Сцена постепенно пустеет. Каждый из у ч а с т н и к о в исчезает вместе со своим стулом. Внутренний занавес опускается.
К и т л а р у (у рампы). Итак, собрание состоялось. Что последует дальше? Возможно, будет новое собрание, потому что, как перед каждым собранием проводят собрание, на котором готовят собрание, после каждого собрания проводят собрание, анализирующее собрание, которое состоялось. И наконец, новое собрание — для подготовки будущего собрания. Следовательно, собрание!
Внутренний занавес поднимается. В кабинете главного редактора — К р и с т и н о ю, Б р а х а р у, Б э ж е н а р у, М а н о л е с к у. По радио звучит торжественная музыка.
К р и с т и н о ю (в полном изнеможении). Что ты наделал, Бэженару?
Б э ж е н а р у. Не сориентировался.
К р и с т и н о ю (в агонии). Что ты наделал, Брахару?
Б р а х а р у. Кому могло прийти в голову, что этот тип — всеобщий приятель?
М а н о л е с к у. И к тому же нового министра он сюда привел. Срочно. Это он его привел. Ясно как божий день.
К р и с т и н о ю. Я знал, что у меня нет верных людей, что мне не на кого опереться, но такой катастрофы я все же не ожидал. Думаете, Китлару мне это простит? Он не простит никому из нас, он нас будет теперь преследовать до гробовой доски. И он будет прав. Это называется информация, Бэженару?!
Б э ж е н а р у. Краткая.
К р и с т и н о ю. Разве мы так с вами договаривались?
М а н о л е с к у. Но ведь в конце собрания положение выправилось…
К р и с т и н о ю. Ничего не выправилось, ничего не выправилось.
В этот момент радио передает: «Сегодня в двенадцать часов коллективу Министерства по делам печати представлен новый министр товарищ Константин Брана…»
(Выключает радио.) Сегодня в двенадцать!
Б р а х а р у. Да, в двенадцать!
К р и с т и н о ю. В двенадцать, сказали?!
Б э ж е н а р у. Точно.
К р и с т и н о ю. Сейчас который час?
Б э ж е н а р у. Двадцать минут первого.
К р и с т и н о ю. У вас правильные часы?
Б э ж е н а р у. Проверял по радио.
К р и с т и н о ю. Тогда кто же это был? (С возрастающим бешенством.) Кто это был?
И все словно окаменели.
К и т л а р у (у рампы). Кто это был? Вам-то, конечно, ясно, что я его не знаю. Я не видел его никогда в жизни. И все же прекрасно знаю, кто это был. Необыкновенная личность! Человек, которого можно встретить где угодно и всюду. В городе, в селе, в поезде, на улице… У него разное обличье — это рабочий, крестьянин, государственный служащий, солдат, студент — все, кому дороги интересы нашего народа, нашей партии. Он разного возраста — молодой или старый. Это может быть женщина или мужчина, коммунист или беспартийный, но от его внимания ничего не ускользнет. Его нельзя ввести в заблуждение, он думает, оценивает… Это общественное мнение… Уважаемые зрители, начиная с этого момента наша пьеса может пойти по разным путям, развиваться в разных вариантах. Например…
Застывшие Кристиною и его подпевалы оживают.
К р и с т и н о ю. Кто это был? Кто был это? Это кто был?
Б р а х а р у. Кто это мог быть? Министр, кто же еще? Возможно, его назначили не сегодня, а вчера.
К р и с т и н о ю. Ясно. Оставьте меня одного, прошу вас. (Звонит.)
Появляется с е к р е т а р ш а.
Китлару! У меня нет людей, мне не на кого опереться!
С е к р е т а р ш а, Б р а х а р у, М а н о л е с к у уходят. Кристиною включает радио: раздается приятная, успокаивающая музыка. Входит К и т л а р у.
Заходи, Китлару, садись… Как поживаешь?
К и т л а р у. Хорошо.
К р и с т и н о ю. Как сердце? Могу поклясться, что во время собрания я все время думал о твоем сердце. (В отчаянии.) Что скажешь, каковы люди! Ты хоть почувствовал, как я все время пытался их утихомирить?.. Все время пытался успокоить.
К и т л а р у. Почувствовал.
К р и с т и н о ю. Что делать, Китлару! Таковы люди. С такими мне приходится жить и работать — других взять неоткуда… Но в конечном итоге собрание прошло хорошо… Очень хорошо… И я уверен, министру понравилось. Когда ты собираешься в Швецию? Воспользуйся случаем, отдохни, ни о чем не думай, займись своим здоровьем. Я тебя очень прошу…
К и т л а р у (у рампы). Таков оптимистический вариант… Но события могут повернуться совсем по-другому!
К р и с т и н о ю (та же поза, та же реплика, тот же тон). Кто это был? Кто был это? Это кто был?
Б р а х а р у. Я ничего не понимаю.
Б э ж е н а р у. И я.
М а н о л е с к у. Давайте позвоним в министерство.
К р и с т и н о ю. Верно. (Звонит.)
Входит с е к р е т а р ш а.
Соедините меня с министерством.
С е к р е т а р ш а уходит.
Кто это мог быть?
Входит с е к р е т а р ш а.
С е к р е т а р ш а. Приемная министра. (Уходит.)
К р и с т и н о ю (в трубку). Алло! Говорит Кристиною. Министр у себя?.. Да? Еще у себя… у него люди?.. Скажите, он давно в министерстве?.. С утра, с восьми? И не выходил? Еще один вопрос, у министра есть заместитель?.. А, еще не назначен?! Спасибо… (Положив трубку, собрался, успокоился, он снова хозяин положения.) В конце концов, почему я должен ломать себе голову? Меня это не интересует… И знать не хочу и узнавать не собираюсь… Собрание было?.. Хорошее?! Настоящее?! Принципиальное? Люди сказали свое слово! Открыто, честно, принципиально. Так ведь, Брахару?
Б р а х а р у (все возрастающее ликование). Конечно!
К р и с т и н о ю. Моя обязанность — прислушиваться к мнению коллектива и принять решительные меры. (Звонит.)
Входит с е к р е т а р ш а.
Китлару ко мне! Оставьте нас одних, пожалуйста!
Все уходят. Звонит телефон.
(Снова обрел привычный апломб.) Да. Разумеется. Исключено! (Кладет трубку.)
Входит К и т л а р у.
Послушай, Китлару, вот что я хочу тебе сказать…
К и т л а р у. Я знаю.
К р и с т и н о ю. Откуда?
К и т л а р у. По вашему лицу. Вы принадлежите к типу людей сердечных, открытых, у которых все написано на лице…
К р и с т и н о ю. Спасибо, что хоть какие-то положительные качества ты у меня заметил…
К и т л а р у. Вы принадлежите к категории людей, которые не опасны, когда им грустно, неспокойно или что-нибудь угрожает. Тогда вы добры, великодушны, полны участия. Вы принадлежите к людям, которые становятся опасными, когда находятся в хорошем расположении духа, веселы и счастливы. Тогда вы способны на любые преступления. Я это знаю. Потому — ухожу. Все кончено.
К р и с т и н о ю (скрытая угроза). Нет, еще не кончено, Китлару! Только начинается!
К и т л а р у. Что со мной может случиться? Самое страшное — я умру. Тут все понятно: одни умирают сразу, другие медленно угасают.
К р и с т и н о ю. Да? А я к какой категории принадлежу?
К и т л а р у. К третьей: вы давно мертвы, но еще не знаете этого. (Подходит к рампе.) Это пессимистический вариант. Не исключено, что события могут развернуться и по-другому. И чем больше я думаю, тем яснее вижу наиболее вероятный вариант. Общественное мнение скажет свое веское слово, заставит к себе прислушаться. И теперь я понимаю, почему автор настаивал, чтобы у Общественного мнения и у министра был один и тот же облик. Автор хотел выразить простую мысль: справедливые стремления людей должны находиться в гармоническом единстве с решениями и действиями руководителей.
