О т и л и я (возмущение, дошедшее до апогея). Ты подлец! Ты негодяй!.. Я не первый раз слышу это. Поначалу я думала, что ты по крайней мере веришь в то, что говоришь. Теперь я уверена: ты не веришь… Ты не идиот… Ты — негодяй.

К р и с т и н о ю. Товарищ Отилия, прошу вас.

И о н и ц э (не сдерживая гнева). Товарищи… Я не позволю… Я из села… Мои отец, мать…

О т и л и я. Это подлость! Я не могу здесь больше оставаться. Мне плохо… Прошу меня отпустить.

В зале откровенный шум.

И о н и ц э. Папа… мама… братья… все работают в кооперативе…

К р и с т и н о ю. Ставлю на голосование. Кто за то, чтобы отпустить товарищ Отилию? Пожалуйста, товарищ Отилия. Можете уйти.

О т и л и я  уходит.

Продолжаем работу. Пожалуйста, товарищ Ионицэ.

И о н и ц э (садясь). Я кончил, остальное дам в письменном виде.

К р и с т и н о ю. Слово имеет товарищ Брахару.

Б р а х а р у (тихий, сама скромность). Прежде всего я хочу осудить поведение товарищ Отилии, которое является свидетельством той нездоровой атмосферы, о которой говорил товарищ Ионицэ… Вина за создание подобной атмосферы целиком ложится на товарища Китлару, который, вместо того чтобы спаять наши ряды, прибегал к самым низким средствам разложения коллектива: сплетням, доносам, инсинуациям, клевете. Хочу привести один пример. Чтобы завоевать дешевую популярность, товарищ Китлару упразднил вахтера у входа, чем поставил под угрозу безопасность работников редакции. Учитывая эти факты и многие другие, говорить о которых нет времени, я высказываю свое полное согласие с тем, что сказал товарищ Бэженару, и с организационными выводами, которые из этого вытекают. (Садится.)

К р и с т и н о ю. Товарищ Манолеску.

М а н о л е с к у. Мне хотелось бы задать товарищу Китлару несколько вопросов.

К р и с т и н о ю. Пожалуйста.

Китлару, который до сих пор молчал, ошеломленный столь неожиданно развернувшимися событиями, словно речь шла о ком-то другом, а не о нем, встает.

М а н о л е с к у. Почему вы злоупотребляли своим близким знакомством с бывшим министром по делам печами Ионом Пэскэлою?

К и т л а р у. Я его не видел ни разу в жизни. Я с ним не знаком.

К р и с т и н о ю. Не знакомы?

К и т л а р у. Нет.

К р и с т и н о ю. Отлично! Я возьму слово. Позже!

М а н о л е с к у. И связанный с первым — второй вопрос. Правда ли, что ваш отец был крупным промышленником?

К и т л а р у. У меня не было отца.

К р и с т и н о ю. Как это, Китлару? Каждый человек имеет отца.

К и т л а р у. Мой погиб до моего рождения. В Лупени{48}, во время восстания.

И о н и ц э (который все записывает). Где?

К и т л а р у. В Лупени. В тысяча девятьсот двадцать девятом году, как известно, долина Жиу была охвачена народным восстанием.

М а н о л е с к у. Товарищ председатель, если не ошибаюсь, мы здесь собрались не для того, чтобы Китлару преподавал нам историю.

К и т л а р у. Я не преподаю историю, а мой отец был среди ее творцов.

М а н о л е с к у. И наконец, третий вопрос. Не было ли у вас грехов, так сказать, морального плана?

К и т л а р у. Нет.

К р и с т и н о ю. Значит, у вас короткая память, чрезвычайно короткая. Бэженару, позови гражданку.

В зале шум.

Б э ж е н а р у. Минутку.

Входит разряженная Н и к у л и н а  Г о л о г а н.

К р и с т и н о ю. Прошу соблюдать порядок. Пожалуйста, сюда.

Будьте добры, расскажите собранию все, что вам известно…

Н и к у л и н а. Я пришла сюда, чтобы обжаловать статью, которая была напечатана в вашей газете и содержала клевету на меня. Она написана под нажимом моего мужа, а он задумал выселить меня с площади. Сам он, когда мы поженились, даже прописки бухарестской не имел. И я пришла к товарищу жаловаться, потому что кому приятно, когда его выгоняют с площади без всякого права!

К р и с т и н о ю. Не вдавайтесь в подробности, они не имеют значения.

Н и к у л и н а. А адвокат сказал, имеют.

К р и с т и н о ю. Расскажите лучше, что с вами произошло в редакции.

Н и к у л и н а. Я пришла сюда, потому что верю в печать. И товарищ Бэженару мне объяснил, что газета — это коллективный организатор…

К р и с т и н о ю. Это мы знаем.

Н и к у л и н а. А я сегодня узнала. Так вот, стала я жаловаться, что меня просто так, за здорово живешь муженек с моей жилплощади выписывает…

П а с к а л и д е (в тон Никулине, повторяет ее фразу). «…а он, когда мы поженились, даже бухарестской прописки не имел…»

Н и к у л и н а (не чувствуя иронии). Совершенно верно, товарищ.

К р и с т и н о ю (останавливая Паскалиде). Прошу вас… А что вам сказал товарищ Китлару?

Н и к у л и н а. Сначала он меня внимательно слушал, а потом… (Бэженару.) Все говорить?

К р и с т и н о ю. Все.

Н и к у л и н а. Он сказал: зачем нам здесь разговаривать, пойдем лучше в другое место… Я говорю: «В «Катангу»{49}?»

П а с к а л и д е. Куда?

Н и к у л и н а. В кафе «Катангу», потому что туда я ходила обычно со своим другом интеллектуалом поговорить о литературе. И тогда он сказал: зачем идти в «Катангу», лучше пойти к нему домой. Сказал, что живет один. Я ему ответила: «Товарищ, я сюда пришла не за тем, за чем вы думаете». Тогда он начал… приставать… Я испугалась и закричала.

В этот момент в зрительном зале начинается движение.

В о з м у щ е н н ы й  з р и т е л ь. Так больше нельзя! Пустите меня!.. Так невозможно… Если в газете случается подобное, значит, завтра такое может случиться и со мной… Так нельзя! Да я же был здесь и все видел собственными глазами. Эх вы, товарищи! Как же вы позволяете этой особе так бессовестно врать? (Вскакивает на сцену.)

К р и с т и н о ю. Товарищ!

В о з м у щ е н н ы й  з р и т е л ь. Я вам не «товарищ». Кончайте эту лавочку… Я здесь сидел и все видел… (Китлару.) А вы почему молчите, почему не поставите их на место?! Где тут главный? Эй, товарищ! (Режиссеру спектакля, который выходит из-за кулис.) Вы здесь главный?

Р е ж и с с е р. Товарищ?

В о з м у щ е н н ы й  з р и т е л ь. Йон Йон — сборщик завода имени Двадцать третьего августа{50}. А вы куда смотрите? Почему разрешаете так врать? Ведь у человека из-за этого могут быть неприятности!

Р е ж и с с е р. Так написана пьеса…

В о з м у щ е н н ы й  з р и т е л ь. Пьеса пьесой, но пусть правду говорит. Пока истину не восстановим, я отсюда не уйду. (Садится на сцене.)

Н и к у л и н а (Кристиною). А мне что делать? Стоять?

В о з м у щ е н н ы й  з р и т е л ь (Никулине). Освободи! Освободи площадь!

Н и к у л и н а. Площадь? Так я об этом же. (Президиуму.) Желаю успеха в вашей работе.

В о з м у щ е н н ы й  з р и т е л ь (Никулине). Давай, проваливай!

Н и к у л и н а  уходит.

Ж е н щ и н а (из зала). Йон, иди сюда.

В о з м у щ е н н ы й  з р и т е л ь (со сцены). Отсюда лучше видно.

К р и с т и н о ю. Продолжим, товарищи, должно выступить много народу. Поступило предложение ввести регламент. Согласны? Согласны! Слово имеет товарищ Туркулец.

Т у р к у л е ц. Я давно знаю Китлару. Могу даже сказать, что мы друзья. Быть другом не означает быть слепым или быть необъективным. Напротив…