— Мы хотели бы, чтобы ты была с нами в этот день, — превозмогая себя и собственную гордыню, признался отец. — Вы оба, — почти поперхнувшись, добавил.

Последние слова прозвучали как признание Дениса важной частью моей жизни; моей независимости и проявление уважения к моим решениям и выбору. Отец перестал видеть во мне маленькую девочку, что жаждала его внимания. Наконец он примирился с тем, что я повзрослела.

— Конечно, — вздохнула, осознав, что все это время не дышала.

На его лице отразилось облегчение. Растроганная Поля поджала губы, сдерживая чувства:

— Спасибо, девочка моя.

Но я позабыла о приличиях и обняла тетю, утешая. Тепло и любовь ее рук, как и прежде, окутали меня.

Я много о чем хотела спросить ее, еще больше — рассказать. Но было не место и не время. В этот раз покидая семью, я знала, что расставание будет недолгим.

***

Я с наслаждением ступала босыми ногами по прохладной мощеной аллее. Дорогу освещали мерцающие, словно звезды в ночном небе, фонари.

— Что закажем? — Денис нарушил молчание размышлениями, в такт шагов размеренно покачивая моими туфлями в руках — Индийская? Итальянская? Европейская?

Я не удивилась предложению поужинать в столь поздний час. Как и его не смущало, что я разгуливаю босой по ночному городу городу. Лишь с издевкой поинтересовалась:

— Может быть, Лерчик нам что-нибудь по-быстрому приготовит?

— Я, между прочим, тогда проявил изобретательность и заботу, — вспыхнул Денис, размахивая в воздухе пальцем. И будто грозя, добавил: — До конца жизни будешь припоминать тот случай?

— Когда ты станешь старым и сморщенным, как сухофрукт, и тугим на ухо, — не забыла отметить, — буду громко кричать об этом, чтобы точно расслышал, старый пень.

Денис заставил меня остановиться:

— Собираешься провести со мной всю жизнь?

Это прозвучало так неоднозначно, словно предложение руки и сердца. Но заглядывая в будущее, я не представляла его без Дениса:

— Я не против.

— И завести детей? — осторожно шагнул на неизведанную территорию.

— Когда-нибудь, — беззаботно пожала плечами.

Только на лицо Дениса легла тревожная тень:

— Не боишься, что мы не сможем стать хорошими родителями? Ни у кого из нас не было хорошего примера.

Думала. И тоже боялась: не справиться, не оправдать ожиданий. Особенно сильно мной овладевал этот страх, когда я наблюдала, как Максим и Лиля виртуозно, с огромной любовью и чуткостью, справляются с детьми. Лиля словно была создана для материнства. О себе я такого сказать не могла. Но после длительной работы с психологом я четко уяснила:

— Мы — не наши родители, и у нас другие отношения, и мы будем подсказывать друг другу, когда один из нас будет теряться и не знать, что делать.

— Хочется верить, — прочла в глазах Дениса некоторое облегчение и надежду. — Но со свадьбой и детьми не будем торопиться, — к нему вернулись непринужденность и игривое настроение. — Мы же никакие-то там чокнутые Макс и Лиля. Начнем с малого: съедемся.

— Хочешь жить вместе? — на этот раз я застыла на месте, вынуждая его обернуться.

Он подошел ближе, заключая в объятия:

— Хочу засыпать и просыпаться в твоих объятиях, — коснулся поцелуем, убеждая в серьезности своих намерений.

— Да вы романтик, Денис Юрьевич.

— Я превращаюсь в романтика только рядом с вами, Ариночка.

Я улыбнулась, вспоминая былые времена. Казалось, это было так давно. И мы были совсем другие. Потерянные и несчастные.

— При мысли о браке и семье мне становится не по себе, — неуверенно, вполголоса, признался, доверяя мне свои самые большие тревоги, — но я люблю тебя и хочу всегда быть рядом.

— А мне не по себе, — так же шепотом поделилась я, — когда говорят, что любят и хотят быть рядом.

— Мы психи? — с плутовским прищуром взглянул.

— Еще какие, — с улыбкой подтвердила, ни капли страшась это факта.

— Ну и плевать, — отмахнулся, как от пустяка. — Главное, мы вместе и счастливы в нашем безумстве, — сжал мою ладонь и повел свою безумную босую невесту домой.

— Счастливы безумно! — тишину ночной улицы пронзил мой напевный возглас и слился с нашим хулиганским смехом.