К л а у д и я. Может быть, выйдешь замуж.

К р и с т и н а. Все равно нужно иметь свою профессию. Время домашних хозяек прошло.

К л а у д и я. Почему? А если твоим мужем будет человек в возрасте, с прекрасным положением…

К р и с т и н а (хохочет). За старика? Чтобы ставить ему банки, а потом спать с ним в одной постели?

К л а у д и я (успокаиваясь, с зарождающейся улыбкой). Встречаются пожилые мужчины, полные привлекательности и… Видишь ли, я буду играть осенью в пьесе Чехова… в «Чайке»… Ты ее знаешь?

К р и с т и н а (смешавшись). Да, я ее читала, давно… то есть… (Чистосердечно.) Нет, не знаю.

К л а у д и я. Там речь как раз о девушке твоего возраста, которая полюбила мужчину почти сорока лет, знаменитого… писателя.

К р и с т и н а (скептически). И чем кончилось?

К л а у д и я. У писателя была старая приятельница, актриса. Ее роль я и буду играть. Он увлекает девушку, делает ее несчастной, потому что зрелый мужчина никогда не найдет в девочке твоего возраста того, что его может привязать по-настоящему. Речь идет о влечении чисто чувственном. Он тянется к ней, как тянулся бы к первой спарже или раннему помидору. Но ранние плоды быстро проходят, превращаются в супы и маринады.

К р и с т и н а. Ну, такие истории случались при царе Горохе.

К л а у д и я. Ты думаешь, мужчины переменились?

К р и с т и н а. Не знаю. Девушки переменились. Как может теперешняя девушка влюбиться в пожилого мужчину? Разве что притворится ради выгоды. Есть еще такие.

К л а у д и я (смеется и целует ее). Ты прелесть.

К р и с т и н а. Когда я расскажу девчонкам, что вы поцеловали меня, они умрут от зависти.

К л а у д и я. Ей-богу?..

К р и с т и н а. Еще бы… быть настолько близкой с Клаудией Роксан! (Пауза. С огорчением.) Скажите, вы на самом деле думаете, что семнадцатилетняя девушка всего лишь спаржа?

К л а у д и я (смеется). Я тебе объяснила только, почему зрелый мужчина не может по-настоящему полюбить юную девушку. Настоящая любовь предполагает общность мыслей, взаимное уважение, наконец, полное понимание, должны существовать известные мостики. Гёте было почти шестьдесят лет, а Беттине — только около двадцати двух, когда они познакомились. Это не помешало ему писать о ней, что она невыносимый слепень, который досаждает ему всю жизнь.

К р и с т и н а. Воображалы они.

К л а у д и я. Кто?

К р и с т и н а. Эти зрелые мужчины. Что, у нас сердца нет, и головы, и проблем? Ой-ой, еще сколько проблем! И комплексы у нас есть! Прежние девушки были счастливыми дурочками.

К л а у д и я (обнимая Кристину, откровенно хохочет). Ты меня пугаешь, Кристина.

В л а д (появляясь на пороге). Извините. Я, кажется, прервал конфиденциальную беседу. Но ведь я последовательно играю роль театрального злодея.

К л а у д и я. У тебя очень подходящая голова.

В л а д. Это и заставило меня обзавестись плохим характером. Надо было приспособить его к внешности. (Садится.) Кристина, хочешь быть душечкой, принести мне лимонаду? Жара меня пришибла.

К р и с т и н а. Конечно. Вы тоже хотите, сударыня?

К л а у д и я. Ну, раз уж ты идешь…

К р и с т и н а  уходит.

В л а д (провожает ее взглядом). У нее красивые ноги.

К л а у д и я. В твоих желаниях ни капли скромности.

В л а д. Другие неприлично скромны. Тайные порывы более непристойны.

К л а у д и я (вздрогнув). Опять изобрел что-нибудь безобразное?

В л а д (смеясь). Вы очень хорошо знаете, что я ничего не изобретаю. Хотя не настаиваю. Возможно, что изобретаю все же.

К л а у д и я. Даже его ты ненавидишь?

Прямой вопрос произвел на Влада глубокое впечатление.

В л а д (опускает голову и некоторое время молчит). Я много раз спрашивал себя. Противно быть только половиной кого-то. Нечистой половиной, темной и бесплодной. Подчас, когда я задумываюсь, как совершенна и полна была его жизнь, мне чудится, что во мне он освободился от всего темного и сомнительного, что было в нем самом. Как в помойное ведро.

К л а у д и я. То, что ты говоришь, жестоко.

В л а д (усмехаясь). Может, он продался дьяволу, а я — плата.

К л а у д и я. Это жестоко, но, к счастью, несерьезно. Слишком банально, Влад.

В л а д. Что вы знаете! Я верю в дьявола.

Появляется  К р и с т и н а.

К р и с т и н а (протягивая поднос со стаканами). Пожалуйста, со льдом.

В л а д (беря стакан). Отведай ты сперва, чтоб был уверен, что не отравлен буду.

Кристина смеется.

Я не шучу. (Протягивает ей стакан.)

Кристина почти вынуждена смочить губы.

Где целовала ты стакан? (Пьет, потом декламирует.)

(Клаудии.) Правильно? (Пауза. Шутливо.) Гм! Заметьте, не умираю. Театр! Театр! (Подходит к столу, на котором лежат газеты.) Что еще пишут в газетах? Сегодня у нас пятнадцатое. (Разворачивает газету.)

В течение всей этой сцены Клаудия наблюдает за ним с любопытством, Кристина же — с недоумением.

К р и с т и н а (хватается за вопрос Влада, который ей напомнил о чем-то). Ой, который час? В двенадцать должны передавать по радио письмо маэстро. (Спешит в холл к радио, которого не видно.)

В л а д. Какая непоправимая утрата!

К л а у д и я (с горькой иронией). Какая спокойная и безоблачная атмосфера царит в этом доме!

В л а д (ворчит, уткнув нос в газету). Не правда ли? (С пафосом.) Под солнцем человеколюбивых идей здесь зреют обильные и грузные плоды. (Кивает головой в сторону холла, откуда раздается голос Маноле Круду, транслируемый по радио.) Слушайте.

Г о л о с  М а н о л е. «…между миром и разрушением. Я горжусь тем, что могу откровенно заявить, что являюсь деятелем искусства своей страны, идущим по ее нынешнему пути. Я протягиваю вам братскую руку, ибо искусство всегда было и есть знамением могущества человека, противостоящего хаосу и смерти».

Г о л о с  д и к т о р а. Мы передавали открытое письмо скульптора Маноле Круду, адресованное художникам всего мира.

К р и с т и н а  выключает радиоприемник и появляется на пороге холла.

В л а д (Клаудии). Поглядите на нее, она взволнована! (Кристине.) Поняла и прониклась?

К р и с т и н а. Где умом не понимаю, понимаю сердцем. Все было очень ясно.

В л а д. Ничто не ясно, барышня. Ясность — обман человека. И наш старик — большой жулик. (Уходит.)

К р и с т и н а. Госпожа Клаудия… вы про него думали, когда говорили о той пьесе, где молодая девушка полюбила одного…

К л а у д и я (поражена). О Владе?

К р и с т и н а. Так я и предполагала.

К л а у д и я. Нет. Я имела в виду человека, у которого талант и возраст Мана, к примеру.

К р и с т и н а. Маэстро?

К л а у д и я. Ну да. Что скажешь?

К р и с т и н а. Хорошо, но ведь маэстро не такой, как все остальные. Как вы можете думать о… Он — гений, почти бог…

К л а у д и я (нетерпеливо, вставая). Бог, у которого больное сердце и радикулит и которому пятьдесят восемь лет. (Направляется в холл.)