Тот принял его, развернул и прочел два слова: "Разреши ей", филигранным почерком выведенные на листе.

— Что это?

— То самое послание. Смысл его я понял лишь тогда, когда дочка попросила отпустить ее с вами… А бывало, что предсказание становилось ясным лишь после того, как все закончилось. Случалось также, что человек, поняв все неправильно, запускал цепь действий, ведущих именно к тому будущему, о котором рассказывал оракул. Происходило и так, что жертва, напротив, слишком хорошо понимала сказанное и из кожи вон лезла, лишь бы предотвратить неизбежное. А иногда одаренный знанием просто пытался игнорировать предсказание, думая отсидеться под одеялом, точно маленький ребенок.

Чародей невесело усмехнулся.

— Да, все это было, — протянул он. — Но иногда происходило иное. Когда послание получал человек, способный влиять на саму ткань мироздания, оно блокировало ему часть памяти, не позволяя вспомнить о себе, потому что предсказанное сбывается всегда. Изменить то, что через оракула поведали обитатели иных планов бытия невозможно. Но сильный маг может попытаться хотя бы чуть-чуть скорректировать результат, что недопустимо.

— Но я же не маг…

— Ты — не обучен, однако отсутствие опыта ничуть не меняет природу. Сковывающий — это всегда владыка истинных имен, а потому, магия, заложенная в предсказании, сочла, что тебе не следует пытаться изменить то, чему должно было свершиться.

— А потом, когда все кончилось, я вспомнил?

— Да. Повторю: любое четко сформулированное утверждение, прозвучавшее в предсказании, всегда исполнится. Бежать от него, мешать или пытаться каким-то образом изменить бесполезно. Однако следует понимать, что будущее все же не предопределено. Скорее, мы можем говорить о вероятностях наступления того или иного события. И опытный, по-настоящему одаренный чародей, может попытаться эти самые вероятности скорректровать, добавив себе пару процентов. Что, как я уже говорил, абсолютно неприемлимо для высших сущностей.

— Я не совсем понимаю, ваше величество.

— Неважно, — резко сменил тему Древний. — Так вот, когда тебя подхватил поток Рока, ты оказался бессильным листиком, которому только и оставалось, что послушно кружиться на волнах. Но как только эти самые волны выбросили тебя на камни, судьба разжала свою мертвую хватку, предоставляя возможность… Право выбора.

"Выбросили на камни… Твой полет прервет ветер, и ты падешь на камни"…

— Пройти по ним босыми ногами иль нет — решать тебе, — прошептал Лариэс.

— Что? — прищурился Вороний Король.

Юноша тряхнул головой.

— Я сделал этот выбор, — произнес он. — Сегодня.

— Вот только как бы тебе не разочароваться в нем, — невесело усмехнулся Корвус. — Несмотря ни на что, в глазах многих ты станешь предателем.

— Я готов к этому, — храбро ответил виконт. — Не привык пасовать перед трудностями.

— Похвальное умение, — весело произнес Древний, после чего взглянул на полоску света на горизонте — ночь заканчивалась, порождая в сполохах кроваво-красного пламени новый день.

— Господин мой, можно ли спросить вас об одной вещи? — проговорил Лариэс, вспоминая вдруг давно интересовавший его вопрос.

— Только об одной? — Корвус выразительно изогнул бровь и в глазах его промелькнула искорка смеха.

— Очень непонятный, — поправился Лариэс.

— Удиви меня.

— Как ее величество и его высочество смогли раздобыть яйцо изначальных, и контролировать королеву, вылупившуюся оттуда?

Этот вопрос заставил Корвуса сделать несколько шагов вперед, и Лариэс последовал за своим господином, держась чуть позади. Древний остановился возле тлеющего костра, присел и голой рукой вытащил рассыпающий малиновые искры уголь. Он сжал его в пальцах, дробя в мелкое крошево, затем, не поднимаясь на ноги, взглянул на Лариэса и от взгляда этого юноше стало не по себе.

Этот вопрос явно пробудил едва-едва уснувшую ярость в сердце древнего чародея.

— Есть у меня одно предположение, но оно тебе, боюсь, не понравится, — хмуро ответил Вороний Король. — Впрочем, не верю, что такой умный молодой человек и сам не способен выдвинуть гипотезу-другую. Дерзай.

— Ривеланд, — осторожно предположил полукровка.

Корвус поднялся и пристально заглянул в глаза виконта.

— И я того же мнения.

— Но почему тогда… — начал Лариэс и сам закончил, — нужны доказательства, вы и так уже наломали дров, приказав атаковать Сентий.

Корвус кивнул.

— Именно так. Я могу сколько угодно подозревать Кайсу, но без улик это все не имеет значения. К тому же, магия северянки… Как бы объяснить тебе…

— Блаклинт, — начал Лариэс и сразу же поправился, — принцесса Блаклинт говорила, что ее мать не способна воздействовать на разум.

— Именно, грани дара Кайсы достаточно специфичны. Она безумно талантлива и просто безумна, но все-таки не способа ломать сознания, как Неназываемый, и значит, не может взять под контроль столь могучую тварь, как королева изначальных.

— Но как же тогда она действовала?

— На этот вопрос, увы, ответа у меня нет. Быть может, Кэлиста или Таривас смогут пролить свет на эту тайну, но то будет уже потом, а сйчас нам всем следует еще немного отдохнуть. Иди спать и учти, это — приказ.

— Слушаюсь, повелитель, — ответ пришел раньше, чем Лариэс успел осознать его.

Виконт проснулся нетипично поздно.

Измученное тело, наконец-то отказалось повиноваться и разум буквально провалился в небытие, а потому, когда Лариэс с трудом разлепил глаза, солнце стояло в зените. Ругаясь, полукровка поспешил одеться, умыться и выйти наружу. Там его уже ждали — выжившие гвардейцы и ученицы Древних наперебой выспрашивали что-то у смущенной бескрылой гарпии, оказавшейся, неожиданно для себя, в самом центре внимания.

— Аелла, рад тебя видеть, — поприветствовал свою спасительницу Лариэс. — Как самочувствие?

Лицо гарпии осветила радостная улыбка и та ответила:

— Гораздо лучше, спасибо за заботу. А ты?

Виконт, хромая, сделал пару шагов и уселся на заботливо подставленное Клариссой бревнышко.

— Спасибо, Клар, — улыбнулся он светловолосой воительнице, после чего ответил гарпии, — бывало и лучше. Ну, по крайней мере, хорошо поспал.

Индржих подал своему капитану миску с кашей, которую тот тотчас же принялся уплетать — есть с утра хотелось невыносимо. Наскоро утолив первый голод, он поинтересовался у собравшихся:

— Вы что, все это время ждали меня?

— Делать все равно особо нечего, — пожал плечами Эрик. — Ни мы, ни прекрасные дамы, — он кивнул чуть зардевшейся ученице Кающегося, — не сильно-то и нужны. Нас так и не пристроили к делу. Впрочем, если его величество действительно решил тебя возвысить, полагаю, очень скоро под твоим началом соберется изрядных размеров армия. Надеюсь, найдёшь теплое местечко для однорукого калеки? Не позволишь несчастному безземельному товарищу впасть в нищету и закончить свои дни в какой-нибудь канаве?

— Не юродствуй, — поморщился Лариэс. — Как только ее величество окажется смещена с трона, тебе, определенно вернут все земли. Если те вообще будут конфискованы.

— Кстати, справедливо, — заметила Кларисса, теребя кончик косы. — Вы были нежеланными свидетелями, мы же — оказались пленниками в замке союзника Вороньего Короля, и нас попросту передали мятежником.

— То-то ты страдаешь от нужды, — уцелевшей рукой Эрик обвел роскошные одежды Клариссы.

Графская дочка фыркнула и демонстративно не обращая внимания на болтуна, обратилась к Лариэсу:

— Чем ты планируешь заниматься сегодня?

— Не знаю. Его величество не оставлял никаких распоряжений, так что, думаю, я волен немного отдохнуть. К тому же нужно будет подобрать оружие, да и лекарю показаться было бы неплохо.

При этих словах встрепенулась Алиссия, которая, казалось, задремала на теплом солнышке. С неожиданным проворством темнокожая красавица оказалась подле Лариэса и, протянув руку, ухватила того за изувеченную кисть.