Крестьяне путешествовали, можно сказать, с комфортом, благодаря поддельной подорожной грамоте. Ее сумел выправить мой отец — он был грамотным и даже неплохо для этого времени образован. А все благодаря тому, что в юности сопровождал несколько лет по заграницам сына боярина, там и нахватался за компанию с хозяином кое-каких знаний.
Рассказывая все это, я обозначил, что отец меня учил всему тому же, что знал сам. И это было действительно так, за одним небольшим уточнением. С моей идеальной памятью и принесенными из будущего знаниями я на сегодняшний день, без преувеличения, самый образованный человек на Земле. Естественно, что этого я рассказывать не стал, но обозначил, что в силах обосновать свои придумки. А подспудно решил разгуляться в этом времени по полной программе. Раз уж выдался такой шанс, то почему бы и не попрогресорствовать?
Разговор затянулся на несколько часов, и спать мы пошли довольно-таки поздно. Я долго не мог уснуть, вспоминая события этого длинного дня и подводя итоги разговора с сотником. Он посоветовал селиться не в самом поселении, а в нескольких километрах от него. Там есть свободный кусок земли и возможность поставить хутор. По его словам, лучше места для постройки дома не придумать. Там, помимо приличного источника воды, есть ещё и небольшая роща, что в этих местах является несомненным достоинством. Да и земля для выращивания урожая богатая. Короче, рай на земле, только руки приложить, и все будет нормально. Так, в раздумьях, я не заметил как уснул.
Проснулся лагерь на рассвете, солнце даже ещё не выглянуло и небо только начало сереть. Казаки уже приготовили в огромном котле непонятное варево и пригласили на завтрак и наше семейство, о котором отдельно надо сказать два слова. Помимо мамы Марии, у меня есть ещё десятилетий брат Илья и семилетняя сестрёнка Настя. Не помню, говорил или нет, но мне недавно стукнуло тринадцать лет.
После завтрака я долго собирал нас в дорогу. Это кажется, что все просто — покидал в телегу вещи, запряг лошадку, да и все. На самом деле, только обиходить свой небольшой табун лошадок, времени занимает дофига и больше. Да и груз правильно разместить в телеге — не так-то просто. Надо ведь учесть и пассажиров. Да и корова требует внимания. Это вообще незаменимая в хозяйстве живность, и детям молоко в радость.
Дела закрутили целиком и полностью, но ко времени начала движения каравана я успел все сделать, как должно быть. Сам в этот раз буду ехать верхом. Для этого я взнуздал Орлика, жеребца, на котором раньше передвигался управляющий боярина. Плохо, не успел вчера подогнать под себя снаряжение, но боевой пояс сумел приспособить, пробив дополнительные отверстия в толстой коже. На него повесил только нож и за него засунул два пистолета. Конечно, так их носить не очень удобно, но привыкать нужно, по крайней мере пока не изготовлю нормальную кобуру.
Трофеями мне досталось и пять сабель. Так как пользоваться подобным оружием не умею, решил пока отложить их в сторонку, а себе в памяти сделал отметку — найти толкового наставника.
Когда караван пошел, я попросил братишку порулить телегой, а маму — разобрать переменные сумки, которые мы так и не успели осмотреть. Надо понимать, чем разжились, и уже сейчас думать о приобретении всего необходимого для нормальной жизни на новом месте.
С трупа управляющего я снял почти двести серебряных рублей, плюс с остальных почти тридцать. Довольно большие деньги, по местным меркам, надо распорядиться ими с умом. Во вьюках обнаружили много нужных и полезных вещей, начиная от запасной одежды, как чистой, так и требующей стирки, и заканчивая необходимой в походе утварью и посудой из меди.
Удивили сумки управляющего. Там, помимо серебряной фляги и тарелки с ложкой, был боевой лук с двумя колчанами стрел и запасными тетивы. Лук производил впечатление. Это было настоящее произведение искусства. Когда я его внимательно разглядывал, ко мне подъехал один из казаков и сказал:
— Это очень хороший лук. Такие делают османы, и стоят они огромных денег. Можно мне его испытать?
Почему бы и нет — у меня не хватит сил даже тетиву натянуть, а посмотреть, на что он способен, хочется. Поэтому я молча протянул лук воину. Тот спокойно, не особо напрягаясь, натянул тетиву и, достав из колчана три стрелы, выпустил их со скоростью пулемёта в стоящее вдалеке дерево. Когда подъехали посмотреть на результат, я только завистливо вздохнул. Всё три стрелы торчали посередине ствола, выстроившись в вертикальную линию строго на расстоянии сантиметра два друг от друга. Такого мастерства я не видел ни в этой, ни в прошлой жизни. Поэтому сразу задал вопрос:
— Научишь? Я заплачу.
Казак посмотрел на меня хмурым взглядом.
— Этому быстро не научить, — ответил он, — а нам скоро в поход.
— Мне хотя бы азы, — пользуясь моментом, попросил я, — а дальше сам тренироваться буду.
Немного подумав, я добавил:
— Мне ещё и саблей надо учиться обращаться. Даже не знаю, кого просить.
— Могу и с саблей, — ухмыльнулся казак, — только такая наука дается не каждому. Тяжёлое это дело. Да и стоить будет немало.
— Сколько это немало в твоём понимании?
Казак в очередной раз хмыкнул и ответил:
— Я видел среди твоей добычи сабельку, которой будет в самый раз для оплаты науки.
И даже не спросив, согласен ли я с таким раскладом, он продолжил:
— Заниматься будем ежедневно, по часу утром и вечером, пока не уйду в поход. Начнешь жаловаться на трудности, на этом все и закончится. Плату, которую ты отдаёшь сейчас, в таком случае не верну. Если согласен — жми руку.
С этими словами он протянул свою лопатоподобную руку, которую я, не сомневаясь ни мгновения, пожал…
— Меня зови Угрюмый, — хмыкнул он, — все так зовут.
Казак развернул коня и, не торопясь, поехал догонять караван. Я сделал тоже самое.
Надо сказать, что Угрюмый действительно отличался от других какой-то мрачностью характера. Возле каравана он снял тетиву и с неохотой вернул мне лук, который я спрятал в телеге среди другого оружия.
До обеда ничего значимого не происходило, а вот во время короткой остановки ко мне подошёл наставник — дальше буду называть его именно так — и принёс два продолговатых полотняных мешочка, которые прикрутил широкими сыромятными ремешками к моим запястьям, и велел не снимать, даже отходя ко сну. Странный, надо сказать, у него подход к учёбе. Ну да ладно, выводы делать рано, поживем — посмотрим, как оно будет. А будет, думаю, не легко.
Несмотря на то что привязанные мешочки не отличались каким-то большим весом, уже через час я просто не мог поднять рук. Даже не замечал до этого, сколько человек в своей жизни делает непроизвольных движений руками. Я уже не говорю о таких случаях, как отогнать комара или мошку. Хватает и других раздражителей — то хочется почесаться, то непроизвольно сопроводить слова каким-нибудь жестом.Уже через пару часов я старался таких движений не делать, а к вечеру большей частью дел пришлось заниматься маме с братом. Хорошо, сегодня никакой тренировки не случилось, иначе даже не представляю, как бы я выкручивался.
На следующий день утром поймал себя на мысли, что даже во сне старался не шевелить лишний раз руками. А встал разбитым, как будто трудился всю ночь.
Первая тренировка прошла… тяжело. Наставник показал несколько стоек и простейших ударов, которые заставил повторять в течении всего часа. Он довольно сильно удивился, когда после нескольких повторов я перестал ошибаться и делал все показанное практически идеально. Похоже, здесь помогла моя идеальная память. Но если с повторениями сложностей не возникло, то вот насчет физического состояния моего организма так не скажешь. До конца занятий продержался на одном упрямстве. Одежда настолько пропиталась потом, что складывалось впечатление, будто я вылез из водоёма и забыл её отжать. Об участии в бытовых делах снова не могло быть и речи. На это просто не осталось сил.
Наблюдающие все это казаки посмеивались и спорили между собой на тему того, когда я сдамся и брошу заниматься фигнёй. А я, что называется, закусил удила. Для себя решил: сдохну, но слабину не дам.
