Мое сердце екнуло. «Влюбился»?

«Ты меня любишь?»«Мне очень жаль. Прости меня когда-нибудь»«Что значит «когда-нибудь», Джет?»Ответа не последовало.Я всю ночь так и не смогла уснуть. И, раз не захотел ответить на сообщение, я решила спросить у него сама. Придя в школу, я ждала его на завтраке, только он не появился. Ни он, ни его сестры. На занятиях их тоже не было. Я уже не понимала, что происходит. Но когда узнала…– Джек! – позвала я, увидев парня в коридоре, – Привет!Он улыбнулся мне.– Привет, принцесса! Как жизнь?Я поправила рюкзак.– Все хорошо. Ты не знаешь, где Джет? Сегодня ни его, ни сестер на занятиях не было.Он удивленно посмотрел на меня, его глаза стали немного грустными.– Алекс, Джет уехал, – растеряно сказал он, – Он разве тебе ничего не сказал?Я сдвинула брови.– Нет, не сказал. А надолго?– Алекс, они уехали… навсегда. Он не вернется в Америго. Сегодня ночью их забрал отец, – увидев мое выражение лица, он снова казался потерянным. Я чувствовала себя точно так же, – Прости, я думал, ты знаешь.Я покачала головой и просто пошла дальше.«Уехал навсегда»? Сердце перестало биться. Я чувствовала, что задыхаюсь, и поторопилась в свою комнату. Боль в груди стала острой, несносной, мучительной. Схватив подушку с кровати, я закричала в нее. Вчера он не просил прощения. Он прощался.

«Воспоминания? Они как любимыймягкий шарф на шее, на которомты рано или поздно сообразишь повеситься»Э. Сафарли «Мне тебя обещали»

В тысячный раз я проваливался в эту пропасть. Я простонал сквозь зубы, отпуская из рук очередную девчонку – я не помню, как ее зовут, мне все равно. Я не целовал ее, не обнимал, мне этого от нее не нужно. Мне нужен был лишь секс. Да, он не мог дать мне покоя, но расслаблял, и я на время уходил от своих мыслей и воспоминаний. Она полезла обнимать меня, но тут раздался спасительный звонок телефона, я встал и принял звонок.– Ответь на сообщения, – строго, без приветствия, сказал Алек.– Понял, – коротко ответил я.Я хотел скорее уйти из комнаты в общежитии, в штате Айдахо, в городе Регсберг, поэтому быстро оделся, и, не сказав ни слова, вышел. Я заменял ее другими – это было, как пить таблетки от кашля, когда у тебя болит голова. Только от моей болезни лекарства не было. Тогда, два года назад, в Америго, я потерял все, и я очень хотел начать заново здесь. Теперь я учился в частном университете Бригама Янга, округа Медисон. Только и это мне не помогло. Без капли эмоций на лице я спустился с высокого крыльца общежития, оставив там эту девушку. Все было честно, я ничего ей не обещал, как и она мне – мы не были чем-либо друг-другу обязаны. Вот только я чувствовал себя аморальным, грязным и мерзким. Сев на свой «кавасаки», я прочел сообщения – новое задание. Очередной волк-одиночка. В соседнем округе Льюис начали пропадать люди, их разорванные трупы находили в лесной и горной местностях. Мне же лучше – это был еще один способ ничего не чувствовать. Взревел мотор байка, и я помчался по координатам, высланным мне Алеком. Я живу все это время, как на автомате, делал все, чтоб не было ни мыслей, ни воспоминаний. Я ничего уже не боялся, потому что мне было все равно. «Все равно». Это был мой образ жизни.Я доехал до лесов на моей карте, найти оборотня было не трудно – он и не старался прятаться, оставляя свой след повсюду. Но почему? Я понял это, когда нашел его. Он разрывал когтями дерево, с яростью размахивая лапами. Этот оборотень был обращен против воли – это бездумные существа, испытывающие только ярость и голод. Из-за сопротивления он не был обращен до конца, и его разум был практически уничтожен. В этом я ему немного завидовал – он остался без чувств и воспоминаний. Я медленно подошел сзади, он ничего не слышал и не чувствовал, я быстро развернул его и вонзил нож прямо в сердце. Его полностью черные, даже без белков, глаза, широко раскрылись, а потом потускнели. Я позвонил Алеку, вытирая нож и убирая его назад в ножны.– Да?– Все готово, – сухо ответил он.– Я думал, ты сделаешь все завтра, – вздохнул низкий голос.– Не хотел медлить.– Ты не должен жить этим, – отозвался он.– Это не твое дело, – ответил я и сбросил вызов.Он тут же мне перезвонил.– Что? – раздраженно ответил я.– Ты отстранен от заданий на месяц, – сухо произнес он.– Что?!Я был в откровенном шоке и уже представлял, как я поливаю его матом.– Я все сказал, – твердо произнес он и сбросил.Я попытался ему перезвонить, но меня поприветствовал автоответчик.– Черт! – выругался я и выбросил телефон.Если я не буду жить этим, я вовсе не буду жить. Возвращаться в общежитие не хотелось – она наверняка еще там, и мне не нужно, чтоб она привыкала. Я не знал, куда себя деть, и поэтому просто ехал по горной дороге, пока датчик бензина не заморгал красным. Надо что-то придумать. Я подумал о своих сестрах и маме – надо их навестить, я уже больше двух месяцев не видел их. В моих силах хотя бы им не сделать больно. И я поехал в наш дом, который отец купил здесь два года назад. Двухэтажный коттедж в Рексберге не был мне настоящим домом, ведь как только мы переехали сюда, я доучился один год в старшей школе и поступил в Университет, как и хотел отец, если я выживу. А потом я сразу перебрался в общежитие – мне так было проще, потому что было меньше воспоминаний о ней. Но все же, здесь была моя семья. Двухэтажный дом выглядел роскошно. Все, как любит папа: квадратная коробка без чердака с панорамными окнами в отдалении от всех, за высоким глухим каменным забором в два метра. Только кованые ворота открывали обзор на дом, целиком и полностью выстроенном в стилях «лофт» и «минимализм» – камень, кирпич, дерево и стекло в белом, сером, кирпично-коричневом и черном цвете. Все строго и сухо, прямо как он сам. Пошел мокрый снег, который таял, едва коснувшись мокрого асфальта. Я остановился, посмотрев в небо, и немного сомневался в этом решении. Нажав на кнопку, я въехал на территорию дома, паркуя байк возле входа. Я вошел, дома было тихо, свет горел только в гостиной с большим газовым черным камином. На деревянных полках, покрытых темным лаком, стояли наши фотографии, а на одной из них – я, Таша, Кира и… Алекс. С того осеннего бала. В тот день я узнал о ее чувствах.

Как только я ее проводил, у меня на лице играла улыбка. Я был рад, что провел этот бал с ней. Ну, или почти – я нашел новую девушку. Я был уверен, что это тоже ненадолго, но мне большего было и не нужно. Я шел в свой корпус, чтоб переодеться – терпеть не могу рубашки, и меня догнал мой друг и товарищ по команде Джек.– Подожди, – он немного запыхался.Я остановился, и он потянул меня сесть с ним на лавочку около газона.– Что-то случилось? – удивился я.– Случилось, – ответил он.Я моментально напрягся.– Ну, и?Он вздохнул.– Дело в Алекс.– С ней все в порядке, – хохотнул я, – Я только что проводил ее к себе, она пошла спать.– Да ты не понял! Я сегодня увидел, как она смотрит на тебя, и…– И что? – усмехнулся я.– И я спросил, нравишься ли ты ей.Я округлил глаза.– А… она что?– Угадай! – многозначительно ответил он.Я открыл рот, но не знал что сказать, потом я занервничал, проведя рукой по волосам, но все же решил уточнить:– Что она сказала?Он поднял брови вверх.– «Это так очевидно»?Я занервничал сильнее, снова проведя рукой по волосам, и потер лицо руками.– Это капец, – произнес я, облокотившись на свои колени.– Вот именно! – всплеснул он руками.Я лишь пожал плечами и развел руки.– А что мне делать прикажешь? Во-первых, она принцесса Хранителей, а во-вторых… – я раздраженно выдохнул, а потом практически заскулил: – Она же еще ребенок! Сколько ей? Тринадцать?– Четырнадцать, – пожал плечами Джек.– Она одноклассница близняшек! – сокрушился я, а потом повторил: – Что мне делать-то?– Поговори с ней!– О чем? – удивленно пожал плечами я, – Что мне ей сказать?– Все, как есть! – ответил друг, – Не морочь ей голову!Я вздохнул. Да, он прав. Лучше сказать все сразу, иначе дальше будет только хуже. Я поблагодарил друга, написал ей, и, как только переоделся, сразу пошел к ней. Удачно было, что ее окна выходили не на кампус, а на волейбольную и футбольную площадки. Она сидела на кровати в своей милой пижаме с мишками – ей богу, ребенок… Я сел на кровать, Алекс подняла голову и улыбнулась, снова опустив сапфирово-синие глазки в книгу.– Снова скажешь мне о моем мировоззрении? – тихо проговорил я.Она засмеялась милым голоском– Нет, не скажу. Ты и так уже знаешь.Я хохотнул, и она закрыла книгу.– Ты раскрыла мне глаза, – улыбнулся я ей, пытаясь подобрать слова: – Алекс, то, что я сказал тебе тогда, что ты красивая… я лишь хотел…Она покачала головой, в ее иссиня-черных волосах колыхалась белая прядь.– Не надо, – тихо ответила она, – Ты был пьян.Боже, как же это, оказывается, трудно!– Ты не поняла… – выдохнул я, – Понимаешь, то, что я держу тебя за руку, и то, что я…Ее лицо помрачнело, а я не знал, как быть. Да, Джек, оказывается, это не так уж и легко, «просто взять и поговорить».– Не надо, – ее голос стал тише и грустнее: – Я поняла, – я не знал, что ей сказать, совсем! И после недолгого молчания, она спросила: – Тебе Джек сказал?– Да, – сдал я его.– Трепло, – выдохнула Алекс.– Точно, – хмыкнул я.Только мне было совсем не весело. Вот на хрена он это мне рассказал?! Все шло нормально, только я не знал, что она влюбляется. Я все смотрел на нее, пытаясь понять ее эмоции, и ее лицо было открытой книгой – все ее чувства отражались в глазах, в том, как она поджимает губы, как краснеют ее щеки и в складке на лбу, как хмурятся ее брови. Ее глаза заблестели, с ресницы, прямо на рукав милой черной пижамы, упала слеза. Ох-ё… и что теперь?.. Не придумав ничего лучше, я забрался к ней и обнял ее, обхватив обеими руками.– Не плачь, слышишь? Даже не смей плакать из-за такого придурка, как я.Она грустно хохотнула. Ну и попал же я! Я не мог смотреть, как она плачет, я не хотел ее слез.– Тогда почему? – пробормотала она.– Алекс, ты моя подруга. Ты единственная моя настоящая подруга! – искренне ответил я, это была абсолютная правда, – Что значат эти все «останемся друзьям» с остальными? Ты хоть одну такую «подругу» видела? Нет! – Я вздохнул и погладил ее по волосам: – Поэтому даже не думай плакать. Ты мне дороже их всех вместе взятых!Она выдохнула и кивнула.– Хорошо. Я поняла.Голос ее был до боли грустным, она и правда понимала многое, и в этот вечер я только хотел, чтобы она улыбалась, ведь она вернула меня, спасла. Если бы не эти милые большие синие глаза, я был бы мертв. Теперь я понимал, что только благодаря своим чувствам принцесса смогла разбудить в себе эту силу, но я не мог допустить, чтоб она страдала из-за меня, она очень важна для меня.Я отпустил ее из своих рук, и Алекс легла в постель, накрываясь одеялом. Я наклонился к ней, убирая ладонью мягкие волосы от ее лица, и коснулся губами лба, как всегда делал сестренкам дома, целуя их на ночь.– Сладких снов, принцесса, – шепнул я ей.– Спокойной ночи, – тихо ответила Алекс, прикрыв глаза.И я ушел. Ушел на тусовку к своей новой девчонке, и я сейчас даже не вспомню ее имени. Да и плевать. Я думал об Алекс – о плачущей Алекс, сидящей на своей кровати. Мне от этого тоже было грустно, и я переживал за нее – на нее и так столько всего навалилось, а потом еще и отдала все силы, чтоб помочь мне. А я? Я говорю ей, что не люблю ее. Я сильно накидался той ночью, и уже чувствовал, что пора валить к себе. На ватных ногах я дошел до комнаты Алекс, при этом несколько раз чуть не упал. И сейчас я жалел, что столько выпил. Тихонько открыв ее дверь, я попытался на цыпочках пройти к окну, чтоб не разбудить. С улыбкой я думал о том, что сказала бы администрация самой престижной частной школы в США, если бы узнала, что студенты ползают в окна по ночам на вечеринки. И тут я запнулся о стул, который с грохотом упал, я тоже чуть не свалился, но успел схватиться за стол, гора книг, сложенная в стопку, полетела на пол… Вот же черт! От такого она просто не могла не проснуться – Алекс села в кровати, белая прядь ее волос отражала свет холодной ночной лампы, она потерла сонные глаза, точно маленький котенок спросонья.– П-прос-ти меня, – я был готов сквозь землю провалиться.Алекс зевнула.– Все хорошо, присядь.Она хлопнула ладонью по кровати рядом с собой, и я завалился на кровать поверх одеяла, пытаясь ногами снять туго зашнурованные кеды.– Извини, что разбудил. Я не хотел.Я практически мямлил, не в силах совладать со своим языком, и очень старался говорить членораздельно.– Я знаю, – шепнула она, – Зачем так пить?– Я просто хотел отдохнуть.Закрыв глаза, я слышал, как она выдохнула, а сам тем временем ловил прибывшие вертолеты, подступала тошнота, и старался ее сдержать – нехорошо было бы, если бы меня вырвало в ее комнате, жуть.– И как?– Паршиво, – ответил я.А что еще сказать? Так и есть – сам во всем виноват, придурок.Она немного повозилась в кровати, но я был не в силах отрыть глаза, мне казалось, что если я это сделаю, то меня стошнит. Все и так плыло и кружилось.– Как ты? – раздался тихий шепот в темноте.Господи, не заставляй только меня говорить сейчас! Я сам ощущал аромат всего того, что я сегодня выпил, и мне было стыдно.– А не видно?– Тебе уже пора, – только лишь ответила она.Нет-нет, если я сейчас встану, я точно свалюсь, а утром меня найдут учителя Америго и тогда мне точно будет плохо, и уже не от алкоголя.– Еще немного, – попросил я ее.Я не заметил, как уснул, пока мой мир кружился перед глазами, и я проснулся от того, что меня будят.– Джет? Джет!От неожиданности я поднял голову, пытаясь понять, где я. Да, я все еще был у Алекс и не до конца пришел в себя.– М?– Уже светлеет, – шепнула она.И что? Я встать не могу, я все еще был пьян в говно.– Угу…Пока я пытался прийти в себя, Алекс и не думала униматься, боясь гнева комендантши.– Джет? – не отставала она: – Дже-ет! Тебе достанется, если останешься.Боже, она еще доставучее, чем сестры! Я решил немного ее проучить, подскочил и защекотал, как делал это с Кирой и Ташей.– Вот же приставала!Она извивалась, как пойманная змейка, и тихо хохотала.– Хватит, пожалуйста! – запищала Алекс.Ну, нет. Сама лезла – получай теперь.– Ага, сейчас, – смеялся я.От ее звонкого тихого смеха мне самому было весело.– Ладно, прости! Прости!..Я перестал ее щекотать, улыбаясь, и оглядел ее лицо.Она, и правда, была очень красивой – ее белая кожа была такой ровной и чистой, черные ресницы обрамляли красивые насыщено-синие глаза с голубым ободком у зрачков, а щеки покрылись румянцем от смеха. Это красивое лицо обрамляли длинные черные волосы, без укладки напоминая вороново крыло, ее пухлые нежно-розовые губы были приоткрыты в полуулыбке, она тяжело дышала от смеха. Я ощущал ее дыхание на гладком, идеально-ровном животике, где, под пижамной хлопковой кофтой, все еще лежала моя ладонь. Мои глаза скользнули вниз, к ее тяжело вздымающейся груди, потом снова к глазам, потом к губам. У меня перехватило дух. Это было не просто красиво, это было потрясно. Она смотрела мне прямо в глаза, и я не мог не думать об этой тонкой пижаме, под которой ничего больше не было. Я ощущал запах ее шампуня от волос, чувствовал ее дыхание на своих губах. Я не мог объяснить все это, не мог не хотеть ее. Я просто тянулся к ней, к манящим сладким губам. Ее ладони легли мне на грудь, я вздрогнул. Я вздрогнул, черт побери! Меня трясло от желания касаться ее снова, дрожь пробивала все тело, я чувствовал эту дрожь даже в своем дыхании. Я прикоснулся к ее губам. Перевернув весь свой мир, я был просто ошарашен ею. Но как? Как такая маленькая, такая простая, смогла вызвать такие эмоции?! Это было просто немыслимо, невероятно. Я такого никогда не испытывал. Ни с одной девушкой я не чувствовал такого желания. Но, она же…Я с трудом заставил себя остановиться, и приподнялся, снова оглядев ее лицо – она смотрела мне прямо в глаза, и она тоже дрожала. Как? Как это все объяснить ей теперь? Я засмеялся сам над собой, закрыв глаза, а в голове были только секунды моей слабости. Я снова посмотрел на нее, маленькую, милую, такую нежную и манящую.Поняв, что если снова взгляну на нее, я уже не смогу остановиться, я сел, отпустив ее из рук. Сейчас я понимал, что, возможно, это был мой самый дурацкий поступок – я хотел ее. Да, черт возьми, я хотел! И в тот момент мне было плевать, что это аморально. Но и остановиться было нужно. Жестоко, Алекс. Жестоко с ее стороны было быть такой. Но она не знала моих мыслей, не знала моих чувств.Я сидел, оперившись локтями в колени, тихо смеялся над собой, и иногда смотря на нее. Она сидела рядом со мной, не отрывая от меня пристального задумчивого взгляда синих глаз, ее волосы были немного растрепаны, от чего она была еще притягательнее. Хотя, куда еще?– Прости. Я… – и что я должен теперь ей сказать? Я читал ей лекцию «мы друзья», и теперь сам накосячил: – Я не должен был.Какой же я дебил! Как можно было так облажаться? Головой думать надо, идиот! Идиот!– Это жестоко, Джет, – прошептала она.Да, я знаю, что это жестоко, я знаю, что это плохо и что я должен был сегодня просто тихо свалить из через ее окно! А теперь-то мне что делать?!Я положил ладонь ей под волосы, на мягкую, нежную кожу шеи и поцеловал ее в лоб, мечтая целовать губы.– Я знаю. Поэтому и прошу прощения.Я тогда ушел. Это было самым правильным решением. Но я не мог понять, как одно это прикосновение могло вызвать во мне такую бурю чувств и желания? Как она, маленькая девочка, ровесница моих младших сестренок, заставила меня дрожать?