– Мне очень жаль… – женщину прерывает посторонний шум, и мы все оборачиваемся к Хиларии.На каменном изваянии начинают появляться трещины. Статуя разлетается, расколовшись на мелкие кусочки, освобождая Хиларию и сгусток темной энергии.

Оберон подхватывает Хиларию, а госпожа Флинн затягивает темную энергию в сосуд.

– Сосуд нужно спрятать как можно дальше от живых существ.

– Самое дно океана подойдет?

– Вполне…

– Но там его могут обнаружить. – произносит Данте качая головой, неуверенный в надежности названного мной места.

– Не беспокойся об этом.

Я принимаю из рук женщины сосуд. Хилария без сознания лежит на руках Оберона. Ее тело все еще бьет дрожь и светится.

– Данте, позови лекаря. Объясни ему, что она контактировала с артефактом, лишающим магических сил. Боюсь мы ничего не может сделать, но пусть будет рядом и поддерживает ее физическое тело как может. Я скоро вернусь.

– Не волнуйся. Я пригляжу за ними.

Я седлаю коня и покидаю поместье.

Прыгаю в воду и погружаю сосуд на самое дно океана, заковываю его во льды и устанавливаю защиту.

Если кто-то окажется поблизости, я узнаю об этом.

***

Я возвращаюсь в поместье и залетаю в комнату Хиларии. Она бьется в лихорадке, и лекарь старается сбить температуру. Оберон нервно меряет шагами комнату, а Данте не сводит глаз с лекаря.

– Что говорит лекарь?

От моего голоса Данте вздрагивает, видимо он даже не заметил, как я вошла.

– Ее лихорадит…

– Господин Нолан, что скажете? – перебиваю Данте и перехватываю лекаря, когда тот едва отходит от постели Хиларии.

– Я делаю все, что в моих силах. Госпожа Флинн порекомендовала одно снадобье, я даю его девушке. Я лишь читал о подобном, процесс запущен. На практике я с таким не сталкивался…

– Что значат Ваши слова? – произносит Оберон, тяжело дыша и испепеляя лекаря волчьим взглядом.

– Все в ее руках…

– Снова! – Оберон нервно дергает руками и отворачивается к окну.

– Оберон! Хватит, здесь никто не поможет. Нам остается лишь ждать пока она полностью лишится сил пожирателя. Я уже видела стихийников, проходивших через это… – произношу, но по большей части пытаясь успокоить себя.

– Они выжили?

– Один из пятерых. – произношу с трудом проглатывая ком в горле.

– И ты предлагаешь сидеть и ждать? – Оберон орет мне в лицо, угрожающе нависнув надо мной, его глаза наливаются кровью.

– Хватит на меня орать! – повышаю голос на Оберона, переживать о его чувствах у меня больше нет сил, как и нет больше сил сдерживать бушующую внутри боль и ярость. – Она моя сестра! Думаешь мне не больно смотреть на нее сейчас! Я защищала ее от этой участи как только могла! Я воевала с наставниками, я выкрала ее из академии, и мы целую неделю скрывались в лесу, стараясь обуздать ее силу! И только когда нам это удалось мы вернулись в академию и решение о проведении процедуры лишения сил отменили! Ей единственной ничего не нужно было от меня! Она ни разу не попросила меня о чем-либо! Не только она нуждалась во мне все эти годы, но и я в ней! А теперь я могу ее потерять!

Я замолкаю, продолжая сверлить Оберона взглядом, тяжело дыша. Он молчит, смотря на меня с такой же болью. Я понимаю, что сейчас смотрю в свое отражение.

Одновременно мы с ним расходимся. Я отхожу к приоткрытому окну, а Оберон садится подле Хиларии.

Спустя какое-то время Данте выводит меня из комнаты.

– Эйрин, через два дня состоится совет. – начинает Данте стоит нам немного отойти от дверей комнаты Хиларии.

– Что ж, наконец это окончательно разрешится.

– Эйрин, я не хочу, чтобы вы отделялись от нас. Я не хочу, чтобы тебя отделили от меня. – Данте делает шаг ко мне, а я слегка отступаю и оказываюсь прижата к стене. – Я еще мог смириться с мыслью, что ты уйдешь за барьер, но я знал, что ты сможешь выйти ко мне, но после этого совета может исчезнуть даже этот крошечный шанс видеть тебя.

– Я тоже этого не хочу, Данте, и поэтому…

– Оставайся со мной. Я люблю тебя. Надеюсь, ты поняла это давным-давно. – Данте тяжело дышит, говоря слова все тише и приближаясь.

– Я знаю это. Я очень благодарна тебе за все. Ты очень дорог мне, но, если нас отделят, я просто не смогу остаться. Прости. – произношу тихо, не отрывая глаз от лица Данте.

Мне до безумия не хочется больше просыпаться по утрам и не иметь возможность в течение дня хоть раз увидеть его лицо.

– А если удастся всех уговорить оставить барьер открытым, что тогда? – с надежной в глазах смотрит на меня Данте.

– Тогда я вернусь домой к родителям, помогу им восстановить поместье…

– А потом…

– Преграды не будет и, если ты все еще не передумаешь, то сможешь приехать. Но это лишь…– на миг я представляю, что такое реально.

– Хорошо. Я буду ждать. – Данте целует меня в лоб и уходит, а я возвращаюсь к Хиларии.

Хилария

Резко меня выбрасывает из темноты на яркий свет. В груди начинает жечь и с каждой минутой боль нарастает.

Медленно до меня доносится шум голосов и вскоре я могу рассмотреть толпу людей. Оглядываясь по сторонам, узнаю двор академии, а среди толпы узнаю своих соучеников и преподавателей.

Старшие привязывают меня к столбу.

Я помню этот день. День, когда меня едва не лишили сил.

– Эйрин? – тихо шепчу, продолжая разглядывать толпу.

Боль в груди усиливается и по всему телу разносится пламя. Меня начинают сжигать изнутри.

– На этот раз Эйрин не придет… – болезненно выдыхаю, съежившись от боли.

Вскоре я не в состоянии сдерживаться и начинаю кричать от боли. В глазах окружающих я не вижу ничего кроме презрения, равнодушия. Им наплевать на ту боль, что я чувствую сейчас. Для них я очередной подопытный, который на столько слаб, что не может контролировать свои силы. Бракованная игрушка, которую только и остается, что выбросить. Ведь они даже не верят, что я смогу выжить после этого.

Но я выживу. Назло им всем. Я буду жить. Буду жить долго и счастливо.

Я не подведу любящих меня людей.

Эйрин

Двое суток мы проводим подле Хиларии, но ее состояние не улучшается.

Я прокручиваю у себя в голове самые разные варианты развития событий на предстоящем собрании.

Тюрин назначил меня послом, свидетелем всего, что будет происходить на собрании. Душу греет надежда, что Хозяева Долин решат снести барьер, что люди и стихийники снова начнут жить вместе, что Данте удастся их уговорить, что мы будем вместе.

Я надеюсь, что они на время остановят аресты и позволят нам всем уйти. В противном случае, меня арестуют прямо в зале совета.

За день до назначенной даты собрания мы собираемся в путь.

– Оберон… – главнокомандующий медленно поднимает на меня тяжелый взгляд опухших глаз, продолжая, как и всю ночь, держать ладонь Хиларии.

– Я помню о твоих угрозах, Эйрин. Я не буду сопротивляться тебе, но буду бороться за нее до конца. – речь Оберона слишком медленная, а взгляд совершенно теряет ясность.

– Я хочу поблагодарить. Я верю, что она справится. Хочу вернуться и снова увидеть, как светятся ее глаза, когда ты рядом. Она очень счастлива с тобой. Когда ты ее держишь за руку, как сейчас.

Оберон закрывает лицо ладонями, все его тело содрогается в немом плаче. Я и сама не в силах сдержать поток горьких слез.

– Я постараюсь вернуться, и ты сделай для меня тоже самое. – целую Хиларию в лоб и покидаю комнату.

У ворот меня уже ждет Данте с подготовленными лошадьми.

– Пока мы не прибыли на совет, мне нужно кое-что тебе показать.

***

К утру следующего дня мы подъезжаем к воротам Архима. Павильон Четырех Долин.

– Приветствуем Властителя Восточной Долины. Все в сборе. Можем начинать. – объявляет мужчина лет тридцати в мантии оранжевого цвета.

По правую сторону от него сидит молодая девушка в белой мантии. С левой стороны Властитель Запада в зеленой мантии. Выглядит он осунувшимся. Данте рассказал по дороге, что он намерен снять свою кандидатуру, как Властителя Запада на этом собрании. Сам Данте одет в черную мантию.