«Веди себя, как угодно, но стаким видом, будто имеешь на этоправо, и люди решат,что так оно и есть»Стивен Кинг

Этот сон был ужаснее, чем остальные. В этот раз я не смотрела со стороны, я была персонажем этого спектакля. Я смотрела на убийство женщины с холодными, льдисто-голубыми глазами, я смотрела, как без оглядки бежит маленький мальчик, как смотрят на меня сапфировые глаза мужчины – мои глаза. Дрожь пробивала мое тело от этого взгляда, полным слез. Было что-то еще в этом взгляде… Боль, отчаяние – полное и безграничное, решимость, прощание… Подушка накрыла лицо, я больше не видела этого взгляда, я задыхалась, пыталась кричать, плакать. Но я не могла, я ничего не могла! Меня трясло от беззвучного крика. Но тут в легкие ворвался воздух, и яркий свет, после глубокой тьмы, ослепил меня. И я все еще кричала.

Кто-то пытался меня разбудить, а меня лихорадочно трясло, я не могла сообразить, где я, и что происходит. С большим трудом я осознала, что я все еще в своей комнате в Америго.– Тихо-тихо, – повторял кто-то, обхватив меня руками и пытаясь успокоить, – Алекс! Алекс, это я!В холодном свете ночника-котенка я разглядела лицо Джета – он с тревогой будил меня и снова повторял мое имя. Я перестала вырываться, все еще хватая ртом воздух, Джет убрал мокрые волосы от лица, пытаясь посмотреть мне в глаза, а я не могла сфокусироваться на чем-либо. Меня трясло, лихорадило от страха.– Джет, – пробормотала я.Он взял мое лицо в руки и посмотрел в упор.– Да, это я. Это только сон, слышишь? – он обнял меня, прижав мою голову к груди, – Это только сон. Все хорошо.В его голосе слышалось явное беспокойство. А я искала, на чем сфокусироваться, чтоб успокоиться, и нашла – я отчетливо слышала стук его колотящегося сердца, которое, как и мое сейчас, готово было выскочить из груди. Он тоже боялся. Только за меня. Я чувствовала от него сильный запах алкоголя, немного пота от кожи и аромат одеколона. Еще я отчетливо ощущала, какой от него исходит жар. Странно – никогда его таким не видела. Скорее всего, это просто алкоголь. Но мне сейчас было не до этого.Он положил ладонь мне на щеку и приподнял голову, мягко вытирая большим пальцем слезы с моего лица. Расплавленное золото в его глазах было наполнено беспокойством.– Все хорошо, – шепотом повторил он, глядя на меня.Резкий запах алкоголя овеял мое лицо, но я не обратила внимания, потому что чувствовала, как моя лихорадка утихает, а страх растворяется в воздухе.– Спасибо, – так же тихо ответила я.Он погладил пальцами мое лицо, пристально глядя на меня, как будто изучая. Я видела, как скользил его взгляд от глаз к губам, и обратно. Не выдержав долгого молчания, я тихо спросила:– Что?Он продолжал смотреть мне в глаза, одной рукой отведя волосы от лица, и заправил их за ухо, еле касаясь щеки.– Ты красивая, – шепнул он.Я замерла. Что он несет? Это шутка какая-то? Я внимательно вгляделась в его глаза, чтоб понять, издевается он или решил неудачно пошутить. Но в его взгляде не было ни единого намека на шутку. Он шумно выдохнул, слегка наклонившись, и его глаза остановились на моих губах. И тут, когда аромат алкоголя снова ударил мне в нос, я поняла, в чем дело.– Ты просто перепил, – улыбнувшись, пошутила я.Он замер, а потом улыбнулся, опустив голову, и почти беззвучно засмеялся. Его волосы слегка щекотали мой нос, он снова посмотрел на меня, улыбаясь.– Наверное, ты права.Я вздохнула, а Джет встал с кровати, выпустив меня из рук, и провел рукой по волосам.– Мне пора идти, – пожал он плечами, – А ты постарайся заснуть без происшествий, хорошо?Я легла в кровать и кивнула, а он поцеловал меня в лоб и погладил по голове – совсем как делали мои родители. Я не смогла сдержать улыбку.– Хорошо, спасибо, – он раскрыл тюль, – Спокойной ночи.Он повернулся в последний раз, тоже не скрывая улыбки.– Сладких снов, мелкая.С этими словами он выпрыгнул из моего окна, и я выдохнула, на моем лице играла глупая улыбка. Почему? А черт его знает. Я просто улыбалась. Пусть он был пьян в стельку, ничего не соображал, а я зареванная, лохматая и испуганная, он сказал, что я красивая. Плевать, что утром он ничего не вспомнит, и плевать, что он сказал это только потому, что нахерачился, я почему-то была этому рада. Я снова провалилась в сон, и, слава богу, в этот раз не было никаких кошмаров.Наступило субботнее утро, и это говорило мне о том, что сегодня я, наконец-то, пойду в студию творчества! Я с самого приезда ждала этого момента – столько идей для рисования, меня просто переполняли эмоции, мне хотелось скорее написать пейзаж вчерашнего океана в закатном солнце. Я оделась в белую майку и джинсовые шорты, волосы скрутила в шишку на макушке и закрепила шпилькой. Студия располагалась на четвертом этаже учебного корпуса, большие панорамные окна, занавешенные легкой прозрачной тюлью, удачно открывали вид на океан, идеально-белые потолки были очень высокими – около пяти метров в высоту, на полу лежал дорогой паркет, цвета темного дерева. Вся мебель студии состояла лишь из мольбертов, четырех узких стеллажей с масляными красками, кистями и холстами для картин, и стульев для юных художников и натурщиков. Этим утром студия была пуста – все желали выспаться в первые выходные. Мне очень хотелось скорее приступить, и, надев свои большие наушники, я включила музыку, в этот раз выбрав плей-лист с творчеством Avril Lavigne, и принялась наносить первые штрихи. И вот штрих за штрихом на холсте появлялись голубое небо с ярким оранжевым солнцем и красным заревом у горизонта, насыщенно-синий океан, бело-голубая пена, которую вздымали ветер, всплески воды и тот нежный, теплый песок, который окутывали мягкие волны. Запах масляных красок был таким родным, и я чувствовала полную безмятежность.Кто-то опустил руки на мои плечи, и я вздрогнула, оборачиваясь и снимая наушники одновременно. Ну, конечно, могла бы догадаться!– Привет, Джет, – улыбнулась я, и снова повернулась к моему холсту, продолжая наносить штрихи мягкой кистью, во второй руке я держала палитру с красками.– Привет, – ответил он сонным голосом, – Очень красиво.Его руки все еще лежали на моих плечах, и у меня от этого пошла легкая дрожь и волнение. Тут одна рука коснулась моей руки, той, в которой была кисть.– Плавней, – произнес он прямо над ухом, в голосе слышалась улыбка, и я послушалась, рука перестала дрожать, расслабляясь. Я чувствовала его дыхание прямо над ухом, а так же небольшой запах перегара, перебитый зубной пастой и мятной жвачкой, – Как ты себя чувствуешь?– Все хорошо, – ответила я, задумавшись, чем был вызван этот вопрос: – Почему ты спрашиваешь?– Вчера ты была не в лучшем состоянии, – просто ответил он.А, вот о чем.– Мне лучше, – заверила я, улыбаясь, – Удивительно. Ты вчера был так пьян, что я думала, ты ничего не помнишь.Он издал короткий смешок, и я почувствовала спиной, как содрогаются его грудь и живот – так близко он стоял.– Нет, я все помню.Ох, а вот этого я не хотела. Что, прямо все? А то, как он сказал, что я красивая? Я немного напряглась, и он это, конечно же, почувствовал.– И… что ты помнишь?Джет посмотрел на меня, и я в ответ коротко глянула на него, мы все еще продолжали рисовать.– Как я пришел в твою комнату, чтоб пойти к себе, а ты металась во сне и кричала в подушку, – грустно произнес он, – И ты плакала во сне, – он помолчал недолго, а потом добавил: – Я испугался. – Я выронила кисть, и тут же хотела ее поднять, но Джет взял меня за руку и повернул к себе, – Не волнуйся, я об этом никому не скажу.Так вот о чем он думал – что я боюсь, что кто-то узнает о моей вчерашней панике и слабости. Я слабо улыбнулась, опустив голову.– Спасибо, – произнесла я.Пронесло!.. Или нет. Он поднял мою голову, приподняв двумя пальцами подбородок, на его лице была теплая улыбка.– И ты, правда, красивая.Мои щеки покраснели, но я решила свести все в шутку.- Похоже, ты все еще пьяный.Мы засмеялись, и он обнял меня. Через пару секунд он отпустил руки и сделал шаг назад, разглядывая нашу картину.– По-моему, я все испортил, – хохотнул он.Я пожала плечами, встав рядом с ним.– А, по-моему, очень неплохо.Джет хотел что-то сказать, но в Студию зашел Джек.– Вот вы где! – обрадовался он, – Я весь кампус обыскал!Джет моментально посерьезнел, нахмурив брови.– Что случилось?– Алек всех зовет в комнату отдыха, – он посмотрел на меня, – И тебя тоже.