноте, скрывалась жадная бездна — угроза относительно далёкая, но пугающая.

Рядом, на расстоянии пары шагов, лежал обескровленный труп Сонга. Чуть дальше — тело старика. И уж совсем близко, на проклятом алтаре, замерли две иссохших мумии с простреленными головами…

«Рэй…» — кажется, это была первая полноценно оформившаяся мысль в хороводе безумной мешанины всего, что я видела, слышала — или думала, что слышала.

Мысль эта взорвалась тревожным колоколом, заставив меня даже задержать дыхание от вновь проснувшегося страха, от которого обмирало всё внутри — но теперь не за себя, а за другого человека. Слабого, беспомощного и зависимого…

Заныла поясница, что, вкупе с бешено колотящимся сердцем и прояснившейся головой, было верным свидетельством лошадиной дозы адреналина, выброшенной в кровь, и я приподнялась на руках, принявшись вслепую лихорадочно шлёпать ладонями вокруг в поисках револьвера.

— Рэй! — воскликнула я уже вслух, но мне отозвалось только эхо.

Зато, словно утешительный приз, оружие будто само скакнуло мне руки. Я порывисто встала на ноги, крепко зажмурившись и отчаянно пытаясь сохранить равновесие и сориентироваться в пространстве.

«Два шага вперёд — алтарь, значит, позади меня — обрыв… Нет, если идти вслепую — обязательно на что-то напорюсь…» — я открыла глаза и внезапно поняла, что периферическим зрением вижу впереди и вверху слева еле заметно светящийся овал. Не бог весть какой источник света — но зато неплохой ориентир выхода из этого чёртового пекла.

Нервозность, из-за которой у меня зазудели кончики пальцев и знакомо загорчило на кончике языка, заставила меня вспомнить о «вредной привычке», и, по цепочке, следом вспыхнуло спасительное озарение: зажигалка! Та самая, которую Фил, как и портсигар, не забрал у меня, и которая, как обычно, оттягивала слегка карман моих брюк.