— Прошу прощения, э-э-э… мистер Чекванапутри, — я постаралась максимально абстрагироваться от максимальной странности происходящего, но, при этом, сохранить хотя бы видимость вежливости. — Я…

— Я уже Знаю, зачем вы здесь, нет нужды задавать вопросы, но если считаете это необходимым — я не смею прервать ваш ритуал.

Я осеклась, моргнув несколько раз — мне показалось, что образ Чекванапутри несколько расплылся, — после чего нашарила в кармане блокнот и достала его, открывая на пустой странице. К гадалкам я никогда не ходила, но, наверное, те вели себя примерно так же — говорили размытые фразы, нагоняли туману… Опийного. Размягчённому сознанию гораздо проще скормить любую выдумку или небылицу.

— Мистер Чекванапутри, я правильно поняла, что вы знакомы с Эндрю Сонгом? — сдержанно уточнила я, стараясь дышать через раз, хотя навязчивый белёсый дымок, словно живой, стремился забиться мне в нос.

— Так случилось, что я Знаю этого человека, ближе, чем желал бы, но хуже, чем следовало бы, — последовал очередной выспренный ответ.

Подавив желание закатить глаза, я напомнила себе, что вторглась в чужой «монастырь», и, по-хорошему, должна быть благодарна за любые ответы — поскольку давать их мне всё равно никто не обязан, всё сугубо добровольно. Потому, нацепив максимально дружелюбную улыбку, я поинтересовалась:

— Расскажите, как давно и при каких обстоятельствах вы познакомились с мистером Сонгом?

— Вы спрашиваете о его пути, но желаете узнать куда он его привёл. Вы задаете вопросы, что были бы уместны, а не те, что хотите задать, — с нотками отстранённой назидательности проговорил мальчик, и я, вновь обратив на него внимание, поняла, что у него закрыты глаза — а вот старик, напротив, смотрит на меня очень внимательно.

— Возможно, — я пожала плечами. — Но знание пройденного им пути позволит мне понять — как я могу найти мистера Сонга. Последовать за ним, так сказать…

— О, не говорите того, о чём можете пожалеть! — внезапно воскликнул паренёк — я даже вздрогнула. — Путь Песни не годится для того, чтоб следовать за ним.

— Хорошо, — несколько опасливо кивнув, я неосторожно сдвинулась в сторону и едва не соскользнула с подушки, тихо чертыхнувшись. — Прошу прощения, продолжайте. Вы говорили о мистере Сонге…

— Прежде всего, вам нужно понять, кто я. Я Знающий, — мальчик сделал странный, выглядящий довольно рваным и неуверенным жест, прижав руку к своей груди — но, на контрасте, голос его звучал очень важно и значимо, особенно это «Знающий». — Наш орден почти так же стар, как колесо Сансары. Первый вздох человеческий принес Знание о самом себе, так появились и мы. Эндрю пришел к нам в поисках Знания, разбитый и потерянный. Он искал успокоения в горах Тибета, пытаясь справиться со своими демонами — демоном дурмана и демоном вины. Вместо этого он нашел нас, и Знание.

«Точно сектанты», — лениво подумала я, внешне сохраняя невозмутимый и внимательный вид, но собственный организм меня подвёл, заставив ровно в этот момент широко и сладко зевнуть — едва успела прикрыться рукой.

Индусов это, однако, совершенно не смутило. Старик продолжал сверлить меня взглядом, сидя абсолютно неподвижно, словно статуя, а младший разглагольствовал дальше — напевно и вдохновенно, как заправский сказитель.

— Он выстоял положенную неделю перед вратами нашей обители, взывая о помощи, без еды и лишь с дождевой водой в качестве питья. Дождь стал его другом с тех пор, и по сей день они неразлучны. Когда Эндрю страдал, не в силах проронить и слезинки в горе своём, дождь плакал вместо него.

— Очень поэтично, — не удержалась я. — Но можно вас попросить чуть ближе к сути? Зачем именно Сонг пришёл к вам? Духовное наставничество?

— Можно сказать и так, — покладисто склонил свою огромную чалму паренёк. — Он вошел в наш дом званым гостем, а стал учеником. Он задавал вопросы, ответы на которые нельзя Узнать, их нужно дать самому. Он желал Знания, которое было слишком большим для него.

Губы на юном лице сжались в тонкую полосу и изогнулись скорбной дугой — что выглядело очень странно, в совокупности с закрытыми глазами и, в целом, спокойным, чуть ли не сонным выражением, застывшем на нём. Навевало мысли о каком-то трансе… например, наркотическом.

— Ученик проводит тридцать два года в медитациях, сливаясь со вселенной и пытаясь объять разумом бытие. Только Знание бытия позволяет Узнать небытие, что так интересовало его, и узоры, в которые переплетаются жизнь и смерть при вращении Колеса. Именуемый Эндрю Сонгом был нетерпелив. Вместо того чтобы получить Знание, он украл его. Украв, он унес его в мир, не готовый к неподготовленному Знающему.

В принципе, я готова была даже посочувствовать Сонгу — в плане нетерпеливости, как минимум, — поскольку эта странная речь порядком выводила из себя. Для истовой религиозности во мне было избыточно прагматизма, и сейчас меня не покидало ощущение, что эти двое просто закидывают меня словесной шелухой, искать среди которой крупицы смысла — та ещё задачка. Заигрывание с понятиями «смерти» и «жизни», пафосное и важное надувание щёк, реинкарнация… Глупо было воспринимать всё это всерьёз, но эти двое выглядели чертовски уверенными в этом своём «Знании».

— А что именно он украл у вас? Какую-то реликвию, или что? — выцепила я из этой тирады более-менее понятную мне вещь — в конце концов, желание наказать вора и вернуть украденное вполне неплохой мотив для выслеживания и убийства.

— Он скверно обошелся с украденным, применив одно, продав другое и оставив третье себе. Он скверно применил первое, чтобы замести следы. Бывшее одним, стало двумя, но ни одна из частей не может заменить целого. Он стал меньшим чем был, чтобы сбить нас со следа, но не преуспел, и вот я здесь. Лишь вторая его часть спряталась так, что её не найти — в неё он вложил то, что никогда не позволял нам увидеть. Нельзя Знать то, что никогда не видел.

Голос говорившего внезапно изменился, став хрупким и надтреснутым, как старое стекло. Мир вокруг меня на секунду утратил чёткость, словно я на мгновение потеряла сознание, а когда снова пришла в себя — поняла, что говорить начал Чекванапутри, а мальчик оседает рядом с ним, словно марионетка с подрезанными ниточками. Мне было трудно двигаться, думать и ворочать языком, и отчего-то сейчас казалось, что всё происходящее — уместно и даже правильно.

— Всё так. Теперь ты можешь понимать меня, и нам не нужен посредник.

Старик улыбнулся мне и кивнул, и я внезапно отметила, что вижу его гораздо чётче. Не как монохромно-белую статую с размытым контуром, а яркую фигуру. Кажется, я даже различала мелкий чёрно-золотой узор, вьющийся по краю его одежд — сложных и многослойных.

— П… продолжайте, пожалуйста, — выдавила я с трудом, даже не пытаясь записывать то, что мне говорили.

— Часть украденного он продал нашим старым врагам, что не ценят Знание как способ постичь бытие, а лишь как диковинку, которую нужно добавить в коллекцию, — вместе с «вещественностью» старик получил и странную лёгкую живость движений — говоря о «диковинке» он шевельнул кистью, словно брал нечто невидимое из воздуха, а продолжая про коллекцию — «спрятал» это нечто в широкий рукав. — Что получил он за это — я не Знаю. Хранители преуспели в сокрытии себя от взгляда мироздания, что дает нам Знание.

— И как же выглядит украденная вещь? — попыталась я вернуть беседу в более адекватное русло, но старик лишь одарил меня снисходительным взглядом.

— Тебе не под силу вернуть украденное Знание, дитя. Однако, я Знаю, что ты сможешь воспрепятствовать Эндрю в его стремлении… Ибо хуже всего оказалась та часть, что он оставил себе, — в лице Учителя проступила суровость. — Та часть Эндрю Сонга, что я Знаю, желает непоправимого, желает повернуть ход Колеса вспять, вырвать утраченное из потоков времени. Он не готов, он не сумеет. Колесо в безопасности, но на себя и души тех несчастных, что он успеет осквернить, пытаясь, он навлечет вечное проклятье.

— Вы… вы понимаете, о чём говорите? — хрипло и резко спросила я, предприняв ещё одну попытку встать, но лишь глубже закопавшись в подушки.