– Я должен был у тебя уточнить. Теперь у тебя есть та, ради которой стоит отдалить Андрэйст от поместья. Или ты думаешь, у тебя получится держать гарем из обожающих тебя дам? – я пытаюсь хоть как-то разрядить обстановку, но лицо Данте становится лишь мрачнее.

Я не доверяю Эйрин. Не верю в ее сказки о потери памяти и в то, что она говорила в библиотеке. Слишком много пустых пятен в ее биографии. На фоне всех событий, я не могу слепо верить Эйрин как это делает Данте, но она нравится ему. Все, что мне остается, это быть настороже и как только мои опасения подтвердятся, прикончить ее.

– Как мне быть, Оберон?

– Ты сделал все верно. Но Андрэйст все равно будет приезжать в поместье. Она знает, что ты ее не накажешь. Если она снова появится в поместье, тебе стоит наказать ее не только на словах, но, возможно, поднять арендную плату и повышать ее каждый раз, когда она будет появляться без приглашения.

– Возможно, ты прав. Может до нее хоть так дойдет.

– Конечно, прав. Ты слишком добр к женщинам. Они только с виду кажутся такими беззащитными и безобидными.

– Оберон, почему ты так строг к женщинам? Кто так ранил тебя?

– Меня – никто, но я знаю много историй других пострадавших. Я уже давно решил, что к своему сердцу никого не подпущу.

– Оберон, возможно, то был шарлатан.

– Первое время я так и думал.

Я действительно считал, что все слова старца - бред, спокойно общался со многими женщинами, но ни одна из них так и не добралась до моего сердца, и я оставался спокоен. Но та девушка... Как только я понял, что она начинает поселяться в моих мыслях, то постарался сразу же исчезнуть из ее жизни.

– Все из-за той девушки, да? – читая мои мысли, спрашивает Данте.

Я лишь киваю в ответ.

Каждую ночь меня преследуют воспоминания. Ее лицо, запах, волосы. Я часто наблюдал, как она танцевала на улице в компании музыкантов. Как сияло ее лицо, когда она видела меня. Помню, как в эти моменты болезненно сжималось сердце от страха, что ее прекрасные черные глаза могут закрыться навсегда. Из-за меня.

– Эйрин именно та девушка, что спасла меня тогда.

Голос Данте выдергивает меня из омута нахлынувших воспоминаний, и теперь я в полной растерянности воспринимаю сказанную им информацию.

– Но ты говорил…

У нас с Данте не было секретов друг от друга, и о некой стихийнице, спасшей моего друга, знаю. Но как это может быть она? Я даже малейшей капли магии в ней не учуял.

– Она стихийница. По крайней мере была ей. Сейчас я не чувствую никакой связи между ней и стихией. Ведь она не может перестать быть стихийнице, верно? Как такое возможно? С ней что-то происходит, Оберон, а я виню себя в том, что ничем не могу ей помочь. – каждое слово отражается болью в его глазах.

– Такое возможно, Данте. Я слышал, что у стихийников есть процедура лишения сил. Возможно, она подверглась ей. Есть еще вариант. – я на миг замолкаю, вспоминая нашу встречу в библиотеке. – Она искала артефакт, блокирующий силу.

Эйрин

Просыпаюсь в кромешной темноте. Стараюсь приподняться на кровати, но чья-то рука меня останавливает.

– Эйрин! Ты как? – раздается обеспокоенный женский голос.

– Мира? Почему здесь так темно? Сейчас ночь?

– Девочка… – в голосе кухарки звучит неподдельный страх, заставляющий меня обеспокоенно заерзать на кровати. – Подожди, сиди здесь.

Я уже была готова к тому, что вчерашний день был последним. А может, не вчерашний.

Слышу, как дверь снова открывается. Чувствую, как кто-то садится рядом, но абсолютно ничего не вижу.

– Госпожа Эйрин, я лекарь. Зовут меня Морис Нолан. – рядом раздается приятный успокаивающий голос.

– Очень приятно, господин Нолан. Вы можете объяснить мне, в чем дело? Я ничего не вижу. Сейчас ведь день, верно?

– Вы правы, госпожа. Если позволите, я Вас осмотрю.

Лекарь осматривает меня с ног до головы, слушает легкие и начинает осматривать мои глаза. Но тишина длится слишком долго.

– Господин Нолан, что с ней? – по комнате разносится взволнованный голос Данте.

– Властитель, простите, что не поприветствовала…

– Не думай сейчас об этом.

– Властитель, даже не знаю, что сказать. Общее состояние в норме, пульс стабилен, никаких посторонних звуков в легких нет. Не могу даже предположить, что стало причиной потери сознания и кашля с кровью. Выпьете лекарство на всякий случай, госпожа. – лекарь замолкает. – Оба глаза на все реагируют.

– То есть говорите, что сделать Вы ничего не можете? Лучший лекарь Четырех Долин не может ничем помочь?

Меня до самых костей пробирает голос Данте полный ярости и … боли.

– Властитель, это так, мне очень жаль…

– Все в порядке, господин Нолан. – вставляю свое слово, стараясь защитить лекаря. Ведь он не виноват в том, то не в силах мне помочь. – Властитель, прошу, не срывайтесь на лекаре. Он сделал все, что мог. Раз глаза при внешнем осмотре в норме, значит, зрение обязательно вернется. Надо лишь подождать.

– Господин Нолан, можете идти. – сдержанней произносит Данте, голос так и источает ледяную ярость.

Как только лекарь покидает комнату Данте опускается на мою кровать.

– Почему ты так спокойна? Такое было раньше?

Я лишь в отрицании качаю головой.

– Будем надеяться, что ты права, и зрение вернется.

***

– Сколько я спала? Я в своей комнате? – интересуюсь у Миры, после того, как Данте покидает комнату.

– Три дня. В своей. – голос кухарки, уставший, обессиленный. – Как же ты нас напугала, Эйрин. Ты двое суток билась в лихорадке. Часто кричала. Просила прощение у хозяина…

– Властитель…

– Он сидел с тобой все это время. Мы выгнали его только на третий день, когда ты начала нормально спать. В каком состоянии он тебя принес… Это было ужасно. Вся в крови. И ты и хозяин. Да еще и мокрые насквозь и грязные. Лошадей загнали. Как же далеко ты от поместья уехала. Еще и эта девчонка…

– О ком Вы?

– О госпоже Рине, конечно же, не строй из себя дурочку! Она видела, что хозяин привез тебя, да еще и не отходит от тебя ни на шаг. Удалось избавиться от ее нытья, только когда хозяин лично ее выпроводил.

– И где она?

– Уехала в первый же день. Да, чтоб не вернулась больше. Я сейчас скажу, чтобы принесли поесть.

– Она должна была давно уехать.

– Прибыл один из слуг и доложил, что на нее напали. Хозяину пришлось ее спасать. Глупая девчонка. А когда хозяин узнал, что ты покинула поместье, погнался за тобой. Совсем вы нашего хозяина не жалеете. Одна прицепилась к его деньгам, другая поселилась в сердце и треплет нервы. Сейчас принесу тебе поесть.

Внутри зарождается маленький огонек тепла от слов Миры о сердце Данте. Но его беспощадно гасит горечь и чувство полной обреченности. У меня был приступ, пропало зрение, не факт на самом деле, что вернется. Возможно, я буду угасать по частям.

– Какой ужас. – я прячу лицо в ладонях. – С каждым разом все хуже.

Такого исхода я совершенно не ожидала.

Слышу, как кухарка возвращается, и комнату наполняет аромат горячего бульона.

– Чтобы съела весь бульон! Иначе девочки обидятся на тебя. – приказывает кухарка, начиная кормить меня с ложечки.

– А почему Вы здесь, рядом со мной?

– Хозяин попросил. Он знает, что кроме нас ты ни с кем здесь не общаешься, и смог доверить тебя только нам. А теперь ешь. И еще кое-что, - спустя минуту молчания добавляет Мира, - ты не держи обиду на остальных слуг. Они просто не знают, как себя с тобой вести. Стараются не обращать на тебя внимания, чтобы не сказать чего лишнего, что тебя обидит и не получить от хозяина.

Я лишь киваю и полностью переключаюсь на ароматный бульон. После того, как я все съедаю, Мира начинает набирать ванну.

Данте снова меня спас. Как мне теперь себя вести? Я столько всего наговорила… Да еще большинства не помню.

Мира помогает мне привести себя в порядок, одеться в уже привычную мне одежду, заплетает колосок. Как только мы заканчиваем, раздается стук в дверь.