С ю з а н н а. Ты не слишком галантен, Рене! Я думаю, будь Григоре жив, он и сегодня сказал бы, что я совсем не изменилась или по крайней мере для него осталась прежней белокурой Изольдой{13}.

Р е н е. Я стал грубым, мама, потому что жизнь очень уж жестока ко мне.

А л е к у (иронически). Грубым, мой дорогой, становится тот, у кого есть соответствующие задатки.

М а р и а н н а. Не думаю, дядя Алеку, чтоб сейчас было самое подходящее время оскорблять Рене. Это с избытком делает «рабочий класс» и его строй.

А л е к у (смеется). Влюбленная львица. Даже когда тебя защищают от него самого, ты с ним же и объединяешься.

М а р и а н н а. Но Рене ничем меня не обидел.

А л е к у. В таком случае прошу прощения.

С ю з а н н а. Присаживайтесь, дорогие. Располагайтесь здесь, вокруг меня, я расскажу вам трогательную историю, которая случилась с Марандой. Это произошло только что на винограднике.

А л е к у. Я собирался пойти…

С ю з а н н а (настойчиво). Подожди, не уходи, Алеку. Послушай и ты, это действительно волнующая история.

А л е к у. Ну, если так, послушаем…

М а р и а н н а. Мама, а может, ты расскажешь ее за ужином, когда все будут в сборе? А мы бы пока рассказали тебе свою историю о трудностях нашей жизни, тоже очень трогательную.

С ю з а н н а. Надеюсь, милая, ты и завтрашний день проведешь здесь? Правда? Забудь на время о грустных вещах. Взгляни, какой ласковый закат. Успокойся, сними напряжение.

А л е к у. Хотя бы в этот вечерний час, здесь, в оазисе тишины и спокойствия, расслабься немного, дорогая Марианна. Рассказывай, Сюзанна, мы тебя слушаем.

С ю з а н н а. Вы знаете, что когда-то давно, в молодости, у Маранды был жених?

М а р и а н н а. Кто этого не знает? Даже Рене, и тот в курсе.

С ю з а н н а. Прошло лет тридцать, а может, и больше, и все это время Маранда понятия не имела, что стало с ее женихом. Ну так вот, только что на винограднике…

Р е н е. Она с ним встретилась, с этим дедом?

С ю з а н н а. Нет, дорогие мои. Она разговорилась с рабочими, которые копают там землю. Среди них — несколько человек издалека, они остановились здесь по дороге на какую-то стройку. Ей, как видно, показалось, что один из них чем-то ей знаком, и она принялась его расспрашивать. Слово за слово, парень ей и рассказал, что он из горного района Нямцу, зовут его Тудор, и он сын Марина Дулгеру, то есть сын ее бывшего жениха, того самого, с кем она была помолвлена тридцать пять лет назад.

Р е н е. И, следовательно, узнала, что ее жених не был ей верен.

М а р и а н н а. Рене! Ne sois pas bête![2] А что Маранда, как она это пережила?

С ю з а н н а. О, она такая прелесть! Потащила его на кухню, кормит, наверное, всем самым вкусным, украдкой утирает слезы, расспрашивает об отце. А из вежливости — и о матери. Такая сцена, просто сердце разрывается…

А л е к у. Бедная Маранда. Есть люди, душа которых — словно старый шкаф с приданым. Стоит приоткрыть дверцу, и разносится запах чистого белья и старой, очень старой лаванды.

Р е н е. А есть и такие, чьи души будто ящик, полный затхлого старья.

С ю з а н н а (даже не взглянув на него). Прошу вас, мои дорогие, ни о чем ее сейчас не расспрашивайте. Она сама вам все расскажет. Будьте с ней ласковы.

М а р и а н н а. Замечательная история. (Смотрит на Рене.) Мама, нам все-таки надо с тобой поговорить. Может, завтра нам придется уехать. У Рене дела…

С ю з а н н а (невозмутимо). Дела? Слава богу, наконец-то!

А л е к у. Пойду поищу Дуки.

С ю з а н н а. Она, должно быть, с детьми — Драгошем и Лаурой.

А л е к у. Нет. Дети гуляли на винограднике, а ее там не было. Я беспокоюсь.

С ю з а н н а (не находя возражений). Иди, дорогой!

А л е к у  уходит.

С ю з а н н а, М а р и а н н а, Р е н е.

С ю з а н н а. Говори, Марианна!

М а р и а н н а (подыскивает слова). Мама… мы… мы живем в… ужасной нищете.

С ю з а н н а. Знаю, Марианна. Но ты сама видишь, я помогаю тебе чем могу. Отдаю вам часть жалованья Драгоша, часть доходов с виноградника, совсем недавно, как только был заключен договор на книгу, отдала часть аванса, который получил Драгош. Что я еще могу?

М а р и а н н а. То, что ты делаешь, не покрывает и десятой части наших потребностей.

С ю з а н н а. Драгош трудится день и ночь. Извини, я не люблю вмешиваться в ваши дела, но если вы обращаетесь ко мне за помощью и за советом, то я вам скажу: пусть Рене тоже начнет работать.

Р е н е. А я что, отказываюсь? Меня просили, мне предлагали разные посты, а я ни в какую?

С ю з а н н а. Тебе — посты? Да кому это их преподносили на блюде? Это случается только с выдающимися людьми.

Р е н е (со злобной ухмылкой). Такими, как Драгош?

С ю з а н н а (спокойно). Да, такими, как Драгош, например. Остальные же, то есть все обычные люди, бегают, ищут, предлагают свои услуги и наконец находят работу.

М а р и а н н а. И он предлагал свои услуги. В качестве переводчика.

С ю з а н н а. А вы уверены, что он хорошо справится с переводческой работой?

Р е н е. С моим-то знанием языков, maman? Да они должны были бы на меня молиться. Я столько лет жил за границей!

С ю з а н н а. Этого недостаточно. Надо и здесь быть профессионалом.

Р е н е. Вот это мило! Вы думаете, какой-нибудь товарищ Колун или товарищ Мамалыга лучше справятся с этой работой, чем Рене Вардари?

М а р и а н н а. Настоящий аристократ всегда будет выполнять интеллектуальную работу лучше свежеиспеченного интеллигента из народа.

С ю з а н н а. Это верно по отношению к настоящему аристократу, из родовитой семьи, с культурными традициями… (Спохватывается.) В конце концов, если Рене не может устроиться переводчиком, пусть поищет что-нибудь другое.

М а р и а н н а (обиженно). Значит, ты считаешь, что для нашей семьи Рене недостаточно родовит? Почему? Потому что ему известны лишь два поколения предков? А сколько поколений известны твоей невестке? Думаю, что и теперь, возвращаясь из города, она снимает туфли и несет их в руках, чтобы надеть только у калитки.

Р е н е. Я уже год ломаю себе голову и никак не могу понять, как вы согласились на этот мезальянс.

М а р и а н н а. Правда, мама, скажи, я тоже умираю от любопытства, почему ты согласилась, чтобы Драгош взял ее в жены? Только чтобы избавиться от Амели? Или из предосторожности? Чтобы и в нашей семье были пролетарские элементы?

С ю з а н н а. Какие глупости! Какая чепуха! Разве Драгош нуждается в покровительстве жены? У него прекрасное положение.

М а р и а н н а. Тогда зачем?

С ю з а н н а. Во-первых, потому, что она его любит. Она его любит беззаветно, а он нуждается в том, чтобы его любили, ему служили. Я не хотела, чтобы и второй мой ребенок стал рабом собственных чувств. Пусть лучше у него самого будет кто-то в рабстве.

Р е н е. Ах вот оно что? Сударыня — моя раба. А я и не знал.

С ю з а н н а (не слушая его). Я думала, она будет помогать ему в работе, выполнять все мелкие и скучные обязанности. А кроме того, необходимо было влить в наш род новую, сильную кровь. Так время от времени поступали все наши предки — разрешали войти в семью здоровой девушке из самого плодовитого и здорового слоя народа, чтобы укрепить наш род.

М а р и а н н а. В таком случае почему тебя раздражает то, что Рене известны только два поколения его предков?

С ю з а н н а. Мелкие дворянчики! Лакейские души! Вырожденцы!

Р е н е (ошеломленно). Как вы сегодня жестоки со мной! Я вас никогда такой не видел.

С ю з а н н а. У тебя, вероятно, прилив крови, милейший. Ты нуждаешься в кровопускании. А я это умею! Моя прабабка по отцу, Ралука, была дочерью крепостного бондаря. Прабабка мамы, Параскива, — наполовину цыганка, наполовину княгиня.